Я сорвал прибор ночного видения и пополз обратно. Пули пробивали дыры в бетонном полу, градом осыпая всех в узкой трубе.

Каким-то чудом ни одна из них не задела меня, когда я, вывалившись из лаза, вытаскивал членов отряда из зоны смерти у подножия лестницы.

Иссиня-белые вспышки непрекращающегося огня освещали комнату, как стробоскоп. Спецназовцы делали раненым искусственное дыхание и массаж сердца.

Оукли, ругаясь, считал уцелевших. Я поставил МР5 на автомат и рванул к трубе.

Одной рукой я просунул пулемет в лаз и нажал на курок. От отдачи он запрыгал, как отбойный молоток, и я стрелял, пока не кончились патроны. Не знаю, попал ли в кого-нибудь, но перестрелка ненадолго затихла.

Затем раздался громкий лязг и свист, и на пол упала дымящаяся граната. За ней еще одна. Едкий дым обжег глаза и легкие. Я спрятал лицо в куртке и крикнул:

— Это газ! Уходим!

Я чуть не споткнулся о копа, лежавшего на полу позади меня. «Я ранен», — прошептал он. Я подхватил его под мышки и побежал к двери, через которую мы сюда пришли. С разбегу напоролся на ступеньку железной лестницы и почувствовал, что в ботинок полилась кровь. Потом чуть не снес голову себе и раненому товарищу, налетев на те самые ржавые провода у входа в тоннель.

В торговой галерее царила почти мистическая атмосфера. В мерцании красных и зеленых праздничных огоньков на фоне слащавой рождественской музычки кровь и грязь смотрелись на нас, как грим.

Я уложил раненого полицейского на полированный мраморный пол и охнул, увидев его безжизненный взгляд. Парню было не больше двадцати пяти. Крепко сбитый кучерявый пацан из службы по чрезвычайным ситуациям полицейского департамента Нью-Йорка.

Он умер, пока я тащил его в безопасное место.

Оукли опустил забрало шлема второго убитого — спецназовца из ФБР.

Как такое возможно? Два хороших парня, хороших полицейских. Убиты.

Я ошарашенно огляделся. Прямо над телом убитого копа я увидел рекламу одежного магазина: смеющаяся юная блондинка в красной рождественской шапочке и красном костюме кошки, зажатая меж двумя полуголыми парнями-моделями на капоте «олдсмобиля».

Эта абсурдная картинка стала последней каплей после пережитого шока. Я двинул по витрине прикладом, разбив ее на миллион осколков. Взвыла сирена системы безопасности.

Я сполз по стене в россыпь зеленых стекол, похожих на алмазы, и закусил губу, глядя на черный проход в ад, из которого мы только что сбежали.

«Господи, спаси! — подумал я. И тут же: — Откуда они столько знают о соборе? Откуда они столько знают о нас?»