Мы вошли в дом и расположились на кухне, казалось, только что покрашенной, декорированной и обставленной. К сожалению, Миллард кофе мне не предложил, поэтому я сразу приступил к делу и рассказал, почему приехал к нему в такую рань.

— Прежде чем отправиться в Африку, я провел некоторое время в доме убитой Элли Кокс. Ваши ребята неплохо там поработали. Разумеется, я обнаружил в офисе часть ее рукописи. Даже кое-какие записи, сделанные ею в Нигерии. Хотя эти тексты и записи легким или приятным чтивом не назовешь, я не нашел в них ничего компрометирующего.

Миллард терпеливо слушал меня, кивал, вздыхал и ждал, когда я доберусь до главного.

Некоторое время я внимательно смотрел на сотрудника ЦРУ, размышляя над его теорией «хороших парней». Интересно, такие еще остались? Думаю, да. По крайней мере искренне надеюсь на это.

— Итак, зачем вы все-таки приехали? Хотели сообщить мне, что у нас все отлично? — наконец спросил Миллард.

— Выглядит отлично. В точности так, как предполагалось. Но на прошлой неделе я снова заехал в дом Элли Кокс. Времени у меня было предостаточно, и на этот раз я отнесся к своим обязанностям детектива со всей серьезностью. Надо сказать, что предварительно я переговорил с издателем Элли из «Джорджтаун-пресс». Он выразил удивление по поводу того, что у него нет завершающей части рукописи, где должно быть описано во всех подробностях ее путешествие в Нигерию.

— Может быть, она так и не успела написать эту часть? — предположил Миллард. — В этом есть смысл, не находите, детектив? Возможно, из-за этого ее и убили — чтобы не позволить ей завершить свой труд.

— Вполне возможно. Но если бы все обстояло так, как вы говорите, то для чего мне было ехать к вам среди ночи, вместо того чтобы спокойно спать в своей постели?

Миллард сдвинул на переносице густые брови. Надо сказать, что последние несколько минут нашего разговора он начал демонстрировать признаки некоторого раздражения и даже беспокойства. И я не винил его за это.

— Может, для того, чтобы поблагодарить за освобождение и возвращение под родной кров в целости и сохранности вашей семьи? По-моему, вы тогда были настолько заняты собой и семьей, что забыли это сделать. Что ж, коли так, считайте, что я принял ваши благодарности и более не задерживаю вас. Возвращайтесь к себе. Поезжайте домой, детектив.

И тогда я ударил его. Очень сильно. Мой коронный правый заставил его слететь с кухонного стула и грохнуться на пол, отделанный планками из розовой сосны. Сразу после этого из носа у него потекла кровь, но Миллард не поспешил схватиться за больное место, чтобы инстинктивно прикрыть его или определить нанесенный ему ущерб, как это обычно бывает в подобных случаях. По-моему, я нокаутировал его, поскольку он лежал на полу и беспорядочно елозил по нему пальцами, словно разыскивая потерянную вещь.

— Это для начала. За то, что по вашему распоряжению схватили мою семью, — сказал я. — Далее. Возможно, вы не в курсе, но у Элли была машинистка, перепечатывавшая ее рукописи. Эта женщина проживает в округе Колумбия, и зовут ее Барбара Грошевски. Я узнал об этом благодаря чекам, которые Элли ежемесячно оплачивала. Ну а теперь хорошая новость, из-за которой я решился вас побеспокоить. Последняя часть рукописи находится у Барбары Грошевски и содержит всю информацию о путешествии Элли в Нигерию, в том числе разоблачения Аданны Танзи. Кстати, Йен Флаэрти упоминается в заключительной части книги несколько раз. И вы тоже, Миллард. Аданна неплохо представляла себе, чем вы с Флаэрти занимались в районе Дельты. Если разобраться, именно вы организовывали деловые встречи с китайцами, связанные с продажей нефтяных участков. Ну и разумеется, брали с них за это взятки. И вы, а не Флаэрти наняли для выполнения грязной работы человека по имени Сованде, иначе говоря, Тигра. Короче говоря, вы арестованы, Миллард. И Центральное разведывательное управление даже пальцем не шевельнет, чтобы защитить вас. Ваши люди уже сдали вас нам со всеми потрохами. Так что очень возможно, что некоторое количество «хороших парней» в ваших рядах все-таки есть.

Миллард уже пришел в себя и едва заметно ухмыльнулся.

— Какая-то рукопись… Заметки путешественницы… Иными словами, субъективный взгляд писательницы на чрезвычайно сложные проблемы, в которых не всякий специалист ориентируется… Фактически у вас ничего на меня нет, Кросс.

— Разберемся… — протянул я. — И найдем все, что нужно, чтобы прищучить вас. Лично у меня нет в этом никаких сомнений.

Потом я поднялся и открыл кухонную дверь, чтобы впустить группу агентов ФБР, среди которых находился мой приятель Нед Махони. Эти джентльмены уж точно были «хорошими парнями».

Затем повернулся к Милларду:

— Чуть не забыл сообщить вам одну чрезвычайно важную вещь. Мы нашли Йена Флаэрти. Вы солгали, сказав, что он находится в ЦРУ и подвергается допросу. Вот мы точно его взяли, и сейчас он отвечает на многочисленные вопросы. На многие уже дал вполне исчерпывающие ответы. Вот почему я вас арестовываю. И еще одно: вы плохо разбираетесь в людях, Миллард, и поэтому допустили большую ошибку.

— Это какую же? — спросил он.

Теперь настал мой черед ухмыляться.

— Вам следовало убить меня, когда у вас была такая возможность. Дело в том, что я чрезвычайно настойчивый тип. И никогда не сдаюсь.

«Победитель драконов» — да и только.

Когда мы около пяти утра возвращались в город, зазвонил мой мобильный. Я вынул его из бардачка, нажал кнопку и сказал:

— Кросс на проводе.

И услышал голос, который менее всего хотел бы слышать. По крайней мере сегодня утром.

— Ты говорил с таким подъемом, Алекс, и был столь убедителен, что мне остается лишь гордиться тобой, — произнес Кайл Крейг. — Хочешь — верь, хочешь — нет, но когда ты разговаривал с Миллардом, я находился в его доме и все слышал. Согласись, что даже если ты ничего не заметил, то я, выходит, тоже чего-то стою. И заметь: я ничуть не менее настойчив, чем ты.

С этими словами Кайл отключил телефон.

Как обычно, после общения с ним у меня осталось странное чувство нависающей неопределенной угрозы.