ГЛАВА 17
— Пожалуйста, назовите свои имя и фамилию, — обратился он к стоящей на трибуне женщине, маленькой брюнетке чуть старше тридцати.
— Бетти Данджело.
На ее переносице сидели огромные очки в роговой оправе, и она поглядывала сквозь них на меня и Бройлза. Я переглянулась с Микки Шерманом и пожала плечами. Эта женщина была мне абсолютно незнакома.
— Кем вы работаете?
— Младшей медсестрой в Центральной городской больнице.
— Вы дежурили в приемном отделении вечером и ночью десятого мая?
— Да.
— Вы брали кровь у присутствующего здесь ответчика — лейтенанта Боксер?
— Брала.
— С какой целью?
— Ее собирались оперировать, извлекать пулю и все такое. Состояние было тяжелым. Она потеряла много крови.
— Да, да, я знаю. — Бройлз отмахнулся от ее замечания, как от назойливой мухи. — Расскажите об анализе крови.
— Анализ крови — обычная практика. Надо было подготовить ее к переливанию и…
— Мисс Данджело, я читал медицинский отчет о состоянии ответчика в тот вечер. Это довольно объемистый документ. — Он бросил пачку бумаг на свидетельскую кафедру и постучал по ней пальцем. — Это ваша подпись?
— Да.
— Прошу вас обратить внимание на подчеркнутое место. Свидетельница дернула головой, словно почуяв какую-то опасность. Сотрудники приемных отделений работают в одной команде с копами и считают своим долгом вставать на их защиту. Я не сразу сообразила, что медсестра пытается уклониться от вопросов Бройлза.
— Вы можете объяснить мне, что это такое? — спросил адвокат у Бетти Данджело.
— Где? Вот тут? Вы имеете в виду ETON?
— Это означает этиловый спирт, не так ли?
— Может быть.
— Может быть? У вас есть другие варианты?
— Нет. Это этиловый спирт.
— А что значит 0.8?
— Это… измерение.
Бройлз улыбнулся и понизил голос:
— Оно указывает на содержание спирта в крови, не правда ли?
— Да.
— Мисс Данджело, это показатель уровня спирта в крови, и значение 0.8 говорит о том, что человек пьян, — я прав? Отвечайте — да или нет?
— Да.
Мне показалось, что на мою голову обрушился кузнечный молот. Эти чертовы «Маргариты» в кафе «У Сьюзи»! Кровь отхлынула от лица, и я едва не упала в обморок. Микки повернулся ко мне, и его взгляд ясно говорил: «Почему ты мне не сказала?» Все, что я могла, — это смотреть на него в немом отчаянии.
Убийственное недоверие в его глазах пригвоздило меня к месту, но в следующий момент он вскочил и зашагал к свидетельнице, полагаясь на то единственное оружие, которое у него еще осталось, — собственные мозги.
