За несколько минут до этого на западную трибуну стадиона нехотя поднялась Карен Поуп, как раз в тот момент, когда к микрофону вышел президент Международного олимпийского комитета Жак Рогге, осунувшийся и мрачный. Журналистка только что закончила новую статью на сайте «Сан», где написала о спасении Найта и его детей, смерти Марты и ее сестер и объявлении Лансера в международный розыск.

Рогге говорил, перекрывая шум усилившегося ветра и громкого ворчания грома. Поуп думала только о том, что треклятые Игры наконец-то закончились. По ней, так до свидания и скатертью дорога. Поуп хотелось бы никогда больше ни строчки не писать об Олимпиадах, хотя она понимала, что это недостижимая мечта. Поуп чувствовала себя вялой, опустошенной и усталой. Ею владело отчаянное желание выспаться. А тут еще и Найт не отвечал на звонки, и Джек Морган, и Поттерсфилд. Что происходит, чего она опять не знает?

Пока Рогге монотонно заканчивал речь, собираясь объявить о закрытии Олимпиады, Поуп, рассматривая трибуны, рассеянно подняла глаза к чаше с огнем. Пламя билось на ветру. Она призналась себе, что ждет не дождется, когда же его погасят, при этом чувствуя себя немного виноватой в…

Королевский гвардеец слева от чаши вдруг подхватил винтовку, сорвал шлем из медвежьего меха, сделал шаг вперед, повернулся и выстрелил. Второй гвардеец дернулся, покачнулся и боком упал с возвышения. Его тело ударилось о крышу, покатилось, соскользнуло с края, полетело вниз и исчезло.

Поуп ахнула от ужаса, но ее вздох потонул в криках тысяч людей, слившихся в один неистовый вопль, когда из динамиков на весь стадион прозвучало оглушительное:

— Вы жалкие низшие твари! Неужели вы думали, что посланец богов позволит вам так просто отделаться?!