В голосе Сэма не было ничего человеческого, но юное лицо и изможденный вид мальчишки делали его самым хрупким и уязвимым существом из всех, сидевших в зале.

В публике раздались сочувственные вздохи, а пристав повернулся к судье Ачакозо:

— Ваша честь?

— Произнесите клятву, пристав.

— Вы клянетесь говорить правду и только правду, да поможет вам Бог?

— Клянусь, — ответил Сэм Кэйбот.

Бройлз улыбнулся Сэму и выдержал паузу, чтобы дать присяжным осознать весь ужас положения, в котором оказался его клиент.

— Не бойся, — подбодрил он Сэма. — Просто говори правду. Расскажи, что произошло той ночью.

Адвокат задал свидетелю несколько «разогревающих» вопросов, умолкая всякий раз, когда мальчик тянулся к воздушной трубке. Сэм отвечал короткими, ломаными фразами, длина которых зависела от количества воздуха, наполнявшего его легкие. Бройлз спросил, сколько ему лет, где он живет и в какую школу ходит, после чего перешел к главной теме:

— Сэм, ты помнишь, что случилось ночью десятого мая?

— Я этого не забуду… до конца своей жизни, — ответил Сэм, регулярно прикладываясь к трубке и отрывисто бросая слова через синтезатор. — Сколько бы я ни пытался… мне не удается выбросить его из головы… тот день, когда она убила мою сестру… и сделала меня калекой.

Юки вскочила и воскликнула:

— Протестую, ваша честь!

— Молодой человек, — нахмурилась судья, — я понимаю, что сейчас вам нелегко, но постарайтесь прямо отвечать на поставленный вопрос.

— Что ж, Сэм, давай вернемся к той ночи десятого мая, — невозмутимо продолжил Мейсон Бройлз. — Сообщи нам, что тогда произошло.

— Много всякого, — промолвил Сэм. Он глотнул очередную порцию воздуха. — Правда, я не помню… не все помню хорошо. Мы взяли папину машину… и очень испугались… Мы услышали сирены… У Сары не было водительских прав… Потом вдруг надулась подушка безопасности… А дальше все, что я запомнил… это как та женщина… как она стреляет в Сару… я не знаю почему.

— Хорошо, Сэм. Что случилось дальше?

— Я увидел вспышку, — произнес мальчик, не отводя от меня глаз. — И моя сестра… ее убили.

— Да, мы знаем. Сосредоточься, Сэм. Ты помнишь, когда лейтенант Боксер выстрелила в тебя?

Подросток задергал головой, насколько ему позволяла закрепляющая лента. Потом он разрыдался. Его душераздирающие всхлипы, усиленные динамиком речевого синтезатора, прерывались звуком всасываемого воздуха и превращались в какой-то неестественный вой.

Ничего более страшного мне не приходилось слышать. Я чувствовала, как по моей спине бегут мурашки. Не сомневаюсь, что остальные испытывали то же самое.

Мейсон Бройлз подскочил к своему клиенту, выхватил из кармана носовой платок и вытер Сэму глаза и нос.

— Хочешь, мы сделаем перерыв?

— Нет… сэр… я в порядке, — просвистел динамик.

— Я закончил, ваша честь.

Бройлз развернулся и бросил на нас взгляд, полный вызова и торжества.