Глава 60
Понедельник, три часа дня. Мне не следует быть здесь, но тем не менее я здесь.
Адвокатская фирма «Смит, Кертис энд Бреннан» слыла респектабельной. Фешенебельная приемная с деревянными панелями, с последними номерами «Гольф дайджест», «Таун энд кантри» и «Форбс» на столиках по углам говорила сама за себя: клиенты этой фирмы проживают отнюдь не в моем районе.
Мина Сандерленд была младшим партнером этой фирмы, а также третьей известной нам жертвой — третьей в хронологическом порядке. Она полностью соответствовала обстановке офиса — серый деловой костюм от хорошего портного и некая изящная сдержанность, какая иногда встречается у выходцев с Юга. Она провела нас в небольшой конференц-зал и, прежде чем начать разговор, опустила вертикальные жалюзи, закрыв сплошь стеклянную стену.
— Боюсь, вы зря теряете время, — сказала она. — Ничего нового я вам сообщить не могу. Я уже говорила это другим детективам. Несколько раз.
Сэмпсон протянул ей листок бумаги:
— Мы тут подумали, что вот это может нам помочь.
— Что это?
— Черновик заявления для прессы. Если какая-либо информация по этому делу дойдет до общественности, то вот в таком виде.
Пока она просматривала заявление, он продолжал объяснять:
— Публикация этого заявления будет означать, что следователи заняли более жесткую позицию в связи с тем, что ни одна из известных полиции жертв не желает сообщить какие-либо данные о насильнике и свидетельствовать против него.
— И это действительно так? — спросила она, отрываясь от листка.
Сэмпсон уже хотел было ответить, но тут у меня что-то случилось с горлом, и я его перебил. Закашлялся. Прием был неуклюжий, но он отлично сработал.
— Можно вас попросить принести стакан воды? — обратился я к Мине Сандерленд. — Извините меня, пожалуйста.
Когда она вышла, я повернулся к Сэмпсону:
— Не думаю, что ей следует знать, что теперь все зависит только от нее.
— О'кей. Думаю, ты прав. — Сэмпсон кивнул, потом добавил: — Но если она спросит…
— Давай-ка я ею займусь. У меня такое ощущение, что я ее уже понял.
Мои знаменитые «ощущения» уже стали частью моей репутации, но это вовсе не означало, что Сэмпсон сразу со мной согласится. И если бы у нас было больше времени для спора, он бы не отступил так быстро. Но тут вернулась Мина Сандерленд. Она принесла две бутылки минералки «Фиджи», два стакана и даже улыбнулась.
Выпив воды, я заметил, что Сэмпсон откинулся на спинку кресла. Это был знак, что в игру вступаю я.
— Мина, — начал я, — мы хотели бы попытаться найти с вами что-то вроде общего языка. Нечто среднее между тем, о чем вы захотите рассказывать, и тем, что нам необходимо выяснить.
— И что это должно означать? — спросила она.
— Это означает, что нам совершенно необязательно располагать описанием этого человека, чтобы поймать его.
Ее молчание я расценил как свой успех.
— Я хотел бы задать вам несколько вопросов. Можете отвечать либо «да», либо «нет». Можете даже просто покачать головой, если вам так больше нравится. И если вопрос покажется вам неудобным, его можно пропустить.
Уголки ее рта чуть дрогнули в улыбке. Мой метод уступок был ей совершенно понятен. Я же хотел, чтобы наша беседа не содержала никаких угрожающих моментов.
Она убрала за ухо длинную прядь светлых волос:
— Вы можете продолжать. Пока что.
— В ту ночь, когда этот человек напал на вас, он чем-то конкретным вам угрожал, чтобы вы молчали после того, как он уйдет?
Она сначала кивнула, потом подтвердила:
— Да.
И тут у меня вдруг появилась надежда.
— Он угрожал каким-нибудь людям, которых вы знаете? Членам семьи, друзьям?
— Да.
— Он каким-либо образом связывался с вами после той ночи? Или как-то иначе давал о себе знать?
— Нет. Однажды мне показалось, что я видела его на нашей улице. Но это, видимо, был не он.
— Он угрожал вам только словами или еще чем-то? Может быть, он использовал еще какие-то средства, чтобы обеспечить ваше молчание?
— Да.
Так, тут я попал в десятку. Мина Сандерленд опустила глаза и несколько секунд смотрела на пол, потом снова взглянула на меня. Напряженное выражение на ее лице уступало место решимости.
— Пожалуйста, Мина. Это очень важно.
— Он забрал мою записную книжку, — сказала она. Немного помолчав, она продолжала: — Там была разная информация личного характера — адреса, телефоны. Семьи, моих друзей — они живут в Уэстчестере.
— Понимаю.
Я действительно все понял. Психологический портрет этого монстра уже прорисовывался.
Я молчал, считая про себя до десяти. На счете «семь» Мина заговорила вновь.
— Там еще были фотографии, — сказала она.
— Простите? Фотографии?
— Да, фотографии. Людей, которых он убил. Или по крайней мере утверждал, что убил. И… — Тут она сделала паузу, видимо, собираясь с силами перед следующим признанием, — и они были изуродованы. Он сказал, что использует хирургические скальпели.
— Мина, что еще вы можете рассказать об этих фото, что он вам показывал?
— Он выложил несколько фотографий, но я запомнила только первую. Это самое ужасное зрелище, какое я видела в жизни. — Внезапное воспоминание о пережитом отразилось у нее в глазах, и я понял, что она никогда не забудет этот ужас.
Через несколько секунд она немного успокоилась и произнесла:
— Там были ее руки… — Она снова замолкла.
— Что за руки, Мина?
— Он изуродовал обе кисти. А она была еще живая! И кричала от боли! — Тут ее голос упал до шепота. Мы зашли в опасную зону — это я понял сразу. — Он сказал, что ее звали Беверли. Как будто они были давними друзьями.
— О'кей, — мягко сказал я. — Можем на этом пока закончить, если хотите.
— Я бы хотела, — сказала она. — Но…
— Продолжайте, Мина.
— В ту ночь… у него был скальпель. И на нем уже была чья-то кровь.