Войдя в зал заседаний, Юки увидела, что за столом защиты рядом с Дэвидом Хейлом сидит ее босс, Леонард Паризи. Она сама позвонила Лену сразу же после того, как услышала, что Бринкли пытался покончить с собой в камере предварительного заключения, но вовсе не ожидала его появления в зале суда.

— Леонард, рада вас видеть, — сказала Юки, думая совсем о другом.

«Вот черт! Неужели Лен сам возьмется за дело? Неужели он сможет так поступить со мной?»

— Присяжные в порядке? — поинтересовался Паризи.

— Вроде бы да. По крайней мере судья в этом уверен. Повторный процесс никому не нужен. Микки даже не стал просить объявить перерыв.

— Хорошо. А он мне нравится, этот самодовольный кретин, — пробормотал Паризи.

По другую сторону от прохода Шерман разговаривал с клиентом. Под глазами у Бринкли были синяки, через лоб шла широкая марлевая повязка. Из-под голубого больничного халата выглядывали полосатые пижамные штаны.

Подсудимый сидел, уставившись взглядом в стол, пощипывая волоски на руке, и не поднял голову даже тогда, когда судебный пристав попросил всех встать.

Судья устало опустился в кресло, налил стакан воды и спросил Юки, готова ли она.

Юки ответила, что готова, и направилась к трибуне, слыша, как гулко стучит в ушах пульс — ка-дам, ка-дам, ка-дам… Горло слегка перехватило. Она откашлялась, поприветствовала присяжных и перешла к заключению:

— Мы здесь не для того, чтобы решать, есть у мистера Бринкли психологические проблемы или нет. Проблемы есть у всех, и мы с ними справляемся — кто-то лучше, кто-то хуже. Мистер Бринкли сказал, что слышит у себя в голове сердитый командный голос. Может быть, так оно и есть. Мы этого не знаем, и это не имеет никакого значения. Психическое заболевание — не лицензия на убийство, леди и джентльмены, и то, что мистер Бринкли слышит голоса, не отменяет того факта, что он сознавал всю пагубность своих действий, когда убил четырех ни в чем не повинных человек, включая девятилетнего мальчика. На основании чего мы делаем такой вывод? — Юки повернулась к жюри. — На основании его последующих действий. Поведение мистера Бринкли выдает злонамеренность его поступков и осознание им своей вины.

Юки взяла небольшую паузу, предоставляя присяжным осмыслить ее слова, и оглядела зал, отметив и напряженную позу Лена Паризи, и безумные глаза Бринкли, и внимательные, застывшие в ожидании лица присяжных.

— Давайте еще раз рассмотрим поведение подсудимого. Во-первых, он принес с собой на паром заряженный револьвер «смит-вессон» 10-й модели. Он дождался, пока паром начал подходить к пристани, чтобы не оказаться в безвыходном положении посреди залива. Эти действия указывают на заранее обдуманное намерение. Они указывают на предумышление. В то время как паром причаливал, Альфред Бринкли достал оружие, прицелился и начал стрелять в людей, разрядив револьвер в пятерых. И затем сбежал. Без оглядки. Сбежал, потому что сознавал свою вину. Понимал, что совершил преступление. Вполне возможно, мы никогда и не узнаем, что происходило в голове мистера Бринкли первого ноября, но мы точно знаем, что он сделал. И мы точно знаем, что сказал нам мистер Бринкли вчера, в этом самом зале. Он поднял оружие, прицелился в жертв, — Юки подняла руку, выставила палец и медленно обвела по дуге весь зал, включая присяжных, — и шесть раз спустил курок. И мистер Бринкли сам предупредил нас, что он — опасен. Откровенно говоря, лучшее доказательство вменяемости подсудимого — это то, что он согласился с нами по обоим пунктам. Альфред Бринкли — виновен. И потому ему следует вынести максимальное наказание, какое только разрешено законом. Пожалуйста, дайте мистеру Бринкли то, о чем он просит, и нам уже никогда не придется беспокоиться из-за того, что в кармане у него может оказаться заряженный револьвер.

Взволнованная и раскрасневшаяся, она опустилась на стул рядом с Леном Паризи.

— Отличное завершение, — прошептал он. — Первоклассная работа.