Я работал над делом Джека и Джилл с пяти утра до трех дня. И не только я, но еще и десять тысяч оперативных сотрудников в Вашингтоне. Я пытался нащупать связь между сенатором Фитцпатриком и Натали Шихан. Пришлось даже пересмотреть все фотографии, появлявшиеся в прессе за последние несколько месяцев. Может быть, на заднем фоне одного из снимков попадется что-нибудь интересное. А еще лучше, если один и тот же сюжет всплывет дважды. Пара детективов обходила все секс-шопы в городе, также рассчитывая обнаружить какую-нибудь зацепку.

В половине четвертого мы с Сэмпсоном встретились в ресторане «Бостон Маркет» на Пенсильвания-авеню для обсуждения нашего «второго» задания, отошедшего на задний план. Здесь положение было несколько получше. Нельзя сказать, что мы здорово продвинулись, но, тем не менее, какие-то результаты все же имелись. Для меня это было некоторым утешением после нескольких дней сплошных разочарований.

— Я думаю, ты сразу выбрал нужную кнопку, Алекс, — заметил Сэмпсон, пока мы поглощали мясной рулет с картофельным пюре, изготовленные прямо на наших глазах. — Убийца детей действительно дилетант. Он слишком небрежен и, скорее всего, это его первые преступления. В обоих случаях он оставил на месте убийств довольно явственные следы. В распоряжении технического отдела уже имеются его отпечатки пальцев, волосы и нитки с одежды. Судя по всему, убийца — маленького роста, либо вообще женщина. Если эта белка, будь то мужчина или женщина, ведет себя столь неосторожно, то рано или поздно мы ухватим ее за пушистую задницу.

— А может быть, он этого и добивается, — предположил я между двумя кусками мяса, сдобренными приличным томатным соусом. — Или ему хочется, чтобы мы поверили в то, будто он в таких делах новичок. Не исключено, что все это игра. Сонеджи, например, мог бы так сыграть.

Сэмпсон широко улыбнулся, как, наверное, может улыбнуться только сытый крокодил:

— И тебе приходится обдумывать все по два, а то и по три раза, Шоколадка?

— Разумеется. Именно так я работаю. Это крест Алекса Кросса, — вздохнул я и ответил ему не менее кровожадной улыбкой. — Хочешь поменяемся?

— Только не это! — ухмыльнулся Человек-гора. Господи, как же я любил этого парня! Как мне нравилось сидеть вот так рядом с ним и иногда даже заставлять его посмеяться.

— Что-нибудь еще новенького от наших друзей? — поинтересовался я. — От Джерома? Или Рэйкима?

— Все усердно трудятся, но пока никаких ощутимых результатов. Короче, ничем порадовать не могу.

— На похоронах мальчика надо установить наблюдение. И такое же у могилы Шанел. Может быть, убийца не удержится и придет навестить свои жертвы. Многие преступники так делают.

Сэмпсон закатил глаза:

— Хорошо, так и поступим. Мы и без того из кожи лезем вон, а теперь еще и наблюдать за могилой ребенка. Ч-черт!

Около четырех дня мы расстались, и я направился к школе Соджорнер Трут.

Машина директора стояла на маленькой огороженной парковке. Я вспомнил, что миссис Джонсон частенько задерживается на работе допоздна. Меня это устраивало, так как я намеревался поговорить с ней о Шанел Грин и Верноне Уитли. Что связывало убийцу со школой Соджорнер Трут? Что это могло означать?

Я приблизительно представлял себе, где находится кабинет директора, и поэтому сразу же направился именно в то крыло. Это была довольно приличная школа, подходившая для любого района нашего города. От улицы здание отделял высокий металлический забор, увенчанный поверху колючей проволокой, но здесь, внутри, обстановка казалась праздничной и уютной.

На ходу я прочел несколько лозунгов и плакатов, развешанных по стенам и написанных от руки: «Самое главное — дети», «Расти там, где тебя посадили», «Успех приходит через „Могу“, а не через „Не могу“». Банально, но очень мило. На детей это должно оказывать благотворное влияние, как, впрочем, и на меня.

Застекленные витрины для наглядных пособий на этой неделе были посвящены животному миру. Основное место занимали диорамы, изготовленные руками детей и показывающие различных животных в их естественной среде обитания. Впрочем, на меня сама школа Соджорнер Трут производила впечатление такой же среды. При нормальных обстоятельствах, она являлась бы идеальным местом, где мой сын Деймон мог бы расти и учиться.

Это вызывало во мне дикую ярость и пугало больше, чем я мог допустить. Я рос в более суровой атмосфере, но, как бы ни складывались события в Вашингтоне, дети крайне редко, а то и никогда, не становились их жертвами. Теперь же по многим причинам это происходило все чаще. И не только в Вашингтоне, но и в Лос-Анджелесе, Нью-Йорке, Чикаго, а, может быть, даже и в Сиу-Сити.

Что же, черт возьми, происходит у нас в стране между двумя побережьями?

Тяжелая деревянная дверь в административное крыло была открыта, но помощник директора уже ушла. На ее столе выстроилась целая коллекция кукол в костюмах разных народов мира. Табличка гласила: «Барбара Брекенридж. Я неплохо танцую степ».

Неожиданно я почувствовал себя взломщиком, почти что вором-домушником. И сразу же я испытал чувство тревоги за директора, которая в одиночку допоздна задерживается в школе.

Сюда может проникнуть любой, как только что это сделал я. В том числе и убийца. Это было бы просто. Очень просто.

Я завернул за угол и уже готов был громогласно заявить о своем присутствии, как тут же увидел миссис Джонсон. Мне вспомнилось имя, которое я придумал для нее — Кристина.

Она была чем-то занята и сидела за старомодным письменным столом с убирающейся крышкой, которому на вид было лет сто. Миссис Джонсон настолько погрузилась в работу, что не заметила моего появления.

Пару секунд я молча наблюдал за ней. Женщина тихонько мурлыкала песенку «Шуп-шуп», что мне очень понравилось.

Во всем ее облике, во всей обстановке кабинета было что-то трогательное и правильное: преданный своему делу учитель и воспитатель за работой. Улыбка тронула мои губы. Она будет покруче тебя, папочка.

Я снова стал размышлять над этими словами моего сынишки. На вид миссис Джонсон никак нельзя было назвать «крутой», по крайней мере, сейчас. Она выглядела достаточно серьезной и счастливой оттого, что занимается любимой работой. Она казалась такой умиротворенной, что можно было только позавидовать.

Наконец я решил выдать свое присутствие, поскольку мне стало неловко украдкой наблюдать за женщиной:

— Здравствуйте. Я детектив Алекс Кросс, — начал я. — А вы, наверное, миссис Джонсон?

Она перестала напевать и подняла на меня глаза, в которых отразилась тень страха. Но она тут же пропала, и директор улыбнулась. Эта улыбка оказалась теплой и располагающей. Было очень приятно ощущать, что такая приветливая улыбка предназначается именно тебе.

— А, это вы, детектив Кросс? И что же заставило вас прийти прямо в кабинет директора? — поинтересовалась она, стараясь придать своему голосу начальственные нотки.

— Мне, похоже, требуется некоторая помощь именно от директора. Вернее, дополнительная помощь, и это касается моей домашней работы, — произнес я, и в какой-то мере это было именно так. — Мне нужно немного поговорить с вами о Верноне Уитли, если, конечно, вы не против. Кроме того, мне необходимо получить ваше разрешение на повторную беседу с некоторыми учителями. Я должен выяснить, не говорил ли кто-нибудь из детей что-то необычное уже после того, как Вернон был убит. Может быть, кто-то все же что-то видел, что могло бы нам помочь. Пусть даже поначалу они и не обратили на это внимания, сочтя за мелочь. А вдруг кто-то из детей слышал нечто важное из разговора своих родителей?

— Да, я об этом тоже думала, — кивнула миссис Джонсон. — Здесь, в школе, мы можем найти хоть какую-нибудь зацепку, что-то ценное, о чем раньше и сами не подозревали.

Мне нравилось все, что говорила и делала миссис Джонсон, но как только я осознал это, так сразу же отбросил прочь все подобные мысли. Не то место, не то время, не та женщина. Да, за свою жизнь я совершал сомнительные поступки, и я, конечно, не безгрешный ангел, но пытаться заигрывать с замужней женщиной все же считал для себя непозволительным и непростительным поведением.

— Боюсь, что мне почти нечего вам сказать, — вздохнула она. — Как вы просили, я постаралась узнать все, что могла. Сегодня за обедом я еще раз устроила настоящий допрос всем учителям. Я велела им рассказать обо всех подозрительных людях и событиях последних дней. И каждый из них был со мной откровенен. Вы знаете, у нас здесь довольно дружный коллектив.

— Скажите, может быть, кто-то из учителей сейчас находится в школе? Я мог бы побеседовать с ними немедленно. Конечно, я в этом полностью не уверен, но все же подозреваю, что убийца некоторое время наблюдал за школой, — сообщил я. Конечно, мне и в голову не приходило запугивать миссис Джонсон и ее коллег, просто я хотел, чтобы они оставались бдительными и осторожными во всем. Лично я сам был глубоко уверен в том, что преступник с некоторого времени пристально следил за школой.

Миссис Джонсон медленно покачала головой, а потом склонила ее набок. Казалось, она пытается разглядеть меня под другим углом:

— Почти все они уходят отсюда в четыре. Причем стараются покидать здание школы вместе. Понимаете, группой ходить куда безопаснее.

— Что ж, вполне разумное поведение, — согласился я. — Местность у нас довольно-таки своеобразная.

— Так что оставаться здесь после пяти просто глупо, если учесть, что все двери практически остаются незапертыми, — добавила миссис Джонсон. Именно об этом я и думал с того момента, когда вошел в школу.

Я не стал ничего говорить, особенно про открытые двери. Разумеется, миссис Джонсон была свободна распоряжаться своей жизнью, как угодно, и поступать по-своему.

— Спасибо, что поговорили с учителями, — поблагодарил я ее, — и за то, что потратили свое личное время.

— Нет, это вам спасибо, что зашли сюда, — перебила она. — Я понимаю, как тяжело сейчас и вам, и Деймону. Да и всей вашей семье, как впрочем, и нам.

Она сняла очки в тонкой оправе и положила их в карман пиджака. Я понял, что миссис Джонсон прекрасно выглядела как в очках, так и без них.

Умна, приятна, мила.

«И за пределами твоих радарных установок», — тут же напомнил я себе. В тот же момент я почти почувствовал легкий удар линейкой по пальцам.

Быстрее, чем я мог себе представить, она достала пистолет 38 калибра с коротким стволом. Оружие лежало у нее в ящике стола. И хотя она не стала направлять дуло в мою сторону, но могла бы это сделать. И достаточно просто.

— Несколько лет я жила в этом районе, — пояснила миссис Джонсон, потом улыбнулась и спрятала оружие. — Поэтому я стараюсь всегда быть готовой ко всему, — спокойно добавила она. — И здесь действительно время от времени происходят подобные вещи. Я ведь знала, что вы стоите у двери, детектив. Дети шутят, говоря, что у меня на затылке тоже есть глаза. Наверное, они правы.

Она рассмеялась, и мне понравился ее смех. Впрочем, он понравился бы любому нормальному человеку. Ну, все, Алекс, пора прощаться.

У меня всегда возникают довольно смешанные чувства к гражданским, обладающим оружием, но сейчас я был уверен, что ее пистолет зарегистрирован, и она имеет на него разрешение.

— А вам приходилось использовать свой револьвер в этих местах? — задал я неожиданный вопрос.

— Нет, но я обучалась стрельбе в клубе «Ремингтон» в Фэрфаксе. Мой муж всегда волновался за меня из-за того, что я работаю в таком районе. Да он и сейчас переживает. Все вы, мужчины, одинаковы. Ой, извините, — тут же спохватилась миссис Джонсон и примирительно улыбнулась. — Я пытаюсь сдерживать себя, когда дело касается проблемы полов. Я была неправа. Еще раз простите.

С этими словами она поднялась и выключила настольную лампу:

— Я провожу вас до входной двери, — предложила женщина. — Я должна убедиться, что вы благополучно вышли отсюда, поскольку сейчас, как видите, уже позже четырех.

— Что ж, буду не против, — поддержал я ее шутку. Она снова заставила меня улыбнуться, и это было неплохо, учитывая все напряжение последних дней. — Вы всегда такая веселая и непринужденная?

Она снова склонила голову набок, и теперь я заметил, что она частенько так делает. Затем миссис Джонсон уверенно кивнула:

— Постоянно. По крайней мере, как сейчас. У меня был выбор: стать комедийной актрисой или работать в системе образования. Но получилось, что я все же выбрала второе. Здесь куда больше искреннего непринужденного смеха… Почти всегда.

Мы вдвоем прошли пустынными коридорами к выходу. Шаги казались необычно громкими и отдавались гулким эхом. В моей голове продолжала звучать мелодия «Шуп-шуп», та самая, которую напевала миссис Джонсон, сидя за своим рабочим столом. У меня оставалось еще множество вопросов, которые я хотел задать директору, но я знал, что о некоторых из них мне не стоит даже вспоминать. Ведь они не имели никакого отношения к убийствам.

Мы подошли к входной двери, где нас встретил крепкий охранник средних лет. Это меня несколько удивило, потому что, когда я заходил в школу, его на месте не было.

У охранника имелись внушительная дубинка и рация. В общем, безопасность школы Трут гарантировалась теми же атрибутами, что и у всех остальных школ в Вашингтоне: охранник у входа, металлические детекторы, стальные сетки на окнах. Не удивительно, что все в округе ненавидели подобные официальные учреждения, включая школы.

— Спокойной ночи, сэр, — доброжелательно произнес школьный сторож. — Вы тоже скоро уйдете домой, миссис Джонсон?

— Да, — кивнула женщина. — Ты можешь быть свободен, Лайонел, если хочешь. Мой «Узи» всегда при мне.

Лайонел рассмеялся этой шутке. Подобная женщина никогда и нигде не растеряется. Я мог бы поспорить, что она выдержала бы и кулачный бой, если бы до этого дошло.

— Спокойной ночи, миссис Джонсон, — попрощался я и добавил: — Пожалуйста, будьте осторожны, пока дело еще не расследовано.

Она стояла в дверях, такая мудрая и привлекательная. По крайней мере, на мой вкус:

— Называйте меня просто «Кристина». Я буду осторожна. Обещаю. И еще раз спасибо, что зашли.

Кристина! О Господи! Именно такое имя я ей и придумал. Скорее всего, я краем уха услышал его от Деймона или Наны, но все равно это показалось мне странным. Даже немного волшебным, если хотите. Джеймс Редфилд, наверное, с ума бы сошел от такого совпадения.

Я шел домой и думал об убийствах детей, о Джеке и Джилл, а, кроме того, о директоре школы Соджорнер Трут. Она была мудрой, милой и славной женщиной. Она прекрасно могла сама позаботиться о себе. Кроме того, у нее имелся пистолет, из которого она умела стрелять.

Миссис Джонсон.