Глава 4

К вечеру уже весь отель бурно обсуждал произошедшее. Женечка и Сонечка, опять загоравшие рядом с ними у бассейна, объявили, что просто аниматор напился вечером, решил искупаться, а ночью были такие ужасные волны, ну вы же помните… Даша старалась не глядеть в их круглые глаза. Чем-то неуловимо похожие друг на друга, обе невысокие, ладненькие, хорошенькие и бодренькие, Женечка и Сонечка напоминали ей двух соек, прилетавших к их дому в Бабушкине по утрам. Даше птицы нравились до тех пор, пока не начинали издавать странные, режущие ухо звуки. Вот и сейчас ей хотелось заткнуть уши и кинуть в них старым ботинком, чтобы они улетели. Беленькая Сонечка заметила выражение ее лица и спросила:

— А вам что-то не нравится, Даша? Может, вы с нами не согласны? — И переглянулась с прищурившейся Женечкой.

— Я не думаю, что он утонул, потому что был пьяный, — сдержанно ответила Даша.

— Да ладно! — вступила Женечка. — Здесь все мужики пьют, как лошади, а еще… — Она хихикнула и замолчала.

— А еще трахаются, как кролики, — закончила за нее Алина. — Должно быть, он был пьяный и затраханный.

Почему-то любое грубое выражение из уст Алины казалось грубым вдвойне, может быть, потому, что резко контрастировало с ее чуть высокомерной манерой держаться, с общим впечатлением породистости. Это уловили даже Женечка и Сонечка.

— Зачем так грубо? — протянула Женечка. Хотела добавить что-то еще, но, встретив Алинин взгляд, замолчала.

— Может быть, замечено и не очень деликатно, но верно, — вступил в разговор Никита. — Однако должен вам сказать, дорогие барышни, — обратился он к девушкам, — что уважаемая Даша права абсолютно, пьяным он быть никак не мог. В нашем отеле, и вообще в большинстве других, правила по отношению к аниматорам достаточно строгие, а к русским особенно, учитывая некоторую… ну, скажем так, национальную специфику. Напиваться им нельзя, иначе выгоняют сразу. А бедный покойный Николай находился у дирекции в черном списке. Или не у дирекции, а кто тут у них… В общем, у хозяина. Не резон ему было пить, вовсе не резон, если только он за место держался.

Алина посмотрела на Никиту удивленно:

— Откуда такая осведомленность?

— Я, дорогая Алина, должен знать все и обо всех, у меня работа такая, — отшутился Никита. — Хотя, конечно, вы для меня — загадка.

Он галантно склонился к ее руке, а Даша поймала взгляд Аллы: совершенно кошачьими глазами, темными, непроницаемыми, та смотрела, как Никита прикасается губами к тонкой руке Алины. Темный камень на ее шее показался Даше третьим глазом. В этот момент на пляже раздался чей-то вскрик, Никита быстро повернулся на звук и встретился глазами с Аллой. Несколько мгновений они, не отрываясь, смотрели друг на друга, потом на губах мужчины заиграла неприятная полуулыбка, и Алла отвернулась. Смущенная Даша потянулась к сумке, чтобы достать совершенно ненужный ей крем.

Знает он все и обо всех, подумалось ей, как же… Вот прекрасные способности по пусканию пыли в глаза! Конечно, если сказать, что подслушал разговор, сидя в кустах, будет вовсе не так эффективно, как проявить осведомленность об отношении хозяина отеля к служащим. А в том, что свои познания Никита почерпнул в тех же кустах, что и она сама, Даша почему-то нисколько не сомневалась.

— Алка, вставай, пойдем купаться! — Борис неуклюже поднялся и взял жену за руку. — Хватит валяться, скоро жиром покроешься.

Освободив руку, Алла ответила, не открывая глаз:

— Позаботься о своей фигуре, а о моей я сама уж как-нибудь… Не хочу купаться, ты же знаешь, я больше люблю на солнце лежать.

— Точно, как змея, — неожиданно зло проговорил Борис. — Пошли в воду, я тебе сказал!

— Ты чего к ней пристал? — спросил Никита. — Ну не хочет человек купаться, и ладно. Иди вон с Женечкой.

— Знаешь что, — обернулся к нему красный Борис, — занимайся-ка ты своими делами! А в мои не лезь.

— Как ты своими делами занимаешься, я уже знаю, — угрожающе проговорил Никита. — И моими, между прочим, тоже. Так что иди-ка окунись, заодно голову остудишь.

— В самом деле, Боря! — вмешалась Алина. — Возьмите Женечку и научите ее плавать как следует. А то с нее скоро кожа лохмотьями начнет слезать.

— Почему? — обиделась Женечка. — Я вообще-то тоже кремом пользуюсь. Таким же, как и ваш.

Алина снисходительно посмотрела на нее.

— Знаете, Женечка, я все-таки не имею привычки покупать косметику в метро. А ваша именно оттуда родом, поэтому вы напрасно полагаетесь на ее солнцезащитные свойства. Бесплатный добрый совет — выкиньте ваш тюбик и купите новый, а не то испортите кожу.

Женечка покраснела, поджала губы, встала и пошла к бассейну. За ней поплелся обгоревший Борис.

Даша проводила их взглядом и обернулась к Алине.

— Я пойду искупаюсь в море, мне бассейн не очень нравится.

— Да он никому не нравится, — неожиданно рассмеялась Алла. А когда Даша подняла на нее глаза, махнула рукой: — Идите, идите, не обращайте внимания! Я так, о своем.

— Я с тобой пойду, — легко поднялась Алина. — Не скучайте.

Она помахала Никите и пошла к морю, аккуратно огибая стоявшие на траве лежаки. Даша догнала ее бегом и спросила:

— Алин, ты зачем так с этой девушкой, Женей? Ты же ее ужасно задела.

— Да какая она девушка! — обронила презрительно Алина. — Тебе сколько лет?

— Ты же сама знаешь, двадцать четыре.

— Ну вот, а ей больше лет на пять. Да, и дуре Сонечке тоже. Все их ужимочки, словечки, манера одеваться в стиле «я маленькая девочка, я в школу не хожу» рассчитаны на наивных людей вроде тебя, ну и на мужиков, конечно. И потом, что за отвратительная привычка у них — красить губы одинаковой помадой? Хоть бы оттенок сменили. Я к таким женщинам испытываю классовую ненависть. Впрочем, — она остановилась, — ненависть — это сильно сказано, но вот показать, кто они такие, при любой возможности, я просто считаю своей обязанностью.

Даша хотела что-то ответить, но внезапно остановилась и стала вглядываться в сторону главного корпуса, мимо которого проходила пара темноволосых, смуглых туристов — высокая девушка в синем парео и парень чуть постарше ее в мокрой майке.

— Смотри-ка, те самые итальянцы! — воскликнула она. — Помнишь, которые на таможне спорили с нашими туристами, с бизнесменами из Самары.

— Не с бизнесменами, а с барыгами, — автоматически поправила ее Алина. — Бизнесмены в Самаре не водятся. Кстати, мужик очень даже неплох! Да и девочка, надо признать, тоже.

Итальянцы, не подозревая о том, что их столь лестно оценивают, быстро шли по аллее, когда сзади раздался чей-то хриплый окрик:

— Эй, ты, жлоб, ну-ка стой!

Повернувшиеся на голос Алина и Даша увидели, что от главного корпуса девушку и парня быстро догоняет Василь Семеныч, явно вспомнивший, где и при каких обстоятельствах он их видел. Следом за Василь Семенычем бежали Буфер и Олежек, оба в красных спортивных трусах, а за ними торопился четвертый парень из компании, низкорослый вечно хмурый крепыш, ни разу не отвечавший Даше на ее приветствие.

Даша смотрела, как вся четверка догнала итальянцев, окружила их и начала что-то агрессивно втолковывать, размахивая руками. Пара сначала стояла молча, с непроницаемыми лицами, но через минуту девушка шагнула в сторону, стараясь обойти крепыша, тот заступил ей дорогу, и мужчина слегка оттолкнул его. С этого момента события приобрели стремительный характер. Крепыш без замаха, быстро и точно ударил итальянца в живот, тот согнулся и тут же получил удар по спине от Василь Семеныча. Ахнувшая Даша увидела, что девушку оттолкнули в сторону с такой силой, что та упала на траву. Пока пыталась подняться, ее спутник получил еще несколько ударов и свалился недалеко от нее.

— Господи, что ж такое делается-то! — раздалось позади Даши, и она увидела полную женщину, замотанную в розовое полотенце. — Драка, что ли? Так надо охрану позвать!

— Не драка, а избиение младенцев, — ответила Алина. — Кстати, охрана вон уже мчится.

Со стороны пляжа и корпусов к дерущимся подбегали трое охранников, но, прежде чем они успели вмешаться, девушка вскочила наконец с травы. Невесть откуда взявшейся палкой она взмахнула в воздухе, причем взмахнула как-то странно, изогнувшись всем корпусом, и палка обрушилась на ноги ближнего к ней Василь Семеныча. С громким криком тот свалился и остался лежать, прижимая к себе левую ногу, а трое других застыли, глядя на девушку. Еще один взмах — и крепыш отскочил в сторону, шипя что-то сквозь зубы и потирая плечо. Подбежала охрана и повалила в траву всех, кроме девушки, которая так и осталась стоять с палкой в руках. Ее спутник поднялся и начал что-то говорить охранникам, а девушка повернула голову к Даше с Алиной, которые, оторопев, даже не двинулись с места. Внимательно посмотрев на обеих, она неожиданно забросила палку далеко в кусты и пошла вслед за охраной, уводившей всю компанию по направлению к отелю.

— Вот тебе и избиение младенцев! — помолчав, сказала Алина. — Слушай, давай тоже так научимся, а?

Даша, не отвечая, пошла к месту драки. Подойдя, она принялась шарить в кустах и очень быстро нашла то, что искала. Она догадывалась, что именно найдет, и почти не удивилась. Когда к ней подошла Алина, она вертела в руках полузасохшую ветку «розана», сломанную ею самой накануне вечером.

— Она что, их вот этим прутиком отделала? — недоверчиво спросила Алина. — Не может быть! Ты просто не нашла ее палку.

— Нашла, — задумчиво ответила Даша, — это именно она. Я запомнила место, куда она ее кинула.

— Ну и что? Здесь полно палок. И вообще, какая разница? Пойдем наконец купаться, а то обед.

— Я ее убью, — сосредоточенно сообщила Женечка, снимая мокрый купальник. — Слышишь, Сонька?

Соня стояла на балконе, развешивая белье, и не слышала ни слова. Снизу из бара гремела музыка, у бассейна шумели отдыхающие, плескались волны на море.

— Ты мне разрешаешь, да? — громко спросила Женечка и прислушалась. Соня стояла к ней спиной и ничего не отвечала. — Ладно, потом не говори, что не разрешала. Я подумаю, как все сделать.

Она стянула наконец с себя противный купальник и пробежалась из одного угла комнаты в другой. Расстояния хватило всего на четыре шага, и Женечка в ярости пнула свой почти пустой чемодан так, что он отлетел в сторону. Ничего, не будет в другой раз на дороге лежать! Она сбросила с кровати одеяло и свернула его комом, представляя, что внутри завернута эта мразь, эта сволочь, эта гнида… Женечка с наслаждением потопталась на одеяле, помяла его руками и в завершение опустила на него чемодан. Вещи высыпались, со стуком прокатились по полу батарейки, и Соня обернулась.

— Ты что? — нахмурилась она, входя в номер. — Что такое? Зачем чемодан схватила?

— Да просто так, — улыбнулась Женечка в ответ. — Побаловаться захотелось.

— Женька, ты смотри у меня! — пригрозила Соня. — Знаю я твое «побаловаться». Собирай шмотки, скоро в столовую идти.

Торопливо рассовывая вещи по углам чемодана, Женечка представляла себе гибель «этой сволочи». Сначала — выдрать ногти. Неторопливо, чтобы кровь текла ручьями. Потом прищемить ей пальцы дверью, и пусть они ломаются с хрустом. После пальцев можно проколоть тело иголкой в разных местах. Большой иголкой, а еще лучше — маникюрными ножницами. У Соньки как раз подходящие ножницы — маленькие, очень острые, с золотыми ручками-колечками. Женечка представила, как кончики ножниц вонзаются в мягкую кожу, и почувствовала покалывание в кончиках пальцев — слабое, но очень приятное. Чтобы не спугнуть его, она застыла над чемоданом, но из наслаждения этим состоянием ее вывел высокий Сонечкин голос:

— Ты что, уснула? Клади свитер в чемодан. Нет, сначала потряси его на балконе, он весь в пыли.

Скривившись, Женечка подняла с пола свитер, и покалывание исчезло. Она сморщила нос так, что лицо превратилось в злобную гримасу, но говорить ничего не стала. Сонечку нельзя ругать. В конце концов, она же разрешила сделать то, что хотелось Женечке, хотя раньше не разрешала. И, может быть, если ласково попросить, она даже согласится помочь, потому что одной убить человека не так-то просто.

Ковыряясь вилкой в баклажанах, которые сегодня почему-то казались вовсе не такими вкусными, Даша спросила:

— Алин, с чего ты взяла, что у нее крем поддельный?

— У кого? Ах, у Женечки… Да по разным деталям: понимаешь, буквы чуть-чуть иначе прорисованы, рисунок чуть-чуть смазан, ну и что-то еще, я уже не помню. И вообще она вся — как шуба из искусственного меха, только купленная не по причине любви к зверушкам, а чтобы пыль в глаза попускать.

— А по-моему, ты просто Никиту к ней немного ревнуешь, — улыбнулась Даша.

Алина отложила вилку в сторону и пристально посмотрела на Дашу.

— Девочка моя, если мы с тобой вместе отдыхаем, это не значит, что ты можешь критиковать меня на правах подруги. И вообще ни на каких правах. Договорились?

Даша покраснела так, что ей стало жарко.

— Да я и не собиралась тебя критиковать, — пробормотала она. — Я просто пошутила.

— Так вот учти: мне подобные шутки не нравятся. Ну все, — Алина поднялась с места, — пойду куплю билеты на рафтинг, а ты наслаждайся баклажанами.

Глядя на ее пепельные волосы, мелькавшие в толпе, Даша подумала, что от отдыха она получает гораздо меньше удовольствия, чем ожидала. Мало того, что происшествие с Николаем никак не выходило из головы, так еще и Алина огрызается на, казалось бы, безобидные шутки. Следовало признаться самой себе, что ладить с попутчицей оказалось труднее, чем представлялось вначале.

— К вам можно присоединиться?

Даша подняла глаза и увидела Максима, стоявшего с полным подносом.

— Добрый день! — улыбнулся он. — Так я вам не помешаю?

— Нет-нет, — заторопилась Даша, — садитесь, конечно.

Она почему-то опять покраснела и, почувствовав это, разозлилась на себя. Высокий, уже успевший загореть Максим нравился ей, но вовсе не настолько, чтобы краснеть, как первокурснице, от одного его присутствия.

— Вы чем-то расстроены? — неожиданно спросил он. — Что у вас случилось?

— Неужели так заметно? — не сдержалась Даша. — Да нет, все в порядке, просто не всегда могу найти общий язык с Алиной.

— А, ваша красавица… — заметил Максим, и что-то в его интонациях насторожило Дашу. — С такими людьми всегда трудно находить общий язык.

— Почему вы так решили?

— Потому что они знают себе цену настолько хорошо, что другие рядом с ними совершенно обесцениваются. Честно говоря, эгоцентричные люди вообще не вызывают у меня особой симпатии — при общении с ними слишком многое зависит от их настроения. Вот Алина: попала ей вожжа под хвост, и она вас обидела, не задумываясь. Не спорьте, — остановил он Дашу, собиравшуюся что-то сказать. — Я же вижу, что прав. А вас я успел узнать достаточно, чтобы понять: вы-то ее ничем задеть не можете. Впрочем, не совсем так, — поправился он, — задеть как раз можете, а вот обидеть — нет.

— В чем разница? — удивилась Даша, забыв, что собиралась заступиться за Алину.

— В том, что первое получается ненамеренно, а второе делается специально. Вы ее задели, когда в холле начали представляться всем отдыхающим и переключили внимание на себя. Вы не поняли? — усмехнулся он. — А ведь было очень заметно. Да бог с ней, лучше скажите мне: вы собираетесь завтра на рафтинг?

— Да, — кивнула Даша, воодушевленная сменой темы, — Алина как раз пошла записываться.

— Здорово! — Максим улыбнулся. — Потому что я тоже собираюсь поехать, и мне было бы очень приятно увидеть вас там.

Даша так обрадовалась, что тут же забыла про Алинины выкрутасы. Даже то, что она не знала, что такое рафтинг, и стеснялась спросить, ничуть не омрачило ее хорошего настроения.