Книга: Тигр всегда нападает сзади
Назад: Настоящее время. Следственный изолятор. Июнь
Дальше: Глава 11

Год и семь месяцев назад. Ноябрь

Спустя год после поездки на Кавказ Алексей сделал Кире предложение. Но перед тем как ехать в загс подавать заявление, он решил откровенно поговорить с ней.
Нервно вышагивая по комнате, Лес мучительно подбирал правильные слова. Представляя, что и как будет ей говорить, он заранее пытался смириться с поражением и не мог. Ложь – не слишком хорошее начало отношений, но раз уж так случилось…
Он набрал в легкие побольше воздуха, собираясь выпалить все залпом, но тут Кира позвала его:
– Дорогой, помоги мне застегнуть платье!
Он положил на стол паспорта, которые до этого нервно крутил в руках, и направился к ней.
– Мы не опаздываем? – обеспокоенно спросила Кира.
– Все нормально, с лихвой успеем.
Он быстро застегнул «молнию» и, наконец, решился:
– Мне нужно кое-что тебе рассказать…
– Да, секундочку. Если я сейчас не напишу то, что хотела, забуду.
Она подбежала к ноутбуку и быстро застучала по клавишам. Лес отошел к окну, переживая будущий разговор. А когда он повернулся, Кира уже держала в руках его паспорт.
– Это… что? – с изумлением спросила она.
– Именно об этом я хотел с тобой поговорить. Ты же не будешь сердиться?
Он чувствовал себя отвратительно. Ему хотелось провалиться сквозь землю или куда-нибудь сбежать.
– Лес, ты обманул меня!
Он подошел и спокойно взял у нее свой документ.
– Не обманул, а приукрасил действительность.
– Но зачем?!
– Затем, что боялся тебя потерять.
Кира изумленно всплеснула руками:
– Ты практически в самом начале нашего знакомства, не моргнув глазом, соврал мне. Так лихо, будто давно и тщательно к этому готовился. И после молчал! До тех пор, пока скрывать дальше просто стало невозможно. И за все это время ты не нашел в себе смелости признаться?
Ее гнев был таким искренним, что земля поплыла из-под его ног. Все кончено. Кира с ее патологической честностью никогда его не простит. А это значит, что сейчас он выйдет из дому один и поедет вовсе не в загс. Куда именно – ему это теперь было совершенно безразлично, потому что все потеряло смысл.
Он сел и обхватил голову руками. Его поза выражала такое отчаяние, что Кире стало жаль Леса. Ей очень хотелось обо всем забыть и просто сесть рядом. Она прижмется к нему, а он ее обнимет, и все будет по-прежнему. Но вместо этого она стояла и молчала. Наконец, Алексей сам нарушил тишину:
– Кира, я знаю, что поступил не слишком красиво. Но, может быть, оправдывает то, что я очень боялся потерять тебя?
– Разве я когда-нибудь говорила, что возраст для меня является помехой?
Он криво усмехнулся.
– Некоторые вещи не нужно говорить. У тебя все было написано на лице. И еще. Я слышал твой разговор с Ликой, когда во второй раз попал в твой дом. Помнишь, я принес косметичку, и ты предложила мне пройти в гостиную. Мы сидели за столом, а потом Лика собралась уходить, и ты вышла ее проводить.
– То есть ты подслушивал.
– Вот еще, с какой стати. Просто забыл телефон на тумбочке в холле. Положил на нее, когда разувался, и оставил. А к нам накануне заказ срочный поступил, и ребята остались работать сверхурочно. Заказчик крутой попался, обещал очень хорошо заплатить, но только в случае, если выполним все качественно и в срок. А если не уложимся – позор на наши головы и пятно на репутации. Сама понимаешь, я переживал.
– А я-то тут при чем?
– Так я ж говорю: вышел за телефоном. Дай, думаю, пока ты подругу провожаешь, позвоню ребятам, спрошу, что и как. Проконтролирую, короче. Вышел и тут слышу…
Кира покраснела.
– Мало ли что там Лика сказала.
– Не так уж и мало. Она тебе посоветовала переспать со мной и забыть.
Кира от смущения закашлялась и схватила стакан с водой.
– Но я же ничего плохого о тебе не говорила?..
Лес засмеялся, наслаждаясь ее смущением.
– То есть ты не помнишь. Ладно, не переживай. Не было сказано ничего криминального, иначе бы я обиделся и ушел. Но вот твой тон!
– А что с моим тоном было не так? – опять испугалась Кира.
– В твоем голосе звучало сомнение! Ты колебалась, и тебе стало страшно.
– О, нет! Какая же я глупая была.
– Я прощен, да? Я прощен?
Лес довольно захохотал и, подхватив Киру под руки, закружил ее по комнате. Они в изнеможении рухнули на кровать, но Кира тут же вскочила:
– Моя укладка!
– Все там нормально с твоими волосами. Чудесно, как всегда.
Уже в такси Алексей вернулся к разговору о возрасте:
– А вот скажи-ка, для тебя все-таки было важно соблюсти приличия?
– Это ты о чем? – Кира, которая уже забыла о недавней размолвке, блаженно улыбаясь, смотрела в окно, положив голову Лесу на плечо.
– О том, что ты считала брак, где женщина старше мужа, неприличным. И если бы ты заранее знала, что я моложе тебя, то никогда не решилась встречаться со мной.
– Это неправда! – возмутилась Кира. – Ты все неправильно понял.
– Да? И как же было на самом деле?
– Мне ты нравился, но я… В общем, я боялась, что если разница в возрасте окажется слишком существенной, то ты сам откажешься от меня. И я этого просто не перенесу. Все десять лет, которые прошли после развода с Андреем, я боялась наступить на те же грабли. Очень больно было, понимаешь?
– Ну вот, значит, я правильно сделал, когда тебе соврал.
– Ложь во спасение? – с сомнением сказала Кира. – Бывает ли она?
– Бывает, – убежденно ответил Лес. – Моя мать была художница. Очень нервная, тонко чувствующая и впечатлительная. Когда у нее обнаружили рак, мы с отцом ничего ей не сказали. Договорились с клиникой в Америке и отправили ее туда. А там какой-то дол… врач, которому с детства было вбито в голову, что от пациента нельзя ничего скрывать, ей все рассказал. И мать умерла от сердечного приступа. После этого я к правде стал относиться с большой осторожностью. Не всем и не всегда можно ее преподносить.
Его глаза влажно заблестели, и Кира с нежностью погладила его по руке.
– А отец? Как пережил эту смерть он?
Алексей сжал зубы, и желваки заиграли у него на лице.
– Отец вскоре женился, а я оказался слабым звеном. Мачехе я был не нужен, отец принял ее сторону. Кира, я не хочу сейчас об этом вспоминать, слишком тяжело. Давай как-нибудь в другой раз, хорошо?
Кира кивнула и вдруг сникла. Глаза ее встревоженно метнулись, а лицо окаменело.
– Что-то не так? – спросил Лес.
– Нет. Просто вспомнила, что нужно еще мою маму поставить в известность. Все-таки изменение семейного положения. Не могу же я промолчать и ничего ей не сказать.
– А твоя мама будет против, – догадался Алексей. – Поэтому ты расстроена.
– Да. Боюсь, она нас не одобрит: у нее пунктик на разновозрастных браках. Не упускает случая, чтобы гадость какую-нибудь по этому поводу не сказать. А тут вдруг, представляешь, я явлюсь, да с таким известием! Она будет в шоке.
– Это что-то меняет в наших отношениях?
– Ничего.
– Тогда она привыкнет.
Кира согласно кивнула и засмеялась.
* * *
– Кира, ты сошла с ума? – очень «ласковым» голосом произнесла мама.
Такой ее тон не предвещал ничего хорошего. Это могло означать только одно: мать в бешенстве, и сейчас последует долгая и нудная «лесопилка».
– Я совсем забыла, мне нужно бежать…
– Стоять! – гаркнула Нина Михайловна, вскакивая и преграждая дочери путь к отступлению. – Кира, как ты можешь! У тебя растет дочь, какой пример ты ей подаешь! А то, что этот твой… – она пожевала губами, подбирая слово, и Кира втянула голову в плечи, – твой альфонс может глаз на Анфиску положить, ты об этом подумала?
– Он не альфонс! – возмутилась Кира. – У него свое предприятие, к тому же приносящее стабильный доход.
– Не верю я в его состоятельность. Иначе зачем ты ему вообще нужна?! Тут вон старые пердуны с женами разводятся да на «внучках» женятся, что уж о молодых кобелях говорить. Слышала, Максим Петрович с Верой Семеновной разошлись? Да-а, и он уже женился на другой. А она на тридцать лет его моложе!
Нина Михайловна кипела праведным гневом.
– Максим Петрович с Верой Семеновной всегда жили как кошка с собакой, – возразила Кира.
– Это не повод на старости лет от жены уходить!
– По-твоему, если мужик «срок» отмотал, то ему надо еще и пожизненное впаять? Пусть хоть напоследок порадуется жизни.
– Что за тюремный жаргон? За речью своей следи!
– Все, мне пора.
Кира вылетела из квартиры матери как ошпаренная и захлопала ладонью по кнопке лифта.
– Вернись немедленно, я не отпускала тебя! – Нина Михайловна выскочила следом за ней на лестничную клетку.
– Не вернусь. Слышать ничего не хочу, поступать буду так, как считаю нужным. На Веру Семеновну мне плевать, к тебе не приду, пока не передумаешь.
– Ты мне больше не дочь! – крикнула Нина Михайловна, наблюдая, как закрываются двери лифта.
– Разумеется – дочь. Уже почти сорок лет, – ответила Кира, но, кажется, мать ничего не услышала.
Лифт тронулся, и она обессиленно прислонилась к зеркалу на стене кабины.
* * *
Важно ли для вас, чтобы ваши близкие понимали и принимали ваш образ жизни? Раньше Кира обязательно бы ответила «да». Но чем старше она становилась, тем меньше ее трогало мнение матери. Тем более их взгляды чаще всего кардинально отличались.
Кира давно перестала подстраиваться под Нину Михайловну и смирилась с тем, что никогда не будет для нее достаточно хороша. К тому моменту, когда они определились с местом проведения торжества, Кира, разумеется, послала приглашение матери, но ждала любой ее реакции. В том числе и что Нина Михайловна не придет.
Но первым человеком, которого она увидела в день бракосочетания, была именно мама. Она окинула ее критическим взглядом и удовлетворенно кивнула.
– Хороша. Но могла бы платье и потемнее надеть. Чего в твоем возрасте в белое рядиться, – все-таки не удержалась от колкости Нина Михайловна.
– Во-первых, это не белый, а цвет шампанского, а во-вторых, потемнее надевают на похороны. А у меня свадьба.
– Не хами. Я и так чувствую себя не в своей тарелке.
Она посидела немного молча, наблюдая, как Кира крутится перед зеркалом, то подбирая, то отпуская подол, и вышла из комнаты.
В загс Нина Михайловна в одной машине с молодыми не поехала. А Кира не стала ее уговаривать, боясь, что она не удержится и наговорит Лесу гадостей по дороге.
Гости потихоньку съезжались к загсу, и Нине Михайловне уже было не до переживаний. Она встречала знакомых и друзей и церемонно отвечала на поздравления. Иногда она уединялась с кем-нибудь из прибывших дам и жаловалась, скорбно поджимая губы и вытирая скупую слезу.
Увидев подъехавшую Лику, Нина Михайловна заспешила к ней. Подхватив ее под руку, отвела в сторону и торопливо заговорила:
– Ликочка, детка, пока не поздно, отговори ее! Что это за блажь, не понимаю?! Что за безумная идея выйти замуж за человека моложе себя!
– Ну-у, – замялась Лика, – в настоящий момент я не вижу в этом браке ничего плохого.
– Что?! – отрывисто переспросила Нина Михайловна. – Ты же была со мной заодно раньше, ренегатка! У Киры дети почти такого возраста, как ее будущий муж!
– Не преувеличивайте. Вот если б она была на пятнадцать лет старше своего мужчины, как я, – тогда я бы с вами согласилась, наверное.
– А кто кого на пятнадцать лет старше? – опешила Нина Михайловна, с подозрением глядя на нее. Конечно, она решила, будто Лика разыгрывает ее.
– Так я ж и старше. Своего жениха Романа. Во-он он в сторонке стоит и ревнивым взглядом за мной наблюдает. Познакомить вас?
Нина Михайловна увидела молодого белобрысого парня, и лицо ее побагровело.
– Не надо. Развратница.
Лика хмыкнула. В отличие от Киры, вечно сомневающейся и мучительно пытающейся найти себе оправдание, Лика всегда делала только так, как ей хотелось.
Ромка подошел и, склонившись, чмокнул ее в щеку.
– Пойдем?
– Рома, мы в приличном обществе, – состроив строгую мину, шутливо отпихнула она его, – подожди чуть-чуть, пока мы не останемся одни.
– Я столько не выдержу, – тихо прорычал он ей в ухо, и она, рассмеявшись, погрозила ему пальцем.
Церемонию бракосочетания он перенес стоически и даже не пытался Лику рассмешить, но потом попытался утянуть ее домой.
– На меня вон та мадам косится, как на муфлона в зоопарке, – кивнул он на Нину Михайловну.
– Привыкай.
– Зачем?
– Затем, чтоб и она тоже привыкала к тебе. Вам предстоит еще общаться.
Ромка задумался.
– И что, часто придется?
– Не исключено. Все-таки Кира – моя лучшая подруга. А Нина Михайловна ее мать.
– Не такая уж и близкая родня. Мне, я имею в виду, – уточнил Роман, когда Лика устремила на него вопросительный взгляд. – Так что не вижу большой необходимости надоедать друг другу своим присутствием.
– Знаешь что, Рома, Нина Михайловна – не первый и не последний человек, кто пристально разглядывает тебя, видя рядом со мной. И если это доставляет тебе такой дискомфорт, то лучше сразу, прямо здесь, расстаться. Поэтому ты можешь идти домой, а я, уж не обессудь, поеду праздновать свадьбу Киры.
– Опа. Злишься? Ладно, признаю, ступил. Просто подумал: зачем эту тетку терпеть, если можно прекрасно обойтись и без нее.
– Жаргонизмы и вульгарность из речи убери, а по сути все верно.
– Я прощен?
– Помилован.
* * *
По дороге в ресторан Ромка умудрился вляпаться в неприятности, вступившись за незнакомого парнишку. Подростки озлобленно избивали парня, уже лежащего на земле. Два удара Рома успел парировать, третий, посланный в челюсть исподтишка, все-таки достиг цели.
– Может, стоит поехать домой? – вытирая его разбитую губу, с тревогой спросила Лика.
– Нет уж. Я буду тренировать волю, парируя все недобрые взгляды, обращенные на меня.
– Лучше игнорируй их. На всех сил не хватит.
– А как это?
– Веди себя так, будто ничего не замечаешь.
В банкетный зал ресторана они попали, когда все уже там собрались. Лика широко улыбалась и пожимала руки подходящим поздороваться с ней. Ромку ее знакомые практически не замечали, в лучшем случае одаривая равнодушными взглядами.
– Анжелика, вы хорошо выглядите, – сказал седовласый мужчина. – Передавайте от меня привет маме и папе.
– Обязательно, Иван Аркадьич. Завтра как раз буду у них в гостях и передам.
Она взяла за руку Романа и потянула его за собой туда, где с Лесом и его другом Вадимом сидела Кира.
– Слава богу, ты пришла, – нервно зашептала ей на ухо Кира. – Я уж думала, ты потерялась по дороге и сюда не приедешь.
– А что случилось?
– Андрей здесь. У меня подозрение, что это мама позвала его.
Она кивнула в сторону Нины Михайловны, мрачно потягивающей коньяк из пузатого бокала. Рядом с ней, картинно опершись о высокую барную стойку, стоял Кирин бывший муж Андрей.
– Да наплюй. Не будет же он устраивать скандал прямо на свадьбе.
– Ты плохо его знаешь, – Кира отвернулась и кинула в рот маслину, – ничего не могу с собой поделать: когда нервничаю, должна все время что-то жевать.
– Кстати, я тебя еще не познакомила со своим спутником. Это Рома.
– Роман Максимович Королев. Вы пока пообщайтесь, а я пойду конфетку вон с того столика возьму. Суперски хороши, – он удалился, и Лика проводила его долгим взглядом.
– Помнишь его?
Кира отрицательно затрясла головой.
– А что, должна помнить?
Лицо парня действительно показалось ей знакомым, но она никак не могла понять, где раньше видела его.
– Ну как же! Однажды летом мы договорились встретиться с тобой в парке. Ты тогда опоздала, а когда пришла, я уже была не одна…
– Парень на роликах? – не совсем уверенно уточнила Кира.
– Да!
– И в каком качестве он присутствует здесь с тобой?
– Как мой кавалер.
Кира от неожиданности села и долго смотрела на Лику, вытаращив глаза.
– Ты же тогда сказала, что он студент! – наконец выдохнула она. – И еще что-то ехидное про его юный возраст добавила.
– Мало ли что я тогда говорила. А сейчас у меня мировоззрение поменялось.
– Ну да. Конечно, я сейчас тебе в отместку могу напомнить все, что ты мне внушала про мои отношения с Лесом. – Она покосилась на Алексея и, убедившись, что он занят беседой с Вадимом и не слышит ее, продолжила: – Но не стану, кстати, недавно мы с Лесом как раз вспоминали, как ты отговаривала меня заводить с ним серьезные отношения.
– Он слышал? – ахнула Лика.
– Да.
– Ой, как неудобно… Но он же простит меня, правда? Хотя бы в свете предполагаемых перемен в моем семейном положении.
– Что, все так серьезно?
– Ага.
– Хорошо, тогда я молчу. Тем более что точно знаю: в мире ничего не происходит случайно и зря.
Лика вдруг покраснела и хлюпнула носом.
– Я, конечно, понимаю, как это все смотрится со стороны. Взрослая тетя и почти что мальчишка. Хотя я и выгляжу лет на десять-пятнадцать моложе своего возраста, ну так и он еще не заматерел. Все равно разница сильно заметна. Но я ничего не могу с собой поделать! Пыталась расстаться с ним несколько раз, прогоняла, говорила, что больше не хочу его видеть… Он уходил, а я начинала болеть. Кашель какой-то дурацкий, кости все ломит, голова чугунная, и работать не могу. Вот прям хоть ложись – и помирай. Потом он, не выдержав, приходил ко мне, и все мои болячки проходили в ту же минуту. Вот как такое расценить?
Кира грустно улыбнулась:
– Просто это любовь. А ты разве не знала?
– Ох! – Лика откинула волосы назад. – Не было у меня такого никогда. Влюблялась вроде бы. Страдала, переживала. Очень хотела быть рядом с любимым, ревновала, планы строила. А тут – все иначе. Мне ничего от него не надо. И ничего мне для него не жаль. Только бы знать, что он счастлив.
– А если с другой бы его увидела, как чувствовала бы себя?
Лика налила в бокал вина, пригубила и сказала:
– Веришь, я это себе представляла. Думала, разозлюсь и легче будет бросить его. Боль чувствовала. Тоску. Грусть. И в то же время такую к нему нежность! Знаешь, я впервые за свои тридцать семь лет задумалась о ребенке. Ты помнишь мое отношение к деторождению?
– Ну да: ты горячая его противница. И все оттого, что у тебя другая жизненная миссия.
– Вот! Я искренне так считала. А теперь поняла: бред это все. Просто я никого еще по-настоящему не любила. А когда женщина любит мужчину, она хочет рожать от него детей. Старая истина.
Кира опять кинула в рот оливку и начала жевать, не чувствуя вкуса.
– Ты ждешь ребенка?
– Так далеко еще не зашло. Но думать – думаю.
– А как сам Роман к идее размножения относится? Он-то не против?
– Он только «за». Знаешь, у него совершенно чудная бабушка, и она так по-доброму поддержала нас…
– Что, уже было от кого защищать?
– Разумеется. Ромкины родители не в восторге от нашего романа. Так вот, в разгар семейной ссоры она сказала: «Настоящая любовь аморальна, потому что свободна от условностей. Если вас заботит, что скажут люди, – значит, это не любовь». А потом добавила: «Если бы мои предки ждали одобрения общества, род наш давно бы прервался».
– Познакомишь меня с ней? Очень хочется узнать эту интересную женщину поближе.
– Да без проблем. Как только выберешь время, так и поедем.
Дым пополз по полу совсем неожиданно. Кира даже за людским шумом и гамом не сразу сообразила, что происходит. Потом кто-то крикнул: «Горим!» – и все, сбивая на пол стулья и спотыкаясь, бросились к выходу.
– Быстро на улицу, – крикнул Алексей Кире, а сам, заметив очаг возгорания, побежал к кладовой.
– Лес, я с тобой!
– Уходи! Я попытаюсь погасить огонь.
Кира, не обращая внимания на его слова, бросилась следом. Алексей тем временем, содрав штору с окна, пытался ею сбить огонь. Потом сорвал со стены огнетушитель, но увидев рядом с собой Киру, подтолкнул ее к выходу:
– Ты же сейчас вспыхнешь как свечка, уходи сама и уводи людей.
Однако она только отрицательно трясла головой, в испуге прижимая к лицу руки. Огонь быстро полз по покрытому декоративными лианами потолку, одна за другой вспыхивали шторы.
Вдруг кто-то больно вцепился в ее руку чуть повыше локтя и с силой дернул к себе.
– Надо уходить. Сейчас здесь будет нечем дышать. Везде полно пластика, он вот-вот займется.
Андрей дышал ей в лицо перегаром, и в глазах его было что-то безумное. Кира попыталась оттолкнуть его, но он только сильнее вцепился в нее и, прижав к себе, начал целовать.
– Отпусти меня, – прошипела она. – Убирайся из моей жизни.
Не обращая на ее слова внимания, Андрей сгреб ее в охапку и поволок к выходу. Там уже горели шторы и чадили пластиковые цветы, ему пришлось сдернуть скатерть со стола. Посыпалась и зазвенела разбившаяся посуда.
– Иди ко мне! – он, властно дернув Киру за запястье, обернул ее плотной скатертью и буквально выволок на улицу. И держал ее, отбивающуюся и ревущую, пока входная дверь не занялась огнем, и Кира уже не могла проникнуть обратно в здание.
Завывая, подъезжали пожарные машины.
Нина Михайловна, стоя неподалеку, смотрела на разворачивающуюся перед ней сцену со смешанными чувствами. Она прекрасно видела, что дочь не питает никаких добрых чувств к своему бывшему мужу, но ничуть не сочувствовала ей. Нине Михайловне очень хотелось, чтобы Андрей вот так и держал Киру и никогда не отпустил бы ее к этому неприятному молодому мужу.
Если бы у нее спросили сейчас, отчего ей так активно не нравится Алексей, она бы затруднилась ответить. Просто так не должно быть, и все! И даже плачущая дочь не вызывала у нее сострадания. Нина Михайловна едва сдержалась, чтобы не подойти к Кире и не дать ей пощечину, чтобы успокоилась и не кричала.
А в голове вертелось: «Зато теперь ты найдешь себе нормального мужика, под стать себе». Вдруг ужаснувшись своим мыслям, она суетливо достала из рукава платок и вытерла вспотевший, несмотря на ноябрьский холод, лоб.
Лес появился откуда-то с другой стороны здания, вероятно выбравшись с черного хода. Чумазый, в обгоревшей местами одежде, но живой.
Кира перестала биться в истерике и, с силой пихнув Андрея в грудь, бросилась к мужу.
– Ну слава богу, – Нина Михайловна перекрестилась. – Неровен час погиб бы, а у меня на совести груз. Хватает грехов, так еще за дурные мысли отвечать.
Она обернулась, чтобы посмотреть, не слышал ли кто ее ненароком вырвавшихся откровений, и, никого не обнаружив, облегченно перевела дух.
– Все нормально, пожар потушен, никто не пострадал! – крикнул один из пожарных минут через пять. Нина Михайловна опять перекрестилась и подняла глаза к темнеющему небу.
– Господи, прости меня, грешную.
Спустя неделю Кира сидела у Лики дома и смотрела вместе с ней на экран. Там испещренная непонятными значками и фигурами висела натальная карта.
– Ну и что это такое? – обеспокоенно спросила Кира у Лики, внимательно изучавшей расположение планет.
– Подожди, сейчас все расскажу.
Она что-то считала, шевеля губами, и, сделав несколько пометок у себя в блокноте, повернулась к Кире, вытаращив глаза и продолжая молчать.
– Ну что ты как в рот воды набрала, – занервничала та, – что ты там такого страшного разглядела?
– Понимаешь, подруга, я у тебя не вижу никакого пожара. Вернее, не вижу сейчас. А вот спустя три года он будет.
– Что?! – испугалась Кира. – Еще один пожар? Я этого не переживу.
– Подожди пугаться. Тут вот какое дело. Сдается мне, что то запланированное несчастье почему-то передвинулось во времени. Так иногда бывает, когда уберегают от чего-то. В том, другом пожаре могли бы быть жертвы. А в этом – все обошлось.
– Какие жертвы, о чем ты говоришь?
Лика замялась, не зная, как сказать.
– Да не тяни же!
– Я тебя с ребенком вижу, с маленьким. Мне кажется, что это ангелы-хранители – твой и этого дитя – передвинули пожар на безопасное время.
– Что за ерунда…
– Почему сразу – ерунда, – обиделась Лика. – Вот ты видишь сейчас меня, я живая перед тобой сижу. А должна была умереть в шестнадцать лет.
– Лика, что ты такое говоришь, мне прямо страшно.
– А чего страшного-то? Все уже давно позади. Мне было одиннадцать, я каталась на роликах во дворе. И вдруг увидела, что на дорогу выскочил крошечный малыш, а на него несется автомобиль. Я не раздумывая бросилась к нему. Знаешь, это не храбрость, а нечто другое. Я не могла иначе поступить, это было записано где-то в подкорке: слабым и младшим надо помогать. И вот я оттолкнула ребенка на газон, а сама попала под колеса. Потом были реанимация, кома. Я еле-еле выкарабкалась. Но зато в шестнадцать лет со мной ничегошеньки не произошло. Не знаю, может, я тем своим детским поступком какую-то вину свою искупила. И мне даровали жизнь.
– Я не знала…
– А я никому и не рассказывала. Думаешь, приятно о таком вспоминать? Так что по поводу пожара можешь быть спокойна.
– А по какому – нет?
– Да ерунда. Это тоже может оказаться полной чушью, – заюлила Лика.
– Я очень прошу тебя, скажи!
– Ладно. Но только пообещай, что не станешь паниковать, а просто будешь очень-очень внимательна.
– Я всегда очень внимательна. Конкретнее говори.
– Вижу сильную опасность для тебя от воды. Я б на твоем месте в ближайшие два года к большой воде вообще не подходила.
– Фу, напугала. Я думала, и правда что-нибудь серьезное, а это чепуха. Плаваю я хорошо, в кругосветное путешествие не собираюсь, так что все хорошо.
Успокоившись, Кира сразу же о разговоре забыла.
Назад: Настоящее время. Следственный изолятор. Июнь
Дальше: Глава 11