Я добрался туда первым, во всяком случае, мне так показалось. Бросился со всего размаху на дощатую заднюю дверь коттеджа, но она не поддалась. Со второй попытки рама треснула, и дверь распахнулась, болезненно крякнув. Я ворвался в дом с пистолетом наготове.

С того места, где я очутился, просматривалась маленькая кухня и узкий коридор во всю длину вплоть до входа в спальню. Блондинка из «Умиротворения» лежала на боку, обнаженная, на старинной латунной кровати, усыпанной цветами. Руки были скованы за спиной наручниками. Она корчилась от боли, но, по крайней мере, была жива. Джентльмена поблизости не оказалось.

Снаружи донеслась оружейная пальба. С полдюжины выстрелов, один за другим, — настоящий фейерверк.

— Ради всего святого, только не убивайте его! — завопил я и выскочил из коттеджа. В лесу творилось черт знает что! Когда я оказался снаружи, «рэнджровер» задним ходом уже мчался на всей скорости прочь. Двое фэбээровцев лежали на земле. Один из них оказался агентом Косгроувом. Остальные палили вслед удирающему «рэнджроверу».

Боковое стекло взорвалось, и в дверце образовались зияющие дыры. Джип заметался из стороны в сторону, колеса забуксовали в песке и гравии.

— Брать живым! — снова заорал я, но никто в этом диком хаосе даже внимания на меня не обратил.

Я помчался лесом в надежде перехватить Рудольфа, если он направится на запад, обратно к Первой автостраде. Я оказался там как раз в тот момент, когда «рэнджровер» с визгом выворачивал на дорогу. Следующим выстрелом разнесло второе стекло. Здорово! Ребята из ФБР теперь обстреливали нас обоих.

Я вцепился в дверь со стороны пассажирского сиденья и дернул на себя. Заперта. Рудольф попытался поддать газу, но я словно прилип к двери. «Ровер» снова завилял, не успев выбраться из рыхлой смеси песка с гравием у выезда на шоссе. Эта задержка дала мне возможность ухватиться свободной рукой за багажник на крыше и вскарабкаться туда.

Рудольфу наконец удалось выскочить на бетонное покрытие, и он тут же вдавил педаль газа в пол. На полной скорости промчался ярдов семьдесят, а затем ударил по тормозам.

Я старался предугадать его действия, и это мне удалось, во всяком случае последний маневр. Я лежал, прижавшись лицом к железу, еще теплому от долгой стоянки под солнцем у «Умиротворения», раскинув руки и ноги. Я словно прилип к крыше, как походная раскладушка фирмы «Самсонит», и слезать оттуда не собирался. Не мог, даже если бы очень захотел. Он уничтожил как минимум полдюжины женщин в Лос-Анджелесе, и я должен был выяснить, жива ли еще Наоми. Он знал Казанову и знал все о Липучке.

Рудольф снова дал газу, и «рэнджровер» взревел и затрясся в попытке скинуть меня. Машина зигзагами металась по шоссе. Деревья и допотопные телефонные столбы, сливаясь друг с другом, со свистом пролетали мимо на огромной скорости. Сосны, Мамонтовы деревья, горный виноград, сменяли друг друга, словно в калейдоскопе. Растительность была в основном бурого цвета и колючая, как виноградники в Напа-Вэлли. Я взирал на мир с необычной точки обзора.

Надо сказать, что любоваться пейзажем, открывавшимся с моего насеста на «рэнджровере», не представлялось возможным. Все силы уходили на то, чтобы удержаться.

Рудольф мчался по извилистой дороге на скорости семьдесят — восемьдесят там, где и пятьдесят выжимать опасно.

Фэбээровцы, во всяком случае то, что от них осталось, не могли нас догнать. Куда им! Они ведь должны были еще добежать до своих машин, так что отстали не меньше, чем на несколько минут.

На подъезде к Тихоокеанской автостраде навстречу стали попадаться другие машины. Водители провожали нас недоуменными взглядами. Мне было очень интересно, о чем в этот момент думает Рудольф. Он больше не делал попыток меня сбросить. Каковы тогда его намерения? В первую очередь меня занимала его ближайшая цель.

Нам обоим сейчас грозил «шах». Но проиграть — по-крупному и очень скоро — должен был кто-то один. Уилл Рудольф был всегда чрезвычайно осмотрителен в своих действиях. И, конечно, никак не ожидал, что его теперь поймают. Но как все же он собирается выпутываться?

До меня донеслось яростное рычание дизеля фургона «фольксваген». Я увидел, как к нам на страшной скорости приближается его задний борт. Мы промчались мимо, будто он стоял на месте.

По мере приближения к шоссе, ведущему на пляж, поток встречных машин нарастал. Больше всего было за рулем подростков, выбравшихся на послеполуденную прогулку. Кое-кто из них показывал пальцем на «рэнджровер» и смеялся, думая, что это шутка. Какой-то полный придурок из Сера напился, мол, до белых чертей и теперь развлекается. Старый пердун текилы нализался или у двадцатилетнего любителя повеселиться ЛСД из ушей полезло. Тронутый чувак на крыше «рэнджровера», въезжающий на скорости семьдесят миль в час на автомобильную стоянку, — живописная картинка получилась бы.

Так все-таки что он собирается делать, черт его подери?

Рудольф не сбавлял скорость на извилистом перегруженном шоссе. Водители машин, ехавших навстречу, яростно гудели. Но никто даже не сделал попытки нас остановить. А что, собственно, они могли? Что мог я? Только держаться изо всех сил и молиться!