Глава 48
Мне пришлось напомнить себе: «Все убийства остались в прошлом; сейчас ты проводишь курс лечения».
— Ким, как получилось, что у вас на шее остались такие следы? Расскажите, что считаете нужным рассказать.
Она скривилась от боли, когда снова обматывала шею шарфом.
— Если зазвонит мой мобильник, мне придется ответить. Он думает, что я поехала к маме, — сказала она.
Ее лицо исказилось от ужаса, и я понял, что пока еще рано спрашивать ее о конкретных случаях насилия.
Все еще не глядя на меня, она расстегнула рукав блузки. Я сперва не понял зачем, пока не увидел жуткий багровый кровоподтек у нее на локте — он только начал заживать.
— Это ожог? — спросил я.
— Он курит сигары, — ответила она.
Я с трудом перевел дыхание. Она отвечала так, словно это было совершенно обычное дело.
— Вы в полицию обращались?
Она горько улыбнулась:
— Нет, не обращалась.
Она поднесла ладонь ко рту и снова отвернулась в сторону. Этот парень запугал ее так, что она теперь готова его защищать.
Тут у нее в сумке заверещал сотовый телефон. Она достала трубку, посмотрела на номер и ответила.
— Ну что, мой милый? Что стряслось? — Голос ее звучал мягко, легко и совершенно убедительно. — Нет, — продолжала она, — мама вышла за молоком. Ладно, я передам ей твои приветы.
Это было просто потрясающе — наблюдать за ее лицом, когда она все это говорила. Она играла эту роль для самой себя. Вот каким образом она умудряется выживать…
Она отключила связь и повернулась ко мне с нелепой улыбкой на губах, словно ни с кем только что не разговаривала. Это продолжалось несколько секунд. А потом она сломалась, сразу. Стон перешел в рыдания, сотрясающие все ее тело; она качнулась вперед, обхватив себя руками.
— Эт-то так трудно… невозможно, — задыхалась она. — Извините. Не могу. Мне… не следовало к вам приходить.
Когда ее мобильник снова зазвонил, она даже подскочила в кресле. Эту слежку, эти преследующие звонки ей было, видимо, трудно выдерживать, находясь здесь, а она еще пыталась обманывать себя, признавая и одновременно отрицая очевидное.
Она вытерла лицо, словно ее внешний вид имел сейчас хоть какое-нибудь значение, потом ответила на звонок тем же мягким тоном, как и в первый раз:
— Да, милый. Нет, я руки мыла. Извини, милый, я не могла сразу достать трубку.
Мне было слышно, как он что-то орет, а Ким терпеливо кивала в ответ и слушала.
Наконец она сделала мне знак, подняв палец, и выскользнула в коридор.
Я воспользовался этим перерывом, чтобы просмотреть некоторые бумаги и немного усмирить свой гнев. Когда Ким вернулась, я предложил ей адреса нескольких приютов, но она отказалась.
— Мне пора идти, — вдруг сказала она. Второй звонок явно заткнул ей рот. — Сколько я вам должна?
— Ну, скажем, это была лишь первая консультация. Заплатите в следующий раз.
— Нет, никакой благотворительности. И не думаю, что я обращусь к вам еще раз. Сколько?
— Я беру сто долларов за час, — неохотно ответил я. — Дальше — меньше. Полсотни будет вполне достаточно.
Она отсчитала деньги — пятерками и однодолларовыми бумажками — видимо, сэкономленными за долгое время. И ушла. Прием моего первого пациента завершился.
