Когда Деннис и Лиз Стрэттон устраивали вечеринку, к ним приходили только гости из списка А. Или по крайней мере те, кто воображал себя списком А.

Едва Элли переступила порог, как разодетый официант предложил ей поднос, на котором лежали крошечные канапе с красной икрой, а сама она оказалась лицом к лицу с выдающимися представителями артистического общества Палм-Бич, как они сами себя называли. Рид Барлоу, владелец художественной галереи на Уорт-авеню, прошествовал мимо с роскошной блондинкой в открытом красном платье. Рядом стояла величественная седовласая дама, обладательница едва ли не самой, как говорили, богатой коллекции в городе. Возле нее вертелся загорелый молодой человек, вполне годившийся своей спутнице в сыновья. Таких язвительно называли «ходунками».

Элли чувствовала себя немного не в своей тарелке. На всех женщинах были дизайнерские платья и шикарные украшения, ее же наряд составляли простенькое черное платье и кашемировый кардиган в комплекте с доставшимися от бабушки бриллиантовыми сережками. В этом зале их, конечно, никто не заметил.

Она прошла дальше. Шампанское лилось рекой — его предлагали едва ли не на каждом шагу. «Магнумс оф кристалл». Не одна сотня долларов за бутылку. Икры тоже хватало — громадная чаша покоилась на спине искусно вырезанного изо льда лебедя. В углу, на возвышении, расположился струнный квинтет из симфонического оркестра Флориды. Фотограф из «Шайни шит» вертелся возле дам, ловя крутые изгибы бедер, уходящие в бесконечность линии ног и ослепительнейшие улыбки. И все это, разумеется, во имя благотворительности.

На глаза Элли попался и Верн Лоусон, глава местных детективов, несколько скованно прохаживающийся по периметру толпы с микрофоном в ухе. «Наверное, ломает голову, каким ветром меня сюда занесло», — подумала Элли. Вдоль стен расположились с полдюжины крепышей во фраках и с заложенными за спину руками. Для обеспечения безопасности Деннис Стрэттон, должно быть, нанял половину свободных от службы копов города.

Из ведущего в гостиную коридора донеслись восторженные возгласы, и Элли поспешила на шум.

Поспешила и… остановилась в изумлении с буквально отвисшей челюстью.

Прямо перед ней на стене красовался «Натюрморт со скрипкой» Анри Матисса, один из самых выдающихся образцов кубистского периода творчества француза. Элли видела его однажды на выставке в нью-йоркском Музее современного искусства. Ходили слухи, что совсем недавно картина сменила владельца в результате частной сделки. Но увидеть ее здесь, на стене особняка Стрэттона… В ней вдруг вскипела злость. Вот зачем он ее пригласил! Сукин сын хотел ткнуть ей в нос своим новым приобретением!

— Вижу, вы уже нашли Матисса, агент Шертлефф. — В прозвучавшем за спиной голосе отчетливо проступили язвительные нотки.

Элли повернулась. Стрэттон был в белой рубашке без воротника и кашемировом блейзере, на лице застыло самодовольное выражение.

— Неплохо, верно? Возможно, нет той взрывной экспрессии, что у Пикассо, но ничего не поделаешь. Коллекционеру приходится чем-то закрывать стены. Даже если это означает переплату.

— Чудесная вещь, — прошептала, не в силах скрыть восхищения, Элли.

— Есть и кое-что еще… — Стрэттон взял ее за руку и подвел к группке любителей искусства, замерших у хорошо известного полотна Раушенберга. Одна эта картина тянула миллионов на десять. Немного дальше, на ступеньках, ведущих в соседний зал, стояли два деревянных мольберта с потрясающими рисунками Эль Греко, в которых Элли, присмотревшись, узнала этюды из знаменитой серии «Вскрытие пятой печати Апокалипсиса».

Шедевры.

— Не знаю, чьими советами вы руководствуетесь при покупках, но этот человек определенно прекрасно знает свое дело, — заметила Элли, оглядываясь.

— Рад, что заслужил ваше одобрение, — усмехнулся явно довольный собой Стрэттон. — Вижу, приоделись по случаю. Не стесняйтесь, выпейте шампанского. Уверен, здесь найдется племянник какого-нибудь богача, для которого будет откровением узнать, чем вы зарабатываете на жизнь.

— Спасибо, — фыркнула Элли, — но не сегодня. Я на работе.

— На работе? — удивился Стрэттон. — Ну, в таком случае вы здесь едва ли не единственная. Позвольте высказать предположение. Думаете, этот тип, Нед Келли, посмеет явиться в мой дом?

— Келли? Нет. — Элли взглянула на миллионера: — Вам знакомо такое имя — Эрл Энсон?

— Энсон? — задумчиво повторил Стрэттон и равнодушно пожал плечами. — А должно?

— Так звали человека, убитого вместе с братом Келли в Бостоне. Он, оказывается, из местных, вот я и подумала, что вы, может быть, слышали.

— С какой стати? — Стрэттон отвернулся, кивая кому-то в сторону.

— Дело в том, что в Бостон он отправился на поиски ваших трех картин.

Миллионер подошел к жене, встречавшей гостей в длинном, с открытыми плечами платье от Прада. Заметив Элли, Лиз улыбнулась.

— Вы постоянно забываете, агент Шертлефф, — бросил Стрэттон, — что картин было четыре. У меня украли четыре полотна. У вас плохая память на Гоме.

— Там погиб ни в чем не повинный человек, мистер Стрэттон. Студент, будущий юрист.

— Одним юристом меньше! — рассмеялся миллионер. — Извините, у меня есть и другие гости.

— А как насчет Тесс Маколифф? — Элли схватила его за рукав. — Или я тоже ошибаюсь?

Стрэттон напрягся.

— Я знаю, что вы встречались с ней. Знаю, что вы бывали в «Бразилиан корт». У вас был роман с Тесс.

От него вдруг как будто повеяло холодом.

— А вот теперь, Элли, самое время выпить шампанского. — Он взял ее за руку. — Не здесь. На веранде.