Маша приехала с вещами к Ирине Ивановне и Ане рано утром, чтобы успеть отвезти девочку в школу. Аня, услышав голос Маши, выбежала в прихожую и радостно бросилась ей на шею.

– Привет, моя дорогая. – Маша обняла ребенка, чувствуя, как тает ее сердце. Может, только ради таких минут и созданы женщины? Чтобы прижимать к себе детей. Маша вспомнила вчерашний день, сладкий жар шоколадных глаз Виктора и смущенно подумала, что и без этого, наверное, женщине не прожить.

Они прошли на кухню, Аня села доедать свой завтрак, Ирина Ивановна складывала бутерброды и яблоки в ее ранец. Маша выгрузила на стол привезенные продукты.

– Я оставлю у вас свои сумки, хорошо, Ирина Ивановна? Вернусь из школы, разберу вещи. Вы дома будете? Да, вот, чтоб не забыть. Это деньги на хозяйство. – Маша положила на стол пачку тысячных купюр.

– Машенька, я тебе заказала ключи, чтобы ты от меня не зависела. Я как раз должна уехать ненадолго. Вернусь с деньгами. Так что, пожалуйста, спрячь свои, они нам еще пригодятся. Но я ни за что не соглашусь, чтобы ты нас полностью содержала. Поэтому я сейчас еду сдавать свою квартиру.

– Как? Кому? Почему сегодня? Что за спешка?

– Не волнуйся, пожалуйста. Согласись, это разумное решение. Ну, что она будет стоять пустая? Условия мне предложили очень хорошие. Ехать придется сейчас, потому что людям тоже надо идти на работу. Маша, это не совсем чужие люди. Их мне порекомендовала знакомая Люды, ты ее хорошо знаешь, по-моему, вы вместе с ней учились, живет она чуть ли не в твоем доме. Вера ее зовут. Она мне позвонила, мы душевно поговорили обо всем. У нее как раз знакомые ищут квартиру. В общем, все хорошо складывается.

– Вера? Как она все успевает… Только о ней я и слышу в последнее время.

– А что? – встревожилась Ирина Ивановна. – Разве вы не подруги? Она сказала, что вы дружите со школы. Ну, и живете рядом.

– Да, можно сказать, подруги… Ну, что ж. Раз у нее знакомые ищут квартиру, может, это и неплохой вариант. Но лучше бы мы вместе съездили.

– Тебе же Анечку везти. Маша, если мне что-то хоть капельку не понравится, я не соглашусь. Если появятся сомнения, сразу тебе позвоню, ты подъ-едешь. Ну, какие проблемы. У тебя сейчас столько важных дел.

– Давайте так, – согласилась Маша. – А деньги эти я положу туда, куда вы с Людой клали на хозяйство.

– Мы прятали их в бельевом шкафу…

– Ну, разумеется, – засмеялась Маша, отнесла деньги в спальню, взяла Анин ранец, и они поехали в школу.

Они вместе вышли из машины, Маша несла ранец и держала за руку Аню. Девочка шла гордо и ловила любопытные взгляды со всех сторон. Маша довела ее до класса. Погладила русую головку, сказала, когда за ней приедет, и быстро пошла к машине. Ей не понравилось, как все на них смотрят. С каким-то патологическим любопытством. Дети, родители, учителя. Став сиротой, девочка перестала быть такой, как все. И это горестное отличие вызывает лишь праздный, безучастный интерес. Маша испытала настоящую боль. Ее девочка не должна быть слабее, уязвимее других.

В это время Аня раскладывала на столе учебники. На нее уставилась одноклассница Нина – дочь преподавательницы математики.

– Кто тебя привел? – наконец спросила Нина.

– Маша. Она будет моей мамой!

– Какой еще мамой? Ты дура, что ли? У тебя мама умерла. Тебя в детский дом заберут. Так все говорят.

– Нет. – Аня хотела что-то объяснить, но побоялась заплакать. Она молча села на свое место и сжалась в комочек, как птенец, выпавший из гнезда. Нужно ждать, пока за ней приедет Маша. Она всем все объяснит.

Маша приехала в офис Сергея, там ее уже ждали его помощник Дима и нотариус: она подписала доверенность на сбор документов.

– Говорят, это будет очень долго? – тревожно посмотрела она на Сергея. – Нам надо спешить. Понимаешь, Сережа, у Анечки очень нестабильное положение. Мне кажется, это ее угнетает. Меня тоже.

– По-всякому бывает. Дима, как правило, быстро управляется. Но это формальная сторона вопроса. Все собранные бумаги лягут на стол к одной даме, Инне Павловне Головешко. С ней ты останешься один на один. По крайней мере, на первом этапе.

– Странная фамилия.

– Ну, тебе же не замуж за нее выходить. Тебе надо убедить ее в том, что ей необходимо пойти нам навстречу.

– Ты имеешь в виду – взятку предложить?

– Ни в коем случае. Ты ее планку не возьмешь. Это мы используем только в том случае, если решим брать ее на вымогательстве. С мечеными купюрами, ребятами из УБЭПа и т. д.

– Ох, нет! Я не люблю конфликтов.

– Тогда поговори с ней сразу по душам. Вот тебе небольшое досье. Как я уже говорил, она будет интересоваться деталями твоей жизни, а ты постарайся ее поставить в тупик деталями ее бытия. Оно любопытное, честное слово.

– Ужас. Ты намекаешь на шантаж. – Маша сунула бумажки в сумку. – Я все сделаю. Сережа, раз уж мы вышли на эту тропу, у меня есть еще одна просьба. Я говорила. У Али, одноклассницы моей бывшей, проблемы с ребенком. Он болен. И там тоже есть дама, которая хочет его отправить в приют. Представляешь? Родного ребенка! Вроде Аля, по ее мнению, не создает ему должных условий. Там нормальный загородный дом… Ну, бывает, конечно, и лучше, но не в приюте же! В общем, Аля не хочет с ней связываться, собирается заплатить, дело наверняка в этом. Но на всякий случай, если все пойдет не так. У меня минимум информации. Где она сидит, что за человек… Вот я написала название Алиного поселка, опекунский совет, наверное, в том же районе. Зовут чиновницу Ольга Рябинова.

– Не вопрос. Это та Алевтина, которая деньги под бельем заныкала, а их украли?

– Ну да.

– Судя по сумме, ей тоже взяточницы не по плечу. Я говорил с ней: она не работает, муж – пожарный. Я что-то не пойму, с какого перепугу ее пугают изъятием ребенка. Нормальная семья.

– А что у нас можно понять, Сережа? Но этот ребенок… Он такой прелестный, трогательный. У него аутизм, он гениально рисует, я тебе покажу. Я как узнала, просто в ужас пришла. Давай подстрахуем, Сережа, хорошо?

– Я же сказал: без проблем. Если у кого-то из твоих одноклассников, однокурсников, соседей по дому, сослуживцев, прохожих возникнут затруднения, мы можем их тоже приплюсовать. Будем Бонни и Клайд по фамилии Робин Гуды.

– Робин – это имя. Ты смеешься или сердишься? Не знаю, как ты, а я веду счет всем твоим делам по моим заказам. Мы обязательно рассчитаемся.

– Еще как рассчитаемся. Я и на чай возьму. Маш, ты не обращай внимания на мой треп. Все будет нормально. И с Рябиновой разберемся, и аутиста поддержим. Я только одного пока не представляю: что нам с твоими мужиками делать? Для удочерения нужен муж, который у тебя имеется. А вот Виктор Гордин, который пытается тебя узурпировать, на мой невинный взгляд, в семейную идиллию никак не вписывается. А сейчас требуется именно идиллия, которую могут подтвердить даже соседи.

– Ну, что поделаешь, Сережа. Идиллии с моим мужем нет и не будет. А Витя – он в списках пока вообще не значится. Сплетни соседей, думаю, мы не станем поощрять. На самом деле Витя будет рядом со мной и Аней. Мне кажется, он нас любит. Нас должен кто-то любить, ты так не считаешь? Мне страшно без него, а с ним тепло… Как никогда не было. С Мишей я пыталась склеить куски от разных ваз, с Алешей – разделить и унять его тревогу и боль… Витя… Он – просто мое спасение. С ним надежно, уютно, с ним я на месте…

– Главное, с ним можно не думать, – проворчал Сергей. – Кто ж думает посреди пожара, в котором даже я – если не сгораю, то немного копчусь. Женщине должно это нравиться, я понимаю.

Сергей выдержал долгий взгляд светло-зеленых глаз, стараясь не моргать и не щуриться. До чего же она хороша. В этом Сергей видел очень большую проблему.