Конечно, было много, очень много всех этих неприятных подробностей, которые позволяют прессе удерживать новости месяцами. Но кое о чем сразу забывают. Доктор Карбондейл дозвонилась мне, когда я ехал в машине.

— Токсикология не обнаружила никаких известных наркотиков, только уровень алкоголя 0,7 в крови. На момент смерти она была лишь слегка под газом.

Значит, Каролин не употребляла наркотики и не была отравлена. Я не слишком удивился этому.

— Что насчет других причин? — спросил я.

— Я все больше убеждаюсь, что на данный вопрос нам не найти ответа. Правда, кое-что могу исключить. Нельзя определить, например, били ее, или душили, или…

Она замолчала.

— Или засунули живой в дробилку. — При этой мысли я содрогнулся.

— Да, — согласилась она. — Но я должна еще кое-что сказать вам. Мы разделили оставшиеся фрагменты. Есть основания предположить, что ее кусали.

— Следы укусов? — Я огляделся по сторонам в поисках места, где можно остановиться. — Человеческих укусов?

— Да, я так считаю, но полной уверенности нет. Укус легко спутать с синяком даже в более очевидных обстоятельствах. Именно поэтому я вызвала на консультацию судебного стоматолога. Нам ведь приходится работать с осколками костей, на которых сохранилась часть плоти, поэтому я вижу только…

— Я перезвоню вам. — Меня трясло.

Я съехал на обочину Пенсильвания-авеню, не обращая внимания на гудки автомобилистов. Это было слишком! К несправедливости, жестокости, насилию я почти привык. Откинув голову, я выругался. Кого я проклинал? Бога? Как Он допустил такое? Потом, опустив голову на рулевое колесо, я дал волю слезам. И помолился за Каролин, рядом с которой никого не оказалось, когда она больше всего нуждалась в этом.