ГЛАВА 20
В зале воцарилась мертвая тишина, тянувшаяся так долго, что мне хотелось закричать. Старый трюк, и Бройлз владел им в совершенстве. По рядам прокатился ропот, пока судья Алджерри наконец не постучала молоточком, призывая адвоката к действию.
Он подошел к кафедре, и я взглянула ему прямо в глаза.
— Скажите, лейтенант Боксер, что должны делать полицейские при задержании преступников?
— Достать оружие, отвести подозреваемых от машины, обезоружить их, надеть наручники и держать ситуацию под контролем.
— Так вы и поступили, лейтенант?
— Мы подошли с оружием в руках, но увидели, что пассажиры не могут выбраться из автомобиля. Поэтому мы убрали пистолеты, чтобы помочь им вылезти наружу.
— Это явилось нарушением инструкции, не так ли?
— Мы обязаны были оказать им помощь.
— Да, я знаю. Вы хотели проявить заботу о «детишках». Но процедуру задержания нарушили. Вы это признаете?
— Послушайте, я сделала ошибку! — выпалила я. — Ребят тошнило, они истекали кровью. Машина могла загореться и…
— …ваша честь?
— Прошу вас ограничиться простым ответом на вопросы, лейтенант Боксер.
Я резко откинулась на спинку кресла. Мне часто приходилось видеть, как Бройлз работает в суде, и я помнила, что он умеет давить на слабые места свидетелей.
То же самое он проделал и со мной.
Я все еще винила себя за то, что не надела на детей наручники, а Джейкоби, несмотря на свой двадцатилетний стаж, допустил аналогичный промах. Но, черт возьми, каждый может делать лишь то, что может!
— Давайте, перефразируем вопрос, — мягко продолжил Бройлз. — Вы всегда стараетесь следовать инструкциям для полицейских?
— Да.
— И эти инструкции допускают появление на работе пьяной?
— Протестую! — воскликнул Микки, вскочив. — Мы знаем, что свидетельница пила, но никто не утверждал, что она была пьяной.
Бройлз улыбнулся и повернулся к судье.
— У меня больше нет вопросов, ваша честь.
Моя спина вспотела. Спускаясь с кафедры, я забыла про раненую ногу и вспомнила о ней после того, как бедро пронзила острая боль. Я с трудом доковыляла до своего места, чувствуя себя разбитой и измученной.
Микки попытался подбодрить меня улыбкой, но я знала, что и ему сейчас невесело.
Его брови были нахмурены.
