ГЛАВА 23
Уисти
— Довольно жутко тут, да? — Я делала вид, будто это место ничуть не хуже дома с привидениями в детском парке аттракционов.
— Ну… куда хуже того, что происходит с тобой, — ответил Уит. — Жутко не хочется сообщать тебе, сестренка, но… мм… ты светишься.
Свечусь? Это невозможно. Невероятно.
— Чего? — переспросила я невозмутимо. — Что ты имеешь в виду?
— Какая часть фразы «ты светишься» тебе непонятна? — ухмыльнулся Уит.
— Та часть, в которой говорится о том, что я свечусь, — парировала я. — Как я могу…
И тут, опустив глаза, я увидела, что моя кожа, одежда и даже воздух в радиусе примерно трех сантиметров от моего тела пронизаны слабым зеленоватым светом — достаточным для того, чтобы при нем были различимы окружающие предметы.
— Ты в последнее время играла среди токсических отходов? — неостроумно пошутил Уит.
Я вытянула вперед трясущуюся руку и стала ее рассматривать. Постепенно свечение стало таким ярким, что мне пришлось отвернуться. Вся комната озарилась: темные, заполненные грязью трещины в стенах, груды медицинских отходов, постельное белье, дыры в плинтусах, за которыми вполне могли скрываться крысиные норы.
— Эй… — Уит подмигнул мне. — Сделай одолжение, приглуши свет.
— Не знаю, получится ли у меня, — сказала я немного растеряно.
Не считая дурацкого имени в духе хиппи, мне прежде удавалось не быть посмешищем и уродом. Мне не пришлось донашивать жуткие платья за старшей сестрой. Я никогда не была последним номером в ходе набора спортивной команды или группы физкультуры. Меня никогда не дразнили четырехглазой, железными челюстями или толстухой. А теперь я официально считалась выродком, отклонением от нормы, да еще каким! Ведьмой, мечущей пламя радиоактивной уродиной.
Признаюсь вам честно, не слишком здорово узнать об этом, когда тебе пятнадцать лет.
Слезы вдруг хлынули из моих глаз: я поняла, как отчаянно мне сейчас нужны родители.
— Мама! Папа! — выла я.
Эти слова эхом отдавались от стен и больно ранили мой слух.
На лице Уита вновь появилось это выражение беспокойства.
— Уисти…
— Ш-ш-ш, — прошипела я, продолжая плакать. — Мама… обо всем мне рассказывала, Уит. Как они с папой влюбились друг в друга — очень романтичная история. А папа поведал мне, какие у него были самые трудные моменты во время учебы в школе. И о том, как он гордится тобой, и мной, и… И он никогда не боялся сказать: «Я люблю тебя» — в отличие от других отцов. — Я хлюпнула носом, тяжело дыша. — Но почему же они не рассказали мне об этом?
Уит подошел поближе и обнял меня, несмотря на исходящее от меня свечение.
— А худшее, Уит, в том, что они, может, и рассказывали мне. А я просто не очень внимательно слушала.
И я зарыдала еще безутешнее. Слезы мои впитывались в спортивный костюм Уита, и он продолжал обнимать меня до тех пор, пока мы оба не заснули, а сияние мое при этом померкло — совсем померкло.