Глава 39
Близился двенадцатый час ночи, а мы все торчали в доме Мерфи. На улице, за ярко-желтыми веревками, которыми оцепили дом, топтались журналисты и пара сотен знакомых и соседей со всего Уилмингтона. В городке отродясь не бывало более тревожной ночи.
Мы организовали облаву вдоль всего восточного побережья и на западе, в Пенсильвании и Огайо. Казалось невероятным, чтобы Гэри Сонеджи-Мерфи удалось ускользнуть во второй раз. Не верилось, что он умудрился спланировать и этот побег так же, как в Вашингтоне.
Все дело в том, что один из малышей на празднике заметил полицейскую машину, проезжавшую мимо дома за минуту до нашего прибытия, и случайно обратил на нее внимание мистера Мерфи. И тот смылся — благодаря простому везению. Мы опоздали всего на несколько минут!
Мы с Сэмпсоном более часа допрашивали Мисси Мерфи, в надежде хоть что-то узнать о настоящем Сонеджи-Мерфи.
Мисси была такой же, как матери ребятишек в Вашингтонской частной школе: малость полновата, но симпатичная. Светлые волосы уложены в озорную прическу, в противовес строгому наряду — темно-синей юбке и белой блузке.
— Вижу, что вы не верите, но уж я-то хорошо знаю Гэри, знаю, что он из себя представляет, — убеждала она. — Он не похититель!
Разговаривая, она беспрерывно курила, только этим выдавая свою тревогу и боль. Мы сидели на чистой и опрятной, невзирая на празднество, кухне. Я заметил кулинарные книги Бетти Крокер, брошюры о вкусной и здоровой пище и томик «Медитация для слишком занятых женщин». На холодильнике — снимок Гэри Сонеджи-Мерфи в плавках: типичный американский папаша.
— Гэри — абсолютно не агрессивный человек, — поясняла Мисси Мерфи, — он даже не в состоянии наказать Рони.
Это заинтересовало меня: его модель поведения в точности совпадает с моделью социопатов. Некогда я занимался темой «Социопаты и их отношение к собственным детям». Дело в том, что таким людям обычно трудно наказывать собственных детей.
— Он объяснял вам, почему ему трудно наказывать дочку?
— У него было несчастливое детство, и для Рони он хотел лишь самого лучшего. Он понимает, что это — компенсация. У него светлая голова. Если б он хотел, давно имел бы степень по математике.
— А Гэри вырос здесь, в Уилмингтоне? — мягко поинтересовался Сэмпсон. Он умеет беседовать с женщинами любезно и просто.
— Нет, в Принстоне, Нью-Джерси. Он там жил до пятнадцати лет.
Быстро взглянув на меня, Сэмпсон сделал пометку в блокноте. Принстон совсем рядом с Хоупвеллом, где в тридцатые годы похитили маленького Линдберга. Мы до сих пор не поняли, почему Сонеджи подписывает свои послания «Сын Линдберга».
— А его семья все еще живет в Принстоне? Нельзя ли с ними связаться? — спросил я.
— Никого из семьи не осталось. У них случился пожар, и все — отец, мачеха и брат с сестрой — погибли. А Гэри в это время был в школе.
Здесь нужно тщательно разобраться. На секунду я задумался: что такое пожар в доме, где живет неуравновешенный юноша? Снова погибшая, истребленная семья — не это ли истинная цель Гэри Сонеджи-Мерфи? Хорошо, а Вивиан Ким? Ее он убил просто в качестве демонстрации своих возможностей?
— Вы знали кого-нибудь из членов семьи? — вновь задал я вопрос.
— Нет, они погибли еще до нашего знакомства. Мы встретились уже на последних курсах колледжа, в Делавэре.
— А что рассказывал муж о жизни в Принстоне?
— Да почти ничего, он очень скрытный. Знаю только, что Мерфи жили далеко, в нескольких милях от города, и ближайшие соседи были в двух-трех милях от них. До школы у Гэри даже не было друзей. Да и там его не всегда принимали в компанию, уж очень он робкий.
— Вы упомянули о брате и сестре…
— Это были сводные брат и сестра. Они составляли часть его проблем — Гэри не был с ними близок.
— А он никогда не говорил о похищении сына Линдберга? Не читал книг об этом деле? — гнул свою линию Сэмпсон.
— Нет, насколько мне известно, — мотнула головой Мисси Мерфи. — В подвале есть комната с его книгами — можете взглянуть.
— Обязательно! — отозвался Сэмпсон. Я почувствовал облегчение: наконец-то мы напали на материал, с которым можно работать. До этого не было ничего или почти ничего.
— А его настоящая мать жива? — спросил я.
— Не знаю, Гэри вообще не говорил о ней, просто обходил эту тему.
— А о мачехе?
— Он ее не любил. Видно, она слишком много внимания уделяла собственным детям. Он звал ее «Вавилонская блудница» — кажется, она из Западного Вавилона в Нью-Йорке, это где-то на Лонг-Айленде.
Много месяцев мы вообще не имели информации, а теперь я не успевал формулировать вопросы. Все услышанное требовало дальнейших расспросов. Напрашивалась мысль: а говорил ли вообще Сонеджи правду своей жене? Был ли он вообще способен говорить правду?
— Миссис Мерфи, у вас есть предположения, куда он мог направиться?
— Что-то напугало Гэри. Может быть, это связано с его работой или с моим братом — он ведь его босс. Не могу представить, чтобы он поехал домой в Нью-Джерси, но всякое возможно. Он такой импульсивный…
К нам в кухню заглянул Маркус Коннор, агент ФБР:
— Нельзя ли на минутку вас обоих? Извините, только одно мгновенье, — любезно обратился он к миссис Мерфи.
Он повел нас в подвал, где уже дожидались Джерри Скорсе, Рейли и Кайл Крейг. В руках у Скорсе была пара толстых носков «Фидо Дидо» — я узнал их по описанию родителей Мэгги и по визиту в комнату девочки, где подробно изучил все ее наряды и безделушки.
— Ну, Алекс, что ты об этом думаешь? — спросил Скорсе. Он всегда интересовался моим мнением, когда дело принимало странный оборот.
— То же, что и о розовой тапочке, найденной близ Вашингтона. Это оставлено для нас. Он ведет игру и хочет, чтобы мы поиграли с ним.
