После свидания с Викторией Сергей вез Аллу домой. Теперь домом для нее стала прекрасная квартиры дочери.

– Засудят ее, – озабоченно сказала Алла. – Она всю жизнь на своей красоте выезжала. Красилась с тринадцати лет. А сейчас страшная, бледная, облезлая вся. А нельзя ей там волосы опять в белый цвет покрасить, глаза подвести, губы? Не поможешь, а?

– Вы мне льстите, – скромно ответил Сергей. – Думаете, волшебника встретили? Надо – возьму и Викторию вашу разукрашу. Шутка. Я всегда шучу, причем, в основном, неудачно. Мы приведем ее в порядок, чтобы она, по крайней мере, производила ухоженное впечатление. Ей дадут возможность голову помыть, крем, шампунь, то да се передадут. Но краситься ей не стоит ни в коем случае. На суде блондинка из спальни Коврова никому не нужна, кроме наших врагов. Нам нужна простая, естественная, подавленная случившимся женщина. Я понятно выразился?

– Да понятно. Только неправильно это. Была б она простая и естественная, до сих пор бы меня от бутылки оттаскивала и копейки считала. Нет. У Виточки все прямо в один день случилось. Вот вчера, к примеру, еще страшненькая и худющая, как Буратино, а наутро – посидела, подкрасилась, приоделась, вышла – все просто попадали. И пошли они косяком, мужики, очередь занимали... С другой стороны – если б не эти мужики проклятые, она бы в тюрьме не сидела. Не знаю я. – Алла задумалась глубоко и надолго. – Слушай, Сережа, а если бы я красилась, может, тоже кому-то сгодилась? Может, не была бы такой страхолюдиной? – Она неловко хихикнула, прикрыв выбитые зубы.

– Нормальная вы, запомните это раз и навсегда. – Сергей не на шутку разозлился. – А зубы скоро вам сделают. Юля договаривается. Ищет хорошего специалиста.

– Юля мне ищет... – Алла растерянно посмотрела на Сергея. – А чего она, не знаешь? И в больницу ездила, и сейчас... В общем, помогает. Я ж не соображаю ничего.

– И как вы сами думаете, чего? Ну, зачем вы ей бы сдались, если б она вас не жалела и не уважала?

– Ты как сказал? – опешила Алла. – Уважала? Меня? Юля? За что?

– Как это объяснить... За что мы кого-то уважаем. За беду вашу, за вашу простоту и смелость, что ли. Стояли там насмерть с этим Яшкой...

– Где он? – нахмурилась Алла.

– Он сейчас уже дома. Отпустили под подписку о невыезде. Но из прокуратуры погнали. И суд скоро будет. Алла, он сядет, я вам обещаю.

– Я верю, да... Сережа, может, мы туда подъедем, к моему дому?

– Зачем?

– Да я все думаю. Вы ж с Артемом не знаете, сколько собак у меня было. Вы что, их считали? Может, кто выскочил тогда... Теперь бегает, ищет меня. Ты знаешь, они ж такие, не уходят, ждут... А там Яшка.

Сергей молча припарковался и повернулся к своей пассажирке:

– Алла, надо смириться. Мы считали. Мы отдавали их на экспертизу, чтоб дело завести. Их было восемь, так?

– Так.

– Все убиты. Не мучайте меня.

– Да, ты говорил. Я поняла, не сердись, – Алла подняла на него испуганные глаза.

Он привез ее к дому, вошел с нею в квартиру, она тоскливо оглянулась по сторонам и села на краешек огромного роскошного дивана, как будто ей нужно пересидеть какое-то совсем короткое время, пока появятся те, кто был ее спутниками и детьми в последние годы. «Ее ведь в жизни больше никто не любил, кроме этих собак», – подумал Сергей. Он быстро попрощался, вышел, сел в машину, минуту подумал, а потом решительно поехал к Птичьему рынку. Это было сумасшедшим предприятием, немыслимой потерей времени, но надо было что-то сделать с этой тоской в душе. Которая, видимо, называется жалостью.

Он вернулся примерно через час. Не стал звонить в дверь. Алла попросила его сделать себе дубликаты ключей, ими он и открыл дверь. Она по-прежнему сидела на краешке дивана и что-то бормотала. Он прислушался. «Сейчас детки будут кушать, а что я им принесла, а где они, куда у нас попрятались, хулиганы...» Увидев Сергея, она замолчала, посмотрела на него с этим своим затравленным выражением.

– Я не сошла с ума. Я б хотела сойти с ума...

Сергей подошел и поставил перед ней на журнальный столик плетеную корзинку. В ней сидел важный меховой щенок, почти медвежонок, положив на края толстые мягкие лапы.

– Я ехал, а его вместе с корзинкой прямо на дорогу выбросили, под колеса. Избавились. Мне такие звери ни к чему вообще, и никого не знаю, кто бы его взял. Пусть пока у вас побудет?

– Убить хотели? Такого... Ой, не могу. Правда, отдаешь? Я заплачу.

– Алла, спокойно. Не сильно возбуждайтесь. Вам вредно. Я не торгую щенками. Эту пакость, которая погрызла у меня подлокотник, мне нужно сбыть с рук, поняли? А то обратно выкину.

– Да кого ты выкинешь, – приговаривала Алла, прижимая к себе щенка. – Кто ж тебе даст. Нам тут Юля вчера молочко привезла, мясо, творожок, вот кто у нас сейчас все это съест. Потом покупается, поспит. Потом с мамкой гулять пойдет.

Она не заметила, как Сергей ушел. Он ехал и думал: встречались ли ему по жизни люди без тараканов в голове. Артем, Алла, Виктория и все остальные. Да и он сам.