Я вернулся домой около половины третьего ночи, после того как проводил Кристину, и чувствовал себя великолепно. Пожалуй, уже много лет я не был настолько счастлив. Поначалу я даже подумал о том, не стоит ли разбудить Нану и детей, чтобы обрадовать их приятной новостью. Мне очень хотелось увидеть удивление на их лицах. И еще мне хотелось, чтобы Кристина была сейчас рядом со мной, чтобы мы смогли отпраздновать такое знаменательное событие все вместе.

Но как только я вошел в дом, зазвонил телефон. «О нет! – пронеслось у меня в голове. – Только не сегодня, не сейчас. Если кто-то вздумал позвонить мне ночью, в половине третьего, хорошего не жди».

Я поднял трубку в гостиной и тут же услышал напряженный шепот Сэмпсона:

– Это ты, Шоколадка?

– Оставь меня в покое, – так же тихо ответил я. – Перезвони утром. Я по ночам не принимаю.

– Ничуть не бывало, Алекс. Сегодня исключение. Срочно выезжай на Алабама-авеню. В трех кварталах на восток от Дюпон-парка, в канаве, было обнаружено обнаженное тело. Убит белый мужчина, и при нем нет никаких документов.

И все равно я твердо решил первым делом, как вернусь, рассказать Бабуле и детям о нас с Кристиной. А сейчас надо было поторапливаться. Место преступления находилось в десяти минутах езды от Анакостии. Сэмпсон ждал меня на углу. И убитый мужчина тоже.

Ну и, конечно, бодрая и злорадная толпа любопытных. Еще бы! Тело белого, брошенное в канаве в таком районе, вызвало самый непосредственный интерес у местного населения, словно они увидели живого оленя, разгуливающего прямо по Алабама-авеню.

– Кажется, дружелюбный призрак по имени Каспер вырвался на свободу! – выкрикнул какой-то умник дешевую шуточку, пока мы с Сэмпсоном перешагивали через желтую ленту, огораживающую подступы к телу. Где-то вдалеке высились старые заброшенные кирпичные дома. Казалось, эти развалины вот-вот начнут выкрикивать имена всех тех, кто был здесь убит и забыт навсегда.

Вонючая жижа из сточных канав образовывает здесь огромные лужи возле домов, и, надо сказать, эти водоемы никогда не инспектируются. Я опустился на корточки у скрюченного оголенного тела, наполовину высовывавшегося из одной такой выгребной ямы, наполненной водой. После дождя, разумеется, никаких следов шин остаться не могло. Я подумал о том, что убийца наверняка предусмотрел подобное.

Мысленно я начал собирать информацию об убийстве. Мне не надо было ничего записывать: я всегда полагался на свою отличную память. У мужчины были аккуратные ухоженные ногти на руках и ногах. Ни намека на рабочие мозоли. На его теле не наблюдалось также никаких следов побоев, синяков и царапин, и единственной причиной смерти стал выстрел в упор, снесший левую половину лица жертвы.

Мужчина хорошо загорел. Единственное светлое место на теле отмечало, где он носил плавки. Да еще оставалась тоненькая бледная полоска на указательном пальце, где, скорее всего, раньше находилось обручальное кольцо.

И, конечно, никаких документов. Все как в случаях с многочисленными «Джейн Доу».

То, что смерть была вызвана одним-единственным выстрелом в голову, сомневаться не приходилось. И хотя Алабама-авеню считалась основным местом преступления, поскольку именно здесь было найдено тело, что-то подсказывало мне, что существовало и второе такое место – там, где этот безымянный мужчина был застрелен.

– Ну, что ты думаешь? – поинтересовался Сэмпсон, устраиваясь на корточках рядом со мной. При этом его колени громко защелкали. – Мне кажется, наш сукин сын чего-то испугался.

– Очень странно то, что он решил приехать сюда, в Беннинг-Хайтс. Я не совсем уверен в том, что он как-то связан с нашими делами. Но если это так, то можно с уверенностью сказать, что он сам хотел, чтобы это тело нашли как можно быстрее. Если преступление происходит в этих местах, то труп надежно прячут в парке Дюпон. Наш приятель ведет себя все более странно. И, конечно, ты был прав. Он почему-то здорово зол на весь мир.

В уме я быстро сортировал информацию, а кроме того, у меня возникали все новые и новые вопросы, которые обычно задают следователи. Почему тело оставлено в сточной канаве прямо на улице? Почему на этот раз убийца не воспользовался заброшенным домом? Зачем он приехал в Беннинг-Хайтс? Неужели наш преступник и в самом деле чернокожий? Это, весьма смахивало на правду. Смущало лишь то, что уж слишком малый процент чернокожих серийных убийц насчитывала к этому времени официальная статистика. К нам подошел сержант полиции:

– Чем мы можем быть вам полезны, детектив?

Я еще раз внимательно оглядел белое обнаженное тело:

– Снимите его на видеопленку, сделайте фотографии и зарисовки места преступления.

– А нам нужно брать образцы почвы?

– Конечно. И плевать на то, что все тут давно промокло от дождя.

Сержант нахмурился:

– Неужели эта грязь кому-то пригодится? Зачем?

Алабама-авеню расположена на возвышенности, и отсюда мне был хорошо виден освещенный огнями Капитолий. Сейчас он казался каким-то далеким неземным строением, может быть, даже божественным. Я сразу же вспомнил о том, в каких районах Вашингтона что можно делать, а чего нельзя.

– Да. Образцы почвы возьмите обязательно. По крайней мере, лично я работаю именно так.