Мне было необходимо повидаться с кем-нибудь из Армейского уголовного апелляционного суда, и ФБР помогло мне добиться встречи с нужным человеком.

Суд и его административные офисы помещались в скучном, промышленного вида здании в Арлингтоне. Однако внутри атмосфера была гораздо приятнее — эдакая исполненная сдержанного благородства корпоративная канцелярия. Если не считать военной формы, которую носили здесь большинство мужчин и женщин, то привкус армейской жизни не слишком бросался в глаза.

Мы с Сэмпсоном отправились туда на встречу с генерал-лейтенантом Шелли Борислоу. Референт генерала встретил нас и повел в ее кабинет. Мы долго шли через множество длинных коридоров, типичных для правительственных зданий в Вашингтоне.

Когда мы наконец добрались, генерал Борислоу уже ждала нас. Она стояла, прямая, как столб, с отличной выправкой, в прекрасной физической форме. Интересная женщина, годами, вероятно, ближе к пятидесяти.

— Спасибо, что согласились встретиться с нами, — сказал Сэмпсон, пожимая генералу Борислоу руку. Я понял, что он хочет взять на себя инициативу во время этой встречи, справедливо полагая, вероятно, что имеет больше опыта общения с армейскими, но, возможно, и потому, что часы, отпущенные Эллису Куперу, были сочтены.

— Я прочла расшифровку стенограммы судебного процесса, — сказала генерал Борислоу, когда мы расселись вокруг кофейного столика со стеклянной столешницей. — Я также просмотрела записи Отдела уголовных расследований, предоставленные капитаном Джейкобзом. А кроме того, ознакомилась с личным делом сержанта Купера. Итак, чем могу быть вам полезна, джентльмены?

Мне было приятно, что именно генерал придала вопросу гендерный оттенок.

— У меня есть несколько вопросов. С вашего разрешения, генерал? — сказал Сэмпсон. Он чуть подался вперед, положив локти на колени. Глаза его твердо смотрели в глаза генералу Борислоу, которая, в свою очередь, тоже внимательно смотрела на Сэмпсона.

— Задавайте любые вопросы, какие пожелаете. До десяти часов у меня не назначено других встреч. Таким образом, у нас с вами двадцать минут, но мы можем продлить это время, если потребуется. Армии нечего скрывать в этом деле. Это я могу сказать вам твердо.

Взгляд Сэмпсона был все так же прикован к глазам Борислоу.

— Мы с детективом Кроссом работали над несколькими сотнями дел об убийстве, генерал. Кое-что в этом судебном деле сильно нас беспокоит.

— Что конкретно?

Сэмпсон помолчал, потом продолжал:

— Прежде чем приступить к тому, что нас беспокоит, позвольте спросить, не насторожило ли вас что-либо, связанное с судом или расследованием?

Генерал Шелли Борислоу по-прежнему держалась с полным самообладанием.

— По правде сказать, несколько вещей. Полагаю, можно было бы истолковать как неправдоподобно удачное обстоятельство тот факт, что сержант Купер отказался расстаться с орудием убийства. С другой стороны, то был ценный сувенир, память о годах, проведенных во Вьетнаме. Да и память о самих убийствах.

— Вам известно, что квартира сержанта Купера была взломана за день или два до убийства? Мы видели следы взлома, и Купер это подтвердил. Нож могли взять именно тогда, — сказал Сэмпсон.

Борислоу кивнула:

— Бесспорно, это возможно, детектив. Но не является ли также возможным, что сержант сам инсценировал взлом своей квартиры? Именно к такому выводу пришел криминальный отдел.

— Мальчик, проживающий по соседству, видел троих мужчин во дворе дома Тани Джексон примерно в то время, когда было совершено убийство.

— Это правда. Мальчик видел во дворе мужчин. Но он также мог видеть и тени от деревьев. Ночь была темная и ветреная. Мальчику десять лет. Он дал офицерам полиции противоречивые показания относительно той ночи. Я уже сказала, детектив, что досконально изучила материалы дела.

— На месте убийства были найдены следы крови, которая не соответствует крови убитых женщин или сержанта Купера.

Манера поведения генерала Борислоу не изменилась.

— Судья, ведший процесс, сделал звонок с просьбой не привлекать это обстоятельство в качестве улики. Будь я судьей, я бы позволила жюри присяжных услышать о крови. Если это и могло повлиять на вердикт, теперь мы об этом не узнаем.

— Послужной список сержанта Купера до убийств был почти идеальным, — сказал Сэмпсон.

— Он имел превосходный послужной список. Армии это хорошо известно. Это один из факторов, которые придают делу особый трагизм.

Сэмпсон вздохнул. Он почувствовал, что его усилия ни к чему не привели. Я ощущал то же самое.

— Генерал, еще один вопрос, и мы уходим. Мы даже не истратим полностью отведенное нам время.

Борислоу и глазом не моргнула.

— Задавайте.

— Меня озадачивает, что армия не предприняла никаких реальных усилий, чтобы выступить в защиту сержанта Купера. Ни до, ни во время суда. Совершенно очевидно, что армия не намерена попытаться помочь ему и сейчас. Почему?

Генерал Борислоу кивнула, выслушав этот вопрос, и поджала губы, прежде чем на него ответить.

— Детектив Сэмпсон, мы принимаем во внимание тот факт, что Эллис Купер — ваш друг и что вы остались ему верны. Более того, мы восхищаемся этим. Но на ваш вопрос ответить легко. Вся армия, сверху донизу, убеждена в том, что сержант Купер повинен в этих ужасных и хладнокровных убийствах. Мы не намерены помогать убийце уйти от наказания. Боюсь, что я тоже считаю сержанта Купера виновным. Я не стану поддерживать апелляцию. Прошу простить, что у меня нет для вас лучших известий.

После аудиенции референт генерала Борислоу проэскортировал нас с Сэмпсоном обратно, к главной приемной, через лабиринт коридоров. Во время этого долгого шествия оба мы хранили молчание.

Когда мы наконец выбрались на свет божий, Джон повернулся ко мне:

— Что ты об этом думаешь?

— Я думаю, армия что-то скрывает, — ответил я. — И у нас не так много времени, чтобы выяснить, что именно.