Мы с Сэмпсоном сменяли друг друга за рулем во время четырехчасовой поездки от Вашингтона до Северной Каролины. Пока я вел машину, Человек Гора спал. На нем была черная майка с лаконичной надписью «Безопасность». Экономия слов.

Когда за руль моего древнего «порше» усаживался Сэмпсон, я нахлобучивал пару старых наушников «Косс». Слушал Большого Джо Вильямса, думал о Липучке и по-прежнему чувствовал себя опустошенным.

Сна ни в одном глазу, прошлой ночью задремал всего на час. Я ощущал себя убитым горем отцом, чья единственная дочь пропала. Что-то в этом деле было не так.

На Юге мы очутились в полдень. Я родился милях в ста отсюда, в городке Уинстон-Салем. Не заезжал туда с тех пор, как мне исполнилось десять лет, когда умерла моя мама и мы с братьями перебрались в Вашингтон.

Я уже бывал в Дареме раньше, на выпускной церемонии Наоми. Она закончила последний курс Дьюка с отличием и была удостоена самой громкой и продолжительной овации в истории подобных церемоний. Не посрамила семейство Кроссов. Это был один из самых счастливых и торжественных дней для всех нас.

Наоми была единственным ребенком моего брата Аарона, который умер от цирроза печени в возрасте тридцати трех лет. После его смерти Наоми быстро повзрослела. Матери приходилось вкалывать по двенадцать часов в день, чтобы содержать семью, поэтому все хозяйство легло на плечи Наоми, когда той было всего десять лет от роду. Она была маленькой генеральшей.

Девочка развивалась быстро не по годам, о приключениях Алисы в Зазеркалье прочла еще в четырехлетнем возрасте. Один из друзей семьи научил ее играть на скрипке, и у нее это хорошо получалось. Она обожала музыку и теперь играла каждый раз, когда выдавалась свободная минута. Среднюю школу Джона Кэррола в Вашингтоне закончила лучшей в своем классе. При всем том ей удавалось выкраивать время и на беллетристику, повествующую о том, каково расти ребенку в негритянских кварталах Вашингтона.

Над входом в новое здание полицейского управления Дарема почему-то не вывесили плаката «Добро пожаловать!» по случаю нашего приезда. Не поспешили этого сделать и после того, как мы с Сэмпсоном продемонстрировали свои значки и вашингтонские удостоверения. На дежурного сержанта они не произвели должного впечатления.

Он походил на телевизионного ведущего прогноза погоды Уилларда Скотта. Голова стрижена «ежиком», длинные густые баки, кожа на лице цвета свежей ветчины. Когда он узнал, кто мы такие, ситуация не изменилась к лучшему. Ни тебе красной ковровой дорожки, ни хваленого южного гостеприимства, ни других южных прелестей.

Нам с Сэмпсоном пришлось остудить свой пыл, сидя в дежурке полицейского управления города Дарема. Кругом — зеркальное стекло и полированное дерево. Мы удостоились презрительных и косых взглядов, которые обычно припасают для сбытчиков наркотиков, застуканных на пороге начальной школы.

— Как будто очутились на Марсе, — сказал мне Сэмпсон, покуда мы ждали, наблюдая, как мимо снуют с петициями записные жалобщики города Дарема. — Что-то мне эти марсиане не по нутру. Их маленькие марсианские глазки мне не нравятся. Новый Юг не производит на меня приятного впечатления.

— Подумай хорошенько, разве это зависит от того, где мы окажемся? — спросил я Сэмпсона. — В управлении полиции Найроби нас встретили бы ничуть не лучше, удостоив теми же презрительными взглядами.

— Возможно, — кивнул Сэмпсон, взглянув на меня из-под темных очков. — Но те марсиане, по крайней мере, были бы черными. Им не надо объяснять, кто такой Джон Колтрейн.

Даремские детективы Ник Раскин и Дэйви Сайкс соблаговолили спуститься к нам через час с четвертью после нашего приезда.

Раскин напомнил мне Майкла Дугласа в роли злодея полицейского. На нем была стандартная экипировка: зелено-коричневый твидовый пиджак, линялые джинсы, желтая трикотажная рубашка. Он был почти одного со мной роста, то есть примерно шесть футов три дюйма, хотя чуть пошире в плечах. Длинные русые волосы зачесаны назад и аккуратно подстрижены.

Дэйви Сайкс был крепко скроен. Голова плавно переходила в бычью шею, которая образовывала с плечами прямой угол. В сонных светло-карих глазах не отражалось ровным счетом ничего примечательного. Похоже, он из тех типов, которые всегда на подхвате, не из породы лидеров, это уж точно. Во всяком случае, если судить по первому впечатлению.

Детективы пожали нам руки с таким видом, будто они нас прощают, прощают за то, что мы вмешались не в свое дело. Мне показалось, что Раскин не случайно был на первых ролях в полицейском управлении Дарема. По всему видно, местная звезда. Первый парень на деревне. Герой-любовник города Дарема.

— Простите, что заставили себя ждать, детектив Кросс, и вы, Сэмпсон. Здесь такое творится, что вздохнуть некогда, — сказал Ник Раскин. Он говорил с легким южным акцентом. Самодовольство так и лезло из него.

Он даже не упомянул имени Наоми. Детектив Сайкс молчал. Не произнес ни слова.

— Хотите прокатиться за компанию со мной и Дэйви? По дороге обрисую вам ситуацию. Произошло убийство. Вот почему у нас такая запарка. Полиция обнаружила женский труп в Эфленде. В жутком состоянии.