Чем дальше, тем больше, на взгляд Волка, все крупные города теряли собственное лицо, сливаясь в одно уныло-однообразное, одинаково прилизанное и начищенное место. Капитализм и транснациональный бизнес победоносно шествовали по планете, а вслед за ними, стараясь не отставать, мир затягивала раковая опухоль преступности. Для Волка не имело значения, куда он прибыл и где находится — русский чувствовал себя равно неуютно едва ли не во всех столицах и крупнейших деловых центрах.

Нынешним вечером он оказался в Вашингтоне. И здесь ему предстояло спланировать следующие шаги.

Никто в мире не понимал Волка, ни одна живая душа. Да и возможно ли такое, чтобы один человек понимал другого? Нет. И в этом отдавали себе отчет все рационально мыслящие люди. Зато никто не догадывался о том, какого уровня достигла развивавшаяся в нем паранойя, о том, что когда-то давно — и, между прочим, не где-нибудь, а в Париже — прижгло сердце огненной печатью. Волк ощущал ее присутствие в себе почти физически, как присутствие яда, отравившего организм. «Моя ахиллесова пята», — думал он. И эта болезнь, эта уверенность в скорой преждевременной смерти пробудили в нем страсть — не то чтобы любовь к жизни, но потребность сделать из нее игру, поставить ее на кон, желание победить любой ценой или по крайней мере не проиграть.

Вот и сейчас Волк шел по улицам Вашингтона, планируя свой следующий ход, который должен был обернуться новыми, еще более массовыми убийствами.

Один. Всегда один. Он шел, сжимая в руке неизменный черный резиновый мяч. Амулет, приносящий удачу? Вряд ли. Но как ни странно, ключ ко всему, что случилось с ним. Маленький черный резиновый шар.

Пришло время, напомнил он себе. Время думать, планировать, осуществлять. Волк не сомневался в том, что правительства не согласятся с его требованиями; они просто не могут их принять. По крайней мере сейчас. Они не сдадутся так легко.

Им нужен урок. И возможно, даже не один.

Вот почему в поздний час он приехал в пригород Вашингтона, туда, где жил директор ФБР Бернс.

Этому человеку можно было позавидовать. Волк и сам хотел бы так жить.

Красивый, ухоженный дом в стиле ранчо, достаточно скромный, вполне укладывающийся в рамки представлений об Американской Мечте. Синий «меркурий» на подъездной дорожке. Три двухколесных велосипеда под навесом. Баскетбольная корзина на стеклянном щите с белым квадратом над кольцом.

Должна ли эта семья умереть? Задача не такая уж трудная для исполнения. Некоторым образом даже приятная. И уж конечно, они того заслуживают.

Но станет ли такой урок самым верным, самым эффективным средством воздействия?

В этом Волк сомневался. А раз так, то ответ скорее всего отрицательный.

К тому же имеется и другая достойная внимания цель.

Старый должок, по которому давно пора расплатиться.

Что может быть лучше?

«Месть — блюдо, которое лучше подавать холодным», — думал Волк, снова и снова сжимая пальцами черный резиновый мяч.