Глава 19

«Жена Цезаря должна быть вне подозрений» – в голове настойчиво крутилась фраза, выдернутая откуда-то сознанием и брошенная небрежно каким-то персонажем среди сна. Спал в эту ночь Лес отвратительно. Все время воевал с какими-то рогатыми басурманами, махал палицей направо и налево, был убит, воскрес и едва не отравился потом в ад.

Жена Цезаря?.. Вне подозрений?..

Что за ерунда, при чем здесь он? И эта фраза? Лес поморщился и потер указательным пальцем переносицу.

– А что там было с Цезарем и его женой? – спросил он у трескающего с аппетитом говядину кота.

Кефир молча зыркнул и повернулся к нему спиной.

– Осознал. Мешаю трапезничать. Прости, я не прав.

Лес прошел к ноутбуку и набрал назойливую фразу в «Гугле».

Вкратце история была такова:

Закрыв страницу, Алексей долго сидел, размышляя. Как привязать эту историю к своему сну, он не знал. Но чисто интуитивно понимал: то, что хочет ему открыть подсознание, очень важно.

– Лика? Надеюсь, я тебя не разбудил.

– Какой там разбудил, я еще не ложилась. Ты там чего, Лесик, вдали от Москвы свихнулся совсем, что ли? Забыл, должно быть, что это у вас раннее утро, а у нас сейчас полночь.

– Плохо спал, вылетело из головы совсем.

– Я ж говорю, сбрендил, – ворчливо отозвалась Лика и, прикрыв трубку рукой, буркнула в сторону: – Ромка, отстань. Не видишь, разговор важный у меня.

– Лика, я лучше вечером, то есть утром перезвоню, – сказал Алексей.

– Э, подожди, а чего звонил-то? Просто так спозаранку не трезвонят. Рассказывай давай.

Алексей помялся. Посоветоваться насчет своего сна с Ликой – известной специалисткой по всякой оккультной чепухе – ему уже не казалось правильной идеей.

– Приснилась странная фраза, – начал неуверенно он, – вертится в голове, не отстает…

Он вкратце изложил Лике то, что ему привиделось, и с нетерпением стал ждать ее вердикта.

– А чего тут загадочного-то. Цезарь гордый был чувак, но плохо кончил. Убили его, как ты помнишь из истории.

– И что? Я-то тут при чем! – опешил Лес.

– А при том, что ты тоже из-за своей гордыни из Москвы к черту на рога умотал. Только чтобы Киру не видеть, не слышать и не прощать. А в чем она виновата? Да в том, что тебе, как и Цезарю, что-то там померещилось. Впрочем, вы – ты и Кира – два гордеца, оба боитесь показать свою слабость. Проще надо быть. Про-ще! И тогда к вам потянутся люди, а проблемы решатся сами собой.

Краска ударила в лицо Лесу. Ликины слова казались ему несправедливыми, но в глубине души он понимал, что отчасти она права.

Да, он не смог простить Кире своего ареста. Пусть даже она виновата в этом лишь косвенно. Но она отсутствовала три месяца! И еще ему неприятно сознавать, что на этом гребаном острове она была не одна.

Да, сейчас он опять сходит с ума от ревности при мысли, что у Киры может кто-то появиться. Но гордость не позволяет бросить все и примчаться к ней.

За своими переживаниями Лес совершенно забыл о вчерашней угрозе Насти отомстить ему. И, как оказалось, зря. Первые «ласточки» прилетели сразу же, едва он спустился во двор.

– О, гля, – толкнула локтем одна постоянная посетительница дворовой тусовки другую. – Это никак он?

Вторая тут же так живо повернулась, что голова едва не отвинтилась и не слетела с плеч.

– Он, паскудник, – довольно ухмыльнулась она. – Тьфу, срамота.

Алексей, стараясь делать вид, что все это относится не к нему, быстро прошел мимо и завел свой автомобиль. Никуда он уезжать не собирался: поговорят-поговорят да забудут.

На выезде со двора в жестяной трубе сидел котенок и истошно орал. Звук получался утробный, громкий и разносился эхом по всей округе. У котенка были мохнатые ушки вертолетиком и тонкая детская шейка.

– Мурзик, не плачь! – маленькая девочка вытащила обезумевшего от страха котенка и нежно прижала к себе.

Лес тронулся и поехал дальше. Конечно, он бы не стал брать котенка домой – всех не обогреешь. Но, возможно, судьбу его попытался бы устроить. Мелькнула такая мысль. И тут же появилась хозяйка Мурзика.

Лесу это показалось знаковым: в его услугах здесь больше не нуждаются. И к старичку, стоящему на перекрестке и не решающемуся перейти дорогу, сразу подбежала внучка и, что-то ласково щебеча, повела его домой. Дед улыбался в седые усы и ее благодарил.

А около девушки, задумчиво разглядывающей внутренности своего автомобиля, тут же затормозил добровольный помощник и в два счета нашел поломку.

И к молодой мамаше, увешанной сумками, уже спешили на выручку соседи.

Везде Лес чувствовал себя так, будто его здесь вообще нет. Не существует. Будто он стал призраком, и жизнь течет рядом с живыми людьми, даже не подозревающими о его присутствии.

Пока Лес строил предположения, отчего так случилось и почему провидение столь настойчиво избавляется от него, раздался звонок.

– Слушаю, – дежурно отозвался он, не глядя на номер телефона.

– Здравствуйте, – донеслось до него через городской шум. – Мне нужно с вами срочно увидеться. Я только сегодня прилетела из Москвы, и времени у меня в обрез.

– А кто вы?

– Извините, я не представилась. Я поверенный семьи Кисловых. Дело в том, что они оба – и Жанна Игнатьевна, и Арнольд Витальевич – погибли в автокатастрофе.

Лес почувствовал, как у него похолодели руки и стало трудно дышать. Нет, он не питал особой любви к бывшим теще и тестю, но слышать о трагической гибели тех, кого хорошо знал, всегда очень тяжело.

– Я сейчас буду. Куда подъехать?

– Записывайте адрес…

Пока она диктовала, Лес пытался собраться с мыслями. Дениска. С кем теперь живет он?

Главное, что его сейчас волновало, – это судьба сына.

– Лана… Она забрала мальчика? – спросил он у поверенной, едва переступив порог кафе, где они договорились встретиться.

– Вашу бывшую жену мы не смогли разыскать. Но позже она прислала на наш адрес письменный отказ от ребенка.

– Когда мне выезжать в Москву?

– Сегодня.

Лес колебался. Нужно собрать вещи и успеть продать машину. На это необходимо было время.

– Крайний срок – завтра.

– Я вылетаю сегодня, – ответил он.

Дениска. Его маленький белокурый мальчик, которого когда-то отняли у него два раза подряд. Первый раз Лана – бывшая жена, когда хотела эмигрировать и не понимала, как Алексей может сопротивляться этому. И второй раз – ее родители, когда она привезла сына обратно. Одним из условий, которое поставил новый муж Ланы, было отсутствие у нее детей от прошлого брака. И она пошла на предательство, только бы не потерять обретенную мечту.

Алексея на порог дома тесть с тещей не пустили. Как выяснилось, они именно его считали виновником всех своих бед: если бы он уехал вместе с Ланой, она не стала бы искать себе мужа-иностранца на чужбине. И может, вернулась бы когда-нибудь и стала жить со своими родителями.

– Я ее так люблю, – плакала на семейных праздниках Жанна Игнатьевна. – Как мне жить без нее?

Полковник только хмурил брови и сильнее сжимал губы.

Лес оставил доверенность своему другу на продажу машины. Вещи собрал в две большие сумки – ничего особенно ценного он не успел приобрести за то время, что жил здесь. Забрал с собой только кота Кефира – как единственное нажитое добро.

Напичканный таблетками с успокаивающими травами, кот в полете беспокойства не проявлял. Без проблем добрались они и домой.

В квартире Леса Кефир сразу почувствовал себя хозяином. Сначала он только осторожно высунул нос из переноски, но вскоре вылез, и, обследовав все комнаты, радостно носился по ним, распушив хвост.

На следующий день Лес сидел в кабинете директора детского дома. Он не общался с сыном больше двух лет и сейчас испытывал вполне понятное волнение. После развода с Ланой он пытался видеться с ребенком. Но все попытки каждый раз встречали яростное сопротивление родителей жены и чаще всего заканчивались громкими скандалами.

Потом Жанна Игнатьевна и Арнольд Витальевич сменили квартиру, купили где-то дачу, а Лана забрала сына к себе на ПМЖ. Лес смирился и судиться не стал.

– Ты же понимаешь, маленькому ребенку лучше с матерью, – вытирая слезы, говорила Жанна Игнатьевна. – Я очень скучаю по Дениске.

И вот теперь, после смерти бывших родственников, выяснилось, что никто никуда Дениску не увозил, а он все время был в Москве.

– Ты заберешь меня? – прижимаясь к Кире и обхватывая ее ручонками, спрашивал Дениска.

– Я буду очень часто к тебе приходить.

Кира украдкой смахнула слезу и поцеловала мальчика в пушистую макушку.

– Нет, я так не хочу. Я хочу, чтобы ты была все время со мной! – Из глаз Дениса закапали слезы.

– Миленький, у тебя есть папа, и он скоро заберет тебя к себе.

– Я не хочу. Хочу с тобой!

Они сидели на скамейке во дворе детского дома. После того как погибли дедушка и бабушка Дениски, Кира попыталась оставить мальчика у себя. Она была уверена, что ребенок – сирота и именно поэтому воспитывался не отцом с матерью. Каково же было ее разочарование, когда выяснилось, что на самом деле у него живы и отец, и мать. Но мать самоустранилась от воспитания сына, а что произошло с отцом, Кира так до конца и не поняла. Все оказалось запутанно и витиевато. Человек с развитым воображением, она сразу нарисовала себе картину того, как дедушка и бабушка всеми правдами и неправдами оформляют опекунство над внуком. Действительность оказалась даже еще более странной. Выяснилось, что после развода мать взяла себе девичью фамилию и дала ее ребенку. Официально Денис будто бы проживал с ней, на самом же деле воспитанием его занимались родители Ланы.

Испытав шок от всего, что успела узнать, Кира одновременно сочувствовала отцу Дениски, которого обманом лишили общения с сыном, и переживала за ребенка. Как он встретится с человеком, которого практически не знает? Ведь их разлучили, когда ему еще не было и двух лет.

Кира вздохнула и, вытащив платок, приложила его к глазам.

– Кира Даниловна, пора, – воспитательница подошла тихо и, застав трогательную сцену прощания, теперь смущенно переминалась рядом. – Там отец приехал, он сейчас в кабинете директора ждет.

– Да, конечно. А можно я сама Дениса провожу?

– Думаю, в этом нет ничего страшного. Ну что, Дениска, пойдем? – улыбнулась воспитательница мальчику, протягивая ему руку. – Скоро тебя заберут домой.

Денис спрятал руку за спину и уцепился за Киру.

– Пойдем, малыш. Все будет хорошо, – подбодрила его она.

Светлые стены, высокий потолок. Дениске он показался очень большим – кабинет директора. Картина с бушующим морем и маяком на стене, цветок с овальными полосатыми листьями и много-много книг в черных книжных шкафах. Дедушка с бабушкой тоже любили книги, но ему не разрешалось их трогать. У него была своя полочка, и там, среди прочих, стояли самые любимые – про Винни-Пуха, ослика Мафина и Снусмумрика из Муми-Долла. Красивые, с картинками. Дениске очень не хватало их в детском доме.

Он прижался к Кире и обхватил ручонками ее ногу. Мужчина у окна, сидевший спиной к двери и лицом к седому директору, повернулся.

– Денис, здравствуй, – очень серьезно произнес он, и мальчик заплакал.

– Я, наверное, пойду, – пробормотала Кира. Она присела и, обняв малыша, сказала: – Я буду очень часто приходить. Обещай мне, что ты не станешь грустить, хорошо?

Дениска отчаянно затряс головой:

– Не уходи.

– Я приду, честно. А если твой папа позволит, мы вместе пойдем в цирк или в парк.

– И мне разрешат кататься на лошадке? – Глаза Дениса загорелись.

– Конечно.

Кира поднялась. Лес подошел и стал рядом с сыном, взяв его за руку.

– Извините, я пойду, – она повернулась к выходу, и тут Дениска, вырвав свою руку из ладони Алексея, бросился вслед за ней:

– Мама!

Он обвил ее шею ручонками и, сцепив пальцы в замок, повис, не желая отпускать Киру.

– Денисочка, миленький, я не могу тебя сейчас взять с собой. Но в следующий раз обязательно. Хорошо? Отпусти меня, пожалуйста, мне нужно идти.

Она едва сдерживалась, но когда вышла за пределы здания, дала волю слезам. Они потоками текли по ее щекам, и Кира даже не пыталась их остановить.

Лес стоял и молчал! Просто молчал, а ей хотелось ему так много сказать. Острый укол в сердце заставил ее остановиться, жадно дыша. В глазах потемнело, и она потеряла сознание.

– К ней нельзя! Вы слышите, нельзя! – медсестра семенила за Лесом, пытаясь схватить его за рукав.

– У меня пропуск, – сказал он, вытаскивая из паспорта сто евро и засовывая ей в карман. Глаза у нее широко открылись, она на мгновение тормознула, но потом опять поспешила следом.

– Понимаете, у нее нестабильное состояние, ей нужен покой. И нельзя нервничать, эмоции могут ее убить.

– Я буду предельно осторожен и краток.

Он вошел в палату, поставил в вазу на тумбочке цветы и положил рядом фрукты. Затем достал любимые Кирины шоколадные конфеты.

Она открыла глаза и посмотрела на него.

– Я ужасно выгляжу, да? В твоих глазах только сострадание, а мне хотелось бы видеть восхищение, – сипло засмеялась она.

– Ты прекрасна, как всегда. А за сострадание ты приняла угрызения совести. Я чувствую себя виноватым из-за того, что ты попала сюда.

– Как Дениска? Освоился уже?

– Да, все нормально. Только он очень скучает по тебе.

Кира помолчала.

– Лес, прости. Я не знала, что это твой сын. Фамилия у него другая, да и ты никогда не приезжал к нему, и в разговоре редко сына упоминал с таким именем. Слышала только, что его зовут Денис. Но мало ли в Москве маленьких мальчиков с таким именем?

– А если бы ты знала, то что, иначе бы себя повела? Не стала бы общаться с ребенком?

– Нет, конечно. Просто мне такое совпадение кажется невероятным. И я хочу, чтобы ты знал: я не собиралась через ребенка как-то влиять на тебя.

Алексей вздохнул.

– Кира, ну что ты несешь? Я даже в мыслях этого не держал. Не представляю, как такое можно было подстроить, если даже я сам считал, что Дениса в России нет. Мои бывшие родственники хорошо постарались, чтобы лишить меня сына.

– Вы что здесь делаете? – врач грозно застыл на пороге. – Кто вас сюда пустил?

– Виктор Анатольевич, я его не пускала, останавливала, как могла, – засуетилась вокруг доктора медсестра.

– Положительные эмоции полезны пациентам, – сказал Лес, вставая.

– Какие такие положительные эмоции, у нее слезы на глазах!

– Это от счастья, – он наклонился и поцеловал Киру в щеку. – Помни, мы с Дениской ждем тебя. А завтра я приведу его сюда. Если только грозный доктор нас пропустит.

– Пожалуйста, – взмолилась она. – Я так соскучилась по ребенку.

– Кхм, – закашлялся доктор. – Кира Даниловна, с вами точно все в порядке?

– В полном. Мне только очень хочется домой.

Спустя пять дней Кира уже занималась пересаживанием домашних цветов. Лес подошел сзади и обнял ее.

– Скажи, ты счастлива?

– Очень! – она повернулась. – Смотри, что нарисовал сегодня Дениска.

Она достала тетрадный листок, на котором цветными карандашами было изображено солнышко, облако в синем небе, белый домик с большим окном и алый цветок на нем. А рядом на зеленой травке, взявшись за руки, – она, Лес и сам Дениска.

– А что, похоже. Мои синие джинсы совершенно точно узнаваемы.

– И твоя длинная шевелюра тоже, – засмеялась Кира, взлохматив волосы мужа. – Ты когда пострижешься? Зарос же совсем!

– И не собираюсь. Так и буду с гривой ходить. Представляешь, меня в автобусе сегодня девушкой обозвали.

– Да ты что! А плечи? Откуда у девушки такая ширина плеч?!

– Ну, знаешь ли, дорогая, в наше время все бывает. Ладно, уговорила, завтра пойду в салон.

Кира смутилась:

– Зачем же, мне очень нравится. Твоим белокурым волосам позавидовала бы любая кокетка.

– Вот это меня и смущает, – Лес подошел к столу и, взяв с тарелки оставшийся от обеда огурец, с хрустом его откусил. – Я возвращаюсь в свою мастерскую.

– Да ты что! – ахнула Кира. – Я очень рада.

– Соберу обратно своих мастеров – кто согласится, заменю оборудование и начну все заново. Где наша ни пропадала, нам не привыкать.

– Уверена, у тебя все получится, – убежденно сказала она и поставила горшок с пересаженным цветком на окно. Потом протерла края его влажной салфеткой, удаляя остатки земли, и повернулась к мужу.

– Я все никак не решаюсь спросить…

– Да?

– Как у вас так получилось с Ланой? Я, конечно, представляю в общих чертах, но мне хотелось бы знать подробнее.

– Я вскипячу чай, если ты не возражаешь, – Лес поставил чайник на огонь. – Хотя этот разговор тянет на хороший бокал вина, обойдемся чашкой чая. Нет, пожалуй, вино предназначено все-таки для других случаев, здесь больше подошел бы графинчик водки.

Он сел, откинувшись на спинку стула. Ему вспомнилось все – знакомство с Ланой, первое свидание, свадьба, рождение сынишки. Лана имела характер вздорный, крикливый. Недовольна бывала часто то тем, то этим и не успокаивалась, пока не выходило так, как хочет она. На уступки каждый раз шел именно Алексей, и потому что любил ее, и чтобы сохранить хрупкий мир в семье.

Неразрешимые противоречия возникли, когда Лана надумала эмигрировать. Идея эта прочно поселилась в ее голове еще тогда, когда она ждала Дениску. Лес на это особого внимания не обращал, списывая ее желание на причуды беременности. Но все оказалось очень серьезно.

Больше трех лет назад, когда Дениске еще не было и четырех месяцев, Лана подала на развод. Сопротивление Леса ни к чему не привело: супругов развели, а ребенка оставили матери. Пришлось подчиниться и стать «воскресным папой».

Алексей очень старался быть хорошим отцом. Но – странное дело! – чем больше он проявлял внимания к ребенку, тем сильнее это злило Лану. Постепенно он стал приезжать все реже и реже: видеть оскаленные зубы и злобный взгляд порой было невыносимо.

Тем более что и на работе у Леса начались неприятности. Точнее, они существовали давно, но раньше как-то Алексею удавалось смиряться с ролью офисного планктона. А сейчас, когда не осталось отдушины в виде семьи, ходить еще и на нелюбимую службу стало невыносимо.

Но он терпел. Ребенок маленький, Лана не работает, надо же им на что-то жить.

В день, когда Дениске исполнилось четыре месяца, Лес отпросился с работы пораньше. Купил по дороге большого белого зайца и отправился поздравлять сына.

Он спал в кроватке, смешно подложив под пухлую щечку кулачок. Лес несколько минут умилялся спящему сыну, потом осторожно посадил рядом с ним зайца. А Дениска вдруг проснулся и заплакал.

– Ну что, – влетела, как разъяренная фурия, Лана, – разбудил? Еще и зайца своего в кроватку воткнул! Ты что, не знаешь, что маленьким детям пушистые игрушки не дают? Да еще такие большие. Ты его испугал, он теперь заикаться будет!

Она схватила на руки ребенка и начала его истерично трясти. Мальчик плакал и, извиваясь, сучил ногами. Позже выяснилось, что ему просто натер кожу переполненный подгузник, но Лана предпочла этого не заметить. Лес ушел раздосадованный и злой, дав себе зарок больше никогда не приходить. Но уже через неделю снова шел в гости к сыну и бывшей жене.

Лес прервал рассказ и встал.

– Ты что? – забеспокоилась Кира.

– Сделаю сладкий кофе. Не могу спокойно вспоминать, трясти от злости начинает.

– Давай, я сварю.

Кира встала, но Алексей мягко отстранил ее и сам насыпал зерна в кофемолку. Смолов, насыпал кофе в турку, налил воды и поставил на огонь.

– Итак, я пришел к Лане, – продолжил он рассказ, – и обнаружил, что ее нет. Дверь заперта, в квартире тишина. Телефон ее тоже не отвечал, во дворе с сыном она не гуляла. Прослонявшись вокруг дома битый час в ожидании, что она вернется, я, наконец, наткнулся на соседку. Та сообщила мне, что вчера Лана с младенцем куда-то ушла. С двумя чемоданами. Разумеется, я бросился к ее родителям.

В роскошной квартире на Кутузовском проспекте долго не открывали. Потом вышла бывшая теща в легком шелковом халате и, демонстративно стоя в дверях, равнодушно сообщила:

– Отдыхать Лана уехала с сыном, взяла горящую путевку за границу. Сейчас уже греется на солнышке, должно быть.

– Какое солнышко, как это – отдыхать? – испугался Лес.

– Тебе же все недосуг сына вывезти куда-нибудь.

– Но Дениска маленький совсем, она что, с ума сошла, тащить его в такую даль!

– А в городском смоге ребенку лучше, что ли? – повысила голос теща.

– Ну так и взяли бы их к себе на дачу, – разозлился Лес.

– Ланочка не любит в деревне сидеть, – вздохнула Жанна Игнатьевна. – Она девочка общительная, что ей с нами, стариками, в глуши прозябать.

– Не такие уж вы и старики, – не слишком дипломатично парировал он. – Вполне еще своих детей иметь могли бы.

– Но-но, ты мне не хами! Умник.

Лес злился, но старательно сдерживался.

– Когда Лана должна вернуться?

– А что, она не сказала тебе? Хорош отец. Не знаешь даже, когда ребенок из турпоездки возвращается.

Жанна Игнатьевна издевательски улыбнулась и поправила шелковый халат на пышной груди. Она так и держала бывшего зятя на пороге, не приглашая в дом.

– Можно мне все-таки пройти? – спросил он.

– Зачем? – она перекрыла рукой дверной проем.

Лес рассвирепел. Оттолкнув руку, он ворвался в прихожую и, не разуваясь, метнулся по комнатам.

– Лана! Денис!

Слабая надежда, что бывшая жена с ребенком находятся здесь, растаяла, как снег под жарким солнцем. Жанна Игнатьевна вошла и, ехидно усмехаясь, уселась на диван.

– Ты что, дурашка, думал, я шучу? Нет ее здесь! Так что не ищи.

Из прихожей донесся звук открываемой двери, и Лес метнулся туда. Но это оказался всего лишь Арнольд Витальевич. Полковник сразу набычился и, выпятив вперед подбородок, процедил:

– Чего скачешь, будто тебя ужалили?

– Где Лана с Дениской?

– Отдыхают! Вернутся через три недели, не суетись.

Лана не вернулась ни через три, ни через четыре недели, ни через шесть месяцев. К этому моменту Лесу уже соблаговолили сообщить, что его бывшая жена решила остаться за границей и возвращаться не планирует. Но подруга Ланы, на которую он случайно наткнулся на Арбате, выдала совершенно другую информацию.

– Да ты что, Лесик, сбрендил? – выпучила глаза она. – Какая турпоездка? Ланка заранее все спланировала, она давно собиралась свалить из страны. И даже для этого специально развелась. Ты ж с ней ехать отказался! А знаешь, что я тебе скажу, – она вплотную приблизила свое лицо к его, – она просто дура. Я б от такого мужика ни за что не ушла.

И она засмеялась, пытаясь за бравадой скрыть желание услышать ответный комплимент. Но Лес промолчал.

Позже он узнал еще одну шокирующую новость. Когда Жанна Игнатьевна и Арнольд Витальевич трогательно убеждали его не нервничать и спокойно ждать, они тоже знали, что Лана возвращаться не собирается. А потом скрыли, что она привезла сына в Москву.

– Как это? – удивилась Кира. – Привезла и оставила, что ли?

– Да. Она собралась замуж, а ее будущий муж не любил детей. Ну вот и заявил, что женится только на женщине без ребенка.

– Боже, какой урод! – возмутилась Кира.

– Ты думаешь? Ну, во всяком случае, он высказался откровенно. А вот Лану я никогда не прощу: как она могла с такой легкостью избавиться от сына?!

– Наверное, она надеялась позже убедить мужа и ребенка забрать? – нерешительно предположила Кира.

– Это ничуть ее не оправдывает, – резко сказал Лес.

– Послушай, но как ей вообще удалось вывезти сына за границу? По-моему, для этого необходимо разрешение отца или я ошибаюсь?

Лес пожал плечами и снял турку с огня.

– Не знаю, я ничего не подписывал. Мне объяснили, что она оформила на ребенка загранпаспорт, и, дескать, этого сейчас достаточно. Но вполне допускаю, что моя подпись была подделана. И потом, у моих бывших тестя с тещей везде знакомые, которые сделают для них что хочешь.

– И что было дальше?

– Лана привезла сына и оставила его своим родителям. Мне, разумеется, никто ничего не сообщил. Общение со мной она тоже прекратила, аргументируя это тем, что муж ревнует. И я оставил ее в покое. Действительно, ну сколько можно тумаки от бывшей жены получать.

Кира хотела что-то сказать, но Лес ее опередил:

– Ничего не говори! – Он поднял ладонь вверх. – Я не оправдываю себя и понимаю, что правильнее было бы не сдаваться и продолжать бороться за сына. Но у меня не хватило моральных сил. Когда тебе постоянно дают понять, что ты ничтожество, это сильно снижает самооценку.

– Но почему они тебя так невзлюбили?

– А чего им было меня любить, – пожал плечами Алексей. – Зарабатывал я тогда мало, по их меркам, положения в обществе не имел. А перешел дорогу высокопоставленному жениху. Они очень хотели, чтобы Лана именно за него вышла замуж. Может, и к лучшему был тот развод. Когда я понял, что жена не вернется, уволился с работы и стал заниматься тем, чем мечтал заняться всю жизнь, – художественной ковкой. Сначала сам заказы выполнял, а потом дело пошло, набрал людей. День и ночь на работе торчал, даже спал часто там же. Когда от тети в наследство квартира перепала, продал ее и деньги тоже в дело пустил. Позже Вадим со своим капиталом влился, и мы расширились. Но того, что сын в России, честное слово, я не знал. Иначе бы забрал ребенка к себе.

– Вот потому они скрывали его присутствие от тебя.

– Да, ты права. Они продали квартиру на Кутузовском проспекте, купили другую – в Южном Бутове – и еще дачу. Естественно, меня об этом в известность не поставили. Фамилию ребенку, как ты помнишь, Лана сменила. И не лень ей было документы оформлять.

– Значит, не лень. Есть такой тип женщин, которые материальное ставят превыше всего.

Кира опустила голову, раздумывая.

– Знаешь, я теперь жалею, что настояла на совместной поездке в Австралию. Надо было съездить одной, оформить наследство и вернуться. И ничего бы тогда не произошло. Вбила себе в голову, что это будет здорово – красивое место, уютный дом. Мы отдохнем, ты, может быть, с Анфиской ближе сойдешься.

– Так я и сдружился с ней. Чем ты недовольна? – мягко улыбнулся Лес.

– Да, это так. Но то, что в итоге вышло…

– Все в прошлом. Не надо оглядываться назад.

Лес склонился и нежно поцеловал жену в губы.