Я на нетвердых ногах вышел из комнаты переговоров, пытаясь переварить услышанное. У меня и раньше бывали большие дела, но военное положение не вводилось еще никогда.

Казалось, дальше уже некуда. Весь мобильный штаб переехал в коридор. Мой коллега по департаменту, переговорщик Нед Мэйсон, вешал очередные распечатки на пробковый щит. Переговорщик от ФБР Пол Мартелли разговаривал по телефону.

— Это правда? Турман мертв? — спросил Мэйсон. Я заметил, что ему всегда было важно знать последние новости, держать руку на пульсе.

Я печально кивнул:

— Он был уже мертв, когда его выбросили на улицу.

Мэйсон кивнул с таким выражением, как будто ему в лицо швырнули кирпичом.

— Как такое могло случиться у нас? — присоединился к разговору Мартелли. Он, казалось, тоже был потрясен. — Я понимаю — в России. В Багдаде, в конце концов. Но в Мидтауне, в сердце Манхэттена? Боже Иисусе! Неужели этому городу мало горя?

— Видимо, мало, — ответил я. — Как там сбор средств?

— Почти все, — сказал Мэйсон, указывая на щит с распечатками. На каждой из них были имена заложников, их представителей и суммы выкупа. — Я только что говорил с представителями Юджины Хамфри из Лос-Анджелеса. Вдобавок к выкупу за Юджину они согласны внести выкуп за двух пасторов.

— Благородно, — заметил я.

— Если бы и с остальными было так же легко, — продолжал Мэйсон. — Менеджер Руни отказывается перечислять деньги, пока лично не поговорит с одним из захватчиков. Когда я сказал ему, что это невозможно, он повесил трубку и теперь не отвечает на звонки. Верите, нет? Можно подумать, он заключает контракт, а не спасает своего клиента от смерти. Ах да: один из отпрысков Чарли Конлана начал тяжбу, чтобы заблокировать перевод средств. Этот сучонок боится, что его папа, может быть, уже мертв, и не собирается рисковать наследством.

— Семейные ценности в действии, — усмехнулся я.

— Именно, — согласился Мартелли.

— Сколько еще осталось собрать? — спросил я. Мэйсон пробежался пальцами по клавишам калькулятора:

— Шестьдесят шесть миллионов на депоненте… еще десять — будет семьдесят шесть, и мы сможем их перевести.

— Вы вычли сумму выкупа за мэра? — спросил я. Глаза Мэйсона округлились.

— Точно. Вычитаем его три миллиона, и итоговая сумма — семьдесят три миллиона. Осталось собрать всего-то семь миллионов.

— «Всего-то», — сказал я. — Когда начинаешь бросаться фразами типа «всего-то семь миллионов долларов», понимаешь, что переобщался с богатыми и знаменитыми.

— Именно так и бывает, — заметил Мартелли, прижимая телефонную трубку к плечу. — Миллион там, миллион сям… рано или поздно начинаешь вертеть в голове реальные цифры.