В девять часов утра я позвонил на службу и сказал, что беру отгул. Что тут непонятного? Разве это не веская причина — полдюжины больных детей? Когда мы с Мэри Кэтрин убедились, что войска в полной боевой готовности, я сделал то, чего не делал больше недели. Надел ирландскую майку, два свитера и отправился на пробежку.

Как обычно, я добежал до мавзолея Гранта на углу Риверсайд-драйв и Сто двадцать второй улицы, чтобы засвидетельствовать генералу свое почтение. Только чудом я мог бы вновь напомнить Центрального игрока бейсбольной команды Манхэттенского колледжа, каким некогда был, но тем не менее всю дорогу бежал в хорошем темпе.

Я старательно избегал газетных киосков, чтобы не вспоминать о катастрофе прошлой ночью, и никто в меня не стрелял. Это было самое лучшее утро за последнее время.

Возвратясь домой, я начал с главного в списке приоритетов — сунул Фионе доллар под подушку за выпавший зуб. В неразберихе прошедшей ночи я совсем об этом забыл. Представление с принесенным феей долларом, как и многое другое, значительно ухудшилось с тех пор, как мы лишились Мэйв.

Потом я сварил кофе и принялся за менее важные дела, вроде оплаты счетов через Интернет. Занимался я этим неспешно, постоянно отвлекаясь. Взять для разнообразия отгул — замечательная мысль. Может, и следовало устыдиться из-за того, что не написал рапорт о вчерашнем происшествии, но, честно говоря, угрызения совести меня по этому поводу не мучили. Я был дома со своей командой, любил их и с удовольствием заботился о людях, которые не пытались меня за это убить.

В миллиардный, наверное, раз я подумал, что в последнее время довел себя до полного истощения. Это в свой черед напомнило мне о предложениях работы, полученных за последние несколько месяцев после крупного инцидента с заложником в соборе Святого Патрика, сделавшего меня знаменитым.

Лучшей перспективой была должность менеджера корпоративной безопасности в радиовещательной компании Эй-би-си. Работа заключалась в координации охраны местных редакций новостей на Коламбус-авеню в районе Шестидесятых улиц. Добираться туда легко, часы работы удобные, и платили там вдвое больше моего нынешнего оклада.

Однако мне оставалось пять лет до пенсии за двадцатилетнюю выслугу, и, честно говоря, я отнюдь не был уверен, что хочу сдать свой значок. Главная проблема заключалась в том, что мне нравится быть полицейским, особенно детективом по расследованию убийств. Так называется моя должность.

С другой стороны, я люблю свою семью, которая теперь нуждалась во мне больше, чем когда-либо. Работа, позволяющая бывать дома каждый вечер и по выходным, стала бы настоящим благословением, дополнительные деньги тоже. Что делать?

Как обычно, ясного, легкого решения не находилось. Покончив со счетами, я усадил детей перед телевизором смотреть «Гарри Поттера».

Тут зазвонил мой сотовый. У меня было предчувствие, что ничего хорошего не услышу, но и не ответить нельзя.

— Майк Беннетт, — произнес я.

— Привет, Майк, это Марисса Уайетт. Будешь говорить с комиссаром Дэли?

Я так и сел. Понятно, что отгул после хаоса прошлой ночи мог вызвать легкое недовольство. Но звонок комиссара? Что ему от меня нужно? Неужели провал в Гарлеме уже вызвал такие неприятные последствия?

— Майк? — произнес Дэли.

Я встречался с ним несколько раз на совещаниях высшего руководства, куда меня приглашали. Он производил впечатление откровенного человека, во всяком случае, насколько это возможно во дворце головоломок на Полис-плаза, один. Я решил сразу же покаяться.

— Добрый день, комиссар, — сказал я. — Очень сожалею, что дела вчера пошли…

Он бесцеремонно оборвал меня:

— Поговорим об этом потом. Ты мне нужен здесь, немедленно. Сегодня утром произошли странные вещи. Несколько психопатических нападений. Кто-то столкнул молодую женщину в метро под приближающийся поезд. Потом убийство в магазине «Поло» на Мэдисон-авеню минут пятнадцать назад. Поскольку сегодняшний день сулит катастрофы, а ты единственный в управлении бывший начальник группы РК, я выбрал тебя для координации действий нашей команды.

«Черт возьми, — подумал я. — Неправда. Комиссар, должно быть, просматривал мое личное дело». В другой жизни, еще будучи холостяком, я какое-то время служил в ГРК, или в группе реагирования на катастрофы, федеральной команде, оказывающей помощь при бедствиях и расследующей их, особенно те, в которых просматривается преступный фактор.

Однако называть меня начальником группы нелепо. Благодаря моей ирландской болтливости мне лишь поручали всех отвлекать, пока настоящие герои — команда судебных антропологов, специалистов по охране окружающей среды и клинических психологов — создавали мне репутацию.

— Оставьте, комиссар. Это было давно. Я потерял голову и несколько лет служил у федералов. Нельзя использовать это против меня. И неужели в девятнадцатом участке больше нет детективов?

— Можно-можно. Ты у меня ведущий игрок, Майк, нравится тебе или нет. А это важный матч. Не подведи меня, ладно? И для тебя есть вознаграждение — ты на задании, поэтому тебе не нужно писать рапорт о происшествии в Гарлеме и общаться с шакалами из прессы. Отдел информации бесится от запросов на интервью с тобой.

Я прекрасно понимал, что Дэли против каких бы то ни было разговоров с журналистами о прошлой ночи, пока не собраны все факты. Но подает это так, будто делает мне одолжение. «И отдел связей с общественностью полагается на него», — подумал я.

— Седлай своего коня и скачи как можно скорее на Семьдесят вторую улицу, — закончил он. — Начальник детективов Макгиннесс введет тебя в курс дела.

«На что садиться? — подумал я, слушая длинные гудки. — Неудивительно, что он комиссар. Этот человек профессиональный манипулятор. Не только не извинился, лишая меня отгула, но даже не дал возможности сказать о больных детях».

Я отложил телефон, злясь на Дэли и всех тамошних идиотов, пользующихся властью для решения своих проблем, но больше всего расстраиваясь из-за потерянной возможности побыть с детьми, выпадающей мне так редко. Но на смену мне придет Мэри Кэтрин, и, вероятно, им будет с ней лучше. Я сущий неудачник.

Я решил наскоро принять душ. Я не смыл пота после пробежки, и другого случая может не представиться несколько дней. Задумавшись о месте преступления, которое предстояло увидеть, я не глядя ступил в ванну и угодил в заполненный рвотой сток.

«Отгул накрылся, и даже дома невозможно отделаться от службы», — подумал я, потянувшись за туалетной бумагой.