Росту в нем было не больше метра семидесяти, но сломанный нос и особая манера жестко смотреть прямо в глаза решительно всем, кроме, может быть, собственной матушки, придавали ирландцу Уиллу Мэтьюсу самый воинственный вид среди полицейских всего департамента. Когда я разыскал его у штаба, он выглядел так, будто только что прошел через четырнадцать с половиной раундов кулачного боя.

— Рад, что ты смог приехать, Беннетт, — сказал он.

— Да ладно… — ответил я. — Только елки я пока что не заметил.

Вместо того чтобы поржать над шуткой, Мэтьюс глянул на меня так, будто хотел огреть дубинкой. А ведь я всего-то хотел немного разрядить атмосферу.

— Не ломай комедию, Беннетт, я не в духе, — сказал он. — Мэр, бывший президент, несколько звезд кино, эстрады и спорта… Кто еще?! Юджина Хамфри и еще около трех тысяч особо важных гостей сейчас держат в заложниках десять — а может, и больше — вооруженных людей в масках. Сечешь расклад?

Было сложно удержать в голове то, что обрушил на меня Уилл Мэтьюс. Мэр и бывший президент — уже довольно круто, но остальные?..

Командир отделения дождался, пока я подниму нижнюю челюсть с тротуара, и продолжил излагать, свирепо буравя меня взглядом:

— Мы не знаем, террористы это или нет. Наши коллеги, которых только что выпустили из церкви, докладывают, что как минимум главный похититель — не араб. Он разговаривал с заложниками, и, я цитирую, «у него белый голос», конец цитаты.

Люди в масках захватили в плен тридцать одного полицейского, двадцать с лишним федеральных агентов, включая личную охрану бывшего президента, без помощи огнестрельного оружия. Слезоточивый газ, резиновые пули и «тазеры».

Еще: двадцать минут назад они открыли выход на Пятидесятую улицу и спустили с лестницы всех копов и охранников. Кое-кто сломал нос, кому-то подбили глаз, но их с тем же успехом могли перестрелять. Так что, полагаю, нам стоит поблагодарить этих уродов за благородство.

Я тщетно пытался скрыть шок и растерянность. Не получалось. Вокруг церкви наверняка было немерено охраны, и всех взяли в заложники? Без единой настоящей пушки?

— Чем могу помочь? — спросил я.

— Прекрасный вопрос. Нед Мэйсон, наш главный переговорщик, уже летит сюда. Но он живет на севере штата, в округе Оринж или еще какой-то дыре. Кажется, в Ньюбурге. Знаю, ты больше не работаешь в отделе спасения заложников, но ты — лучший вариант на тот случай, если эти ублюдки позвонят до того, как Мэйсон сюда доберется.

Кроме того, если я все правильно помню, у тебя за плечами не один час эфирного времени. Так что ты мне понадобишься для усмирения стаи щелкоперов, которые скоро слетятся на лакомый кусок. Стив Рено — ответственный за тактику. Поговори с ним, когда он спустится вон с той птички, ладно? Сиди ровно. Думай, что сказать прессе.

Я последовал приказу, сел ровно и принялся разглядывать огромный, величественный собор, пытаясь прикинуть, кто мог устроить этот захват, как вдруг со стороны баррикады на Пятидесятой донесся шум. Там что-то происходило.

Я потянулся за пистолетом, но в ту же секунду из-за баррикады выскочили голый по пояс блондин и рыжая баба. Какого черта?! Они пронеслись по пустынной Пятой и взбежали по ступеням собора, где их и сбили с ног трое спецназовцев.

С бабы слетел парик, обнажив коротко стриженную голову. Блондин не переставая ухмылялся; я заметил, что парень под кайфом — зрачки у него были по полтиннику.

— Одна любовь! Транссексуальная любовь! — орал он, пока копы тащили его и брыкавшегося трансвестита мимо толпы журналистов на Пятьдесят первой.

Я перевел дух. Ничего страшного. Никаких шахидов. Просто очередное представление большого театра абсурда, главный спонсор — Нью-Йорк.

Стоявший рядом командир Уилл Мэтьюс смотрел на происходящее с открытым ртом. Я сунул «глок» обратно в кобуру; командир снял шляпу и поскреб в затылке.

— У тебя не будет сигареты? — спросил он.

Я покачал головой:

— Не курю.

— Я тоже. Но в данный момент показалось, что вот-вот начну.