«Алекс, это Бен Абаджан, я звоню из Сиэтла. Сейчас четверг, половина второго. Боюсь, у меня для тебя плохие новости.

Я только что узнал, что адвокат Кристин подал ходатайство о переносе слушаний по делу об опеке на более ранний срок. Не уверен, что сумею блокировать его, да и не знаю, стоит ли. Есть еще вопрос, но о нем лучше поговорить лично. Позвони, как сможешь».

Внутри у меня все похолодело от неприятного предчувствия. Бен Абаджан был моим адвокатом в Сиэтле. Я нанял его, как только Кристин перевезла туда маленького Алекса. С тех пор мы раз двадцать беседовали с ним по телефону — разумеется, за мой счет.

Он был отличным адвокатом и хорошим парнем, но его сообщение мне не понравилось. Похоже, Кристин по-своему интерпретировала то, что случилось в Калифорнии, и отправилась оттуда к своему поверенному.

Благодаря разнице во времени я застал Бена Абаджана в офисе. Он старался говорить бодрым тоном, но я сразу сообразил, что дело плохо.

— Алекс, все это, конечно, ненадолго, но проблема в том, что они подали одностороннее ходатайство с просьбой оставить Алекса-младшего под исключительной опекой матери до окончания слушаний. Судья согласился. Мне очень жаль.

Я стиснул трубку в кулаке. Слова Бена с трудом доходили до моего сознания. Господи, раньше Кристин никогда не вела себя так агрессивно. Теперь она пытается запретить мне даже видеться с маленьким Алексом, что ж, ей это удалось.

— Алекс, ты слушаешь?

— Да, Бен, я здесь. Извини. Дай мне немного поразмыслить.

Я отложил телефон и глубоко вздохнул. Беситься попусту не имело смысла. Так же, как спускать собак на Бена. Он не виноват.

Я снова взял трубку и спросил:

— Какие основания для ходатайства?

Ответ был ясен заранее — ничего иного я не ожидал.

— Безопасность Алекса. В документе упоминается опасная работа, которой ты занимался, пока находился в Калифорнии. Предполагается, что тем самым ты подвергал риску жизнь мальчика.

— Бен, это полная чушь. Я просто консультировал полицию.

— Да, — промолвил Абаджан. — Ее адвокат — Анна Биллингсли. Она любит все немного приукрасить, уже в начале слушаний. Постарайся отнестись к этому спокойно, ладно? Кроме того, здесь есть и хорошая сторона. Чем раньше начнется суд, тем меньше времени будет у Кристин, чтобы превратить свой успех в статус-кво. Судья в любом случае не примет во внимание временных распоряжений, но то, что она сделала сейчас, — преждевременный выстрел. Так что для нас чем скорее, тем лучше. Можно сказать, нам здорово повезло.

— Верно, — пробормотал я. — Очень повезло.

Бен попросил меня составить подробный отчет о том, что случилось в Калифорнии. С самого начала я следовал его совету и вел дневник, куда записывал все, что касалось маленького Алекса: его поведение, развитие, семейные фото и, самое главное, выходки Кристин. То, что она увезла нашего сына на два дня раньше срока, определенно относилось к этой категории. Ее неуравновешенность и неожиданные срывы и раньше действовали мне на нервы. Но теперь она превзошла саму себя.

— И еще одно, — добавил адвокат. — Хотя тебе это вряд ли понравится.

— Бен, если ты найдешь в этом деле хоть что-нибудь, что мне понравится, я удвою тебе жалованье.

— Короче, один из наших самых сильных аргументов заключается в том, что Алекса нельзя разлучать с братом и сестрой.

— Дженни и Деймон не будут давать показания, — твердо заявил я. — Ни в коем случае, Бен. Это исключено.

Сколько раз я видел, как взрослых людей буквально выворачивали наизнанку в судебном зале? Достаточно, чтобы на пушечный выстрел не допускать к этому детей.

— Нет, нет, — успокоил меня Бен. — Ничего подобного. Просто я подумал, что если они будут присутствовать на процессе, это произведет хорошее впечатление. Ты ведь хочешь вернуть Алекса, правда? Именно в этом заключается наша цель? Потому что, если я ошибаюсь, мы лишь напрасно тратим время.

Я огляделся по сторонам, словно в поисках какого-нибудь чудесного решения.

— Дай мне подумать, — произнес я наконец. — Я перезвоню.

— Думай о конечном результате, Алекс. Впереди много неприятного, если не сказать больше, но в целом дело того стоит. Мы можем выиграть этот процесс. И мы его выиграем.

Он говорил спокойно и бесстрастно. От него не требовались какие-либо эмоции, а я сейчас был не в настроении для рассудительных бесед.

— Мы сумеем поговорить завтра утром? — спросил я.

— Конечно. Главное, не теряй надежды. Когда ты предстанешь перед судьей, у тебя не должно быть никаких сомнений, что ты — лучший отец для своего ребенка. Это не значит, что надо смешивать с грязью Кристин Джонсон. Просто нельзя появляться в суде с видом проигравшего. Ясно?

— Я не чувствую себя проигравшим. Не собираюсь терять своего сына, Бен. И я его не потеряю.

— Ладно, а я сделаю все, чтобы этого не случилось. Побеседуем завтра. Звони мне домой или на работу. У тебя есть мой сотовый?

— Да.

Не помню, успел ли я попрощаться с Беном перед тем, как швырнуть телефон об стену.