Женева: минестроне

Этот день, начавшийся с мирного завтрака в постели, медленно, но верно закручивался в тугую спираль, которая, в конце концов, и раскрутилась в стремительной развязке всей истории.

Едва придя в себя после общения с Шарлем, я направился в сторону озера: в десяти минутах ходьбы от пляжа, на улице Бельвиль действительно, как и сообщила мне Лорен, находился пункт проката автомобилей. Молодой итальянец, по всей видимости, только что продравший глаза после буйных ночных вылазок, вяло жевал пиццу, запивая ее кофе из чашки размером с наперсток. При виде меня бедняга протяжно застонал.

– Мама моя женщина, за что мне, несчастному, такие испытания? Клиент с утра пораньше! Прости меня, господи, за все прегрешения!

Я пылко выразил ему свое сочувствие, потешил парой-тройкой анекдотов из архива собственной ночной жизни, и в итоге этот Бруно вполне жизнерадостно дожевал свою пиццу и показал мне имеющийся автопарк, из которого я немедленно выбрал лимонно-желтый «Порш».

Итак, теперь у меня было собственное средство передвижения, и все дороги Швейцарии расстилались передо мной. Я вырулил на основную трассу и полетел в Женеву. В моих планах было встретиться с двумя подозреваемыми: с Роже Монтесье, чей офис находился на улице Корветт, 16, и с Пьером Бенини, суетящимся, по словам Сони, в своем салоне на улице Миди по поводу предстоящей выставки немецкого абстракциониста. Я предполагал также отлично пообедать после всех встреч в каком-нибудь милом кафе у озера, отведав пресловутого фондю, чтобы по возвращении домой потешить своими гастрономическими переживаниями Васька.

Но не зря говорится, что человек предполагает, а господь-батюшка, хихикая, делает все по-своему. Во-первых, для начала я в течение сорока минут колесил по Женеве, не имея ни малейшей возможности припарковаться. Город, раскаленный солнцем, был переполнен автомобилями, мотоциклами, велосипедистами и пешеходами, часть которых, кстати, передвигалась на роликах. Мест для парковки было не так уж и мало, но все они оказались благополучно заняты. Нарезая круги по центру города, наблюдая через стекло за жизнью улиц и тротуаров, я сделал безутешный вывод: напрокат следовало брать не автомобиль, а мотоцикл или, на худой конец, велосипед. Счастливые обладатели двухколесного транспорта припарковывались без малейших проблем, свободно втискиваясь между машинами и своими собратьями, да и по городу передвигались гораздо быстрее, энергично маневрируя между транспортом и лихо проскакивая любой перекресток, поскольку для них придумали отдельные светофоры, вспыхивающие зеленым светом первыми. При этом я не без горечи отметил, что большинство мотоциклистов на своих железных конях пользуются не меньшим комфортом, чем я в своем прокатном «Порше»: мотоциклы были с объемистыми багажниками, от которых полукружием к рулю шли прозрачные крыши, защищающие от дождя. Легко можно было представить, сколь эффектно смотрелся бы я в своих белых шортах и майке на каком-нибудь «Харлее» с крышей. Эстетика, а плюс к тому – беспроблемная парковка, скорость, маневренность. Да, пролетел я со своей любовью к красивым автомобилям.

В конце концов, когда надежда почти растаяла под солнышком, мне все-таки повезло, и я припарковался на авеню у озера. Ощущая прилив бодрости и хорошего настроения, я пешком отправился по улице Корветт, что неожиданно вылилось в целый турпоход, поскольку дом номер шестнадцать находился в самом конце. Пот градом лил со лба, когда я поднялся на второй этаж и в блестящем офисе от длинноногой и пышногрудой секретарши Монтесье узнал, что патрон выехал по делам, а информация, куда именно, абсолютно секретна. Назло красотке я не торопился уходить и, желая придать себе значительный вид, в течение десяти минут как минимум внимательно рассматривал на стене перед кабинетом целую галерею фотоснимков с подписями, на коих великолепный Роже Монтесье красовался в обществе знаменитостей всех мастей. Чтобы окончательно озадачить секретаршу, я даже с самым суровым видом скопировал несколько подписей к снимкам в свой блокнот и лишь после этого имел честь откланяться.

Что было делать? Едва выйдя на улицу и не желая более истязать свои ноги, я поймал такси, чтобы отправиться в салон Бенини. Таксист, ознакомившись с адресом, радостно загоготал, лихо развернулся, проехал несколько метров до ближайшего угла и здесь торжественно меня высадил. Ну, откуда мне было знать, что салон Бенини расположен буквально в двух шагах от офиса Монтесье? Чувствуя себя дураком и оригиналом, я расплатился с таксистом и ввалился в салон. Естественно, мсье Бенини также отсутствовал. Я вспомнил пророчество Лорен насчет омлета и пожалел, что не прислушался к словам мудрой женщины. Оба дружка как пить дать сейчас в Версуа, и, стало быть, я совершенно напрасно потратил свои деньги, время и нервы.

В самом раздраженном состоянии я двинул, как мне показалось, в направлении озера, но вместо того попал на просторную площадь, где, судя по специфическому запаху, бурлил и кипел блошиный рынок. Махнув рукой на все планы и честолюбивые надежды, я решил потолкаться в разношерстной толпе, разглядывая чудные вещи, самые необычные коллекции, уникальный антик и откровенный хлам. Помнится, именно на блошином рынке в Париже я столкнулся в толчее с отцовской секретаршей, тут же необъяснимо в нее влюбился и закрутил роман. Через три недели девушка погибла в метро. Жизнь груба.

Итак, я бродил по рынку, с детской беззаботностью любуясь всякой всячиной, едва удержавшись от того, чтобы не приобрести фарфоровую раковину с надписью «J. Sandos et fills. Genève. 1882». Черные парни продавали всевозможных божков и уродцев из эбенового дерева, а также медные статуэтки Будды и Конфуция до кучи. Здесь можно было приобрести полный комплект мебели в стиле ампир или рококо – по вашему желанию. Все это чередовалось с коробками, набитыми сломанными игрушками, старыми комиксами и грудами старого тряпья. В конце концов, мне стало казаться, что вся моя одежда пропиталась кислой вонью рынка, и я решительно направился к выходу.

Вот тут мой взгляд и пал на кипу весьма ветхих книг, лежавших прямо на траве. Вернее, зацепило меня заглавие верхней книги: «Любовь с точки зрения алхимии. Заговоры и заклинания». Я сразу подумал, что именно здесь Шарлотта могла пополнять свою библиотеку.

– Весьма специфические книги, – немедленно озвучил мои мысли продавец, которого я тут же мысленно окрестил чернокнижником – толстый дядька-коротышка с жабьим ртом и огромной бородавкой на левой щеке. – Интересуетесь?

Мне оставалось только восхищенно и радостно улыбнуться.

– Интересная книга. – Я взял сборник заклинаний и с видом завзятого алхимика его полистал. – Давно ищу нечто подобное.

– Вам повезло, – оживился чернокнижник. – Эту книгу я с огромным трудом достал для одной своей постоянной клиентки, но она куда-то запропала.

– Рыжая юная девушка? – отчего-то заранее уверенный в ответе, спросил я.

Продавец хитро прищурился:

– Именно. Маленькая рыжая ведьма – так я ее называю. Она приезжала каждую среду и вдруг исчезла. Быть может, болеет.

– Быть может, – согласился я. – Вижу, вы с ней были приятелями.

– Ну, – протянул хитрец, поглаживая подбородок, – не то чтобы приятелями, но обменивались парой слов при встрече.

– Например?

Чернокнижник задумчиво смотрел на меня, сохраняя все тот же хитрый прищур.

– Вижу, дело серьезное. Вы задаете вопросы, как заправский полицейский, и на книгу, сказать по правде, вам плевать, зато рыжей маленькой ведьмой интересуетесь плотно. Никак девчонка что-то этакое натворила, а то и вовсе сбежала из дома. Я прав?

Пришлось раскрыть свои карты. В конце концов, никакой тайны я не выдавал, зато имел полную возможность услышать что-нибудь интересное от этого человека.

– Маленькую рыжую ведьму звали Шарлоттой, – сказал я. – Она утонула пятнадцатого мая в озере, но есть подозрения, что это был не несчастный случай, а убийство.

Чернокнижник сразу же стал серьезным, уголки его длинного рта трагически опустились вниз.

– Ужасно, – произнес он. – Бедная девочка. Если это имеет значение, последние два приезда она интересовалась именно этой книгой, – он ткнул пальцем в сборник, – но я долго не мог ее найти, пришлось даже съездить в Лозанну.

– Она не говорила, для чего ей книга?

Он вздернул брови:

– Как будто нет. Девочка не была слишком словоохотливой. Несколько общих слов о погоде, городских новостях. Правда, в последний раз она явно была чем-то расстроена и обронила загадочную фразу. Как же это она выразилась? «Есть заклинания, чтобы заставить человека сознаться во всех его грехах, но нет такого, чтобы заставить признаться в любви». Занятно, не правда ли? Я подумал, что девчонка безответно влюблена.

Ничего интересного от чернокнижника я больше не услышал. Ощутив адский голод, я отправился в поисках заведения общепита и уселся за столик первого же попавшегося на пути ресторанчика. Столики стояли здесь прямо на тротуаре, а хозяин-итальянец лично вышел поприветствовать меня – потного, злого и провонявшего всеми безумными ароматами блошиного рынка.

На мой невинный вопрос о фондю итальянец отчаянно замахал руками и на своеобразном французском с длиннющими итальянскими пассажами принялся доказывать, что фондю – абсолютно не летнее блюдо и насколько же, право, элементарные спагетти ярче, восхитительнее и полезнее самого расфондюшного фондю. В итоге мы сошлись с ним на итальянской классике: минестроне, каннелони с креветками и шоколадный торт с кофе. Все кушанья оказались превосходными, что я и сообщил хозяину, когда он принес мне вторую чашку кофе. Милый человек расплылся в улыбке и от избытка чувств дружески похлопал меня по спине.

Ощущая себя сытым и умиротворенным, я расплатился и направился к машине. Пора было возвращаться в Версуа: хоть я был сыт и вальяжен, но все-таки дегустацию предсказанного Лорен «пышного омлета» пропускать не собирался. Если хотите, назовите меня обжорой.