4
В три сорок пять Чистоплюй подошел по Пятой авеню к собору Святого Патрика, поднялся по каменным ступеням и вошел внутрь.
Он фыркнул, глядя на добропорядочных граждан, преклонивших колени в молитве. Ну да, подумалось ему, Большой Человек там, наверху, наверняка оценит набожность, исходящую из самого центра современной Гоморры.
Чопорная старуха с рыхлым лицом опередила его в очереди в первую исповедальню у южной стены. «Это какие же грехи она пришла замаливать? — размышлял Чистоплюй, пристраиваясь рядом с ней. — Прости меня, Господи, ибо я купила дешевую шоколадку внукам…»
Подстриженный по последней моде сорокалетний священник появился ровно через минуту. Отец Патрик Макки тщетно пытался не оглядываться на Чистоплюя, однако краем глаза заметил его ледяную улыбку.
Старуха выбиралась со скамьи дольше, чем исповедовалась. Чистоплюй чуть не сбил ее с ног, проталкиваясь к кабинке.
— Слушаю тебя, сын мой, — раздался голос из-за ширмы.
— Северо-восточный угол Пятьдесят первой и Мэдисон, — ответил Чистоплюй. — Двадцать минут, Страдалец. Если не придешь, могут возникнуть непредвиденные обстоятельства.
Через полчаса отец Макки, успевший переодеться из рясы в джинсы и ярко-синюю спортивную куртку, открыл пассажирскую дверь фургона Чистоплюя. И вынул из-за пазухи картонный тубус.
— Достал-таки! — воскликнул Чистоплюй. — Молодчина, Страдалец, выручил.
Священник кивнул и опасливо оглянулся на здание церкви:
— Поехали.
Через десять минут они остановились на пустой стоянке у заброшенной вертолетной площадки. Отсюда Ист-Ривер казалась потоком грязи; Чистоплюй с трудом удержался, чтобы не сострить по поводу ядовитых испарений от реки, пока открывал крышку тубуса, который принес священник.
Бумаги от старости потрескались и пожелтели по краям, как пергамент. Палец Чистоплюя остановился в центре второго листа.
Вот оно! Значит, слухи верны. Все правда.
Последний штрих его шедевра у него в руках.
— Никто не знает, что они у тебя? — спросил Чистоплюй.
— Никто, — ответил священник со смешком. — Ты не поверишь, насколько параноидальна Святая Церковь. Приход, где я служу, — просто дворец интриг.
Чистоплюй прищелкнул языком, не в силах оторвать взгляд от плана строения. Но затем он все-таки вытащил из-под сиденья «кольт-вудсман» двадцать второго калибра с глушителем. Двойной хлопок был почти не слышен, но в голове отца Макки как будто разорвалась граната.
— Отправляйся в ад, — сказал Чистоплюй.
Затем он посмотрел на свое отражение в зеркале заднего вида и отпрянул в ужасе. Брызги крови попали на лоб с правой стороны. Только стерев отвратительные пятна спиртовыми салфетками и облив лицо антисептиком, он смог вздохнуть спокойно.
Потом, фальшиво насвистывая, Чистоплюй свернул бумаги и засунул их обратно в тубус.
«Шедевр, — снова подумал он, — почти закончен».