Вера, подъезжая к дому, сообразила, что в таком виде являться нельзя: родные, наверное, еще не спят. Она достала телефон, первой мыслью было позвонить Маше, но она тут же поняла, что ей легче умереть, чем предстать перед ней в своем унижении. Она представила Машино надменное, как ей всегда казалось, лицо, и произошло то, что происходит с ней многие годы. Вера тут же простила Михаила: ну, подумаешь, пошутил. Она сразу забыла девицу, с которой дралась: что о ней помнить – она тоже сегодня огребла удовольствия по полной программе. Ненависть к Маше поднялась в душе жгучей волной… Конечно, это она виновата во всем. Плывет, как прекрасная яхта под рыжим парусом, а вокруг одни жертвы. Если бы Вера убила сегодня эту девицу, если бы девица убила Веру, если бы они обе прикончили Михаила, виноватой бы все равно была Маша.

Вера набрала телефон Ленки.

– Да, – пробормотала та практически в летаргии. Ленка вырубалась всегда очень рано и напрочь. – Кто это? Я сплю.

– Проснись. Это я, Вера.

– Ты что? Зачем меня будишь?

– Помощь нужна. Да встряхнись же ты, что ж ты такая тормознутая! У меня проблема! Я вся избита, разодрана.

– На тебя напали?!

– Я подралась.

– Ой, ужас какой! Что мне делать?

– Просто встать и дверь открыть. Я буду через пять минут.

Вера вошла в Ленкину квартиру, раздраженно оттолкнула ее от двери, поскольку та застыла в позе статуи изумления, если такую кто-то когда-то ваял. Мельком взглянула на Ленкино лицо: глазищи практически на лбу, рот открыт… «Убить ее, что ли, – бесстрастно подумала Вера, – кто-нибудь это все равно сделает рано или поздно».

– Доступ к воде у тебя есть? – спросила она вслух.

– Ну, подожди. Мне надо из ванны выгрести кое-что.

Сначала она прокладывала путь в ванную, убирая вещи, которых вообще не должно у нее быть. Например, зачем Ленке пять грязных и пустых трехлитровых банок. Она что, консервированием занимается? Все остальное не подлежало определению как предметы. Какие-то обломки, крышки, ручки. Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, чем была завалена ванна.

– Где ты моешься, черт тебя подери? – поинтересовалась Вера. – Самое странное, что ты не кажешься ни грязной, ни запущенной. Но все красивые бабы – распущенные по определению. Как можно себе такое позволять!

– Чего ты на меня орешь? – потрясенно спросила Ленка. – Что я тебе сделала? Я встала и убираю, чтоб ты могла помыться. Если тебе интересно, то я это обычно делаю только для себя. Поэтому так выгляжу. – Она мило улыбнулась и с удовольствием посмотрела на свое отражение в огромном загаженном зеркале.

– Елки-палки, – сквозь зубы процедила Вера.

Вообще-то она очень плохо себя чувствовала. У нее болел затылок, кружилась голова, ныли ссадины на ногах от ударов шпильками. Но она стойко ждала, пока Ленка сделает свою дурацкую работу. Когда показалось дно ванны, Вера твердо сказала:

– Вымой как следует. С моющими средствами.

Ленка кротко взглянула на нее своими черными очами и еще минут десять рылась в углу, отыскивая заказанные моющие средства. Они нашлись. Вера наполнила ванну очень горячей водой, быстро разделась, небрежно бросая одежду в мусор на полу. Ленка все поднимала и разглядывала.

– Тут кровь! – с ужасом показала она белую блузку. – Но я отстираю. Я умею.

– Ладно, потом. Иди, дай мне полежать спокойно.

Когда Ленка вышла, Вера прикрыла глаза. Она чувствовала почти блаженство. Ее крупное тело отдыхало, расслаблялось после холода, боли, страшного ощущения физической ненужности: просто женская туша, которая всем мешает. Вера приоткрыла глаза, посмотрела на свою большую, упругую грудь, полные бедра, вполне красивые ноги, потом огляделась вокруг и сдержала рыдания. Душа безнадежно заскулила: Вера лежала здесь как на свалке. Что соответствовало действительности. Минут через двадцать она вылезла из ванны, даже не пытаясь найти полотенце. Пошла напролом на цыпочках, мокрая и розовая. На пороге Ленкиной спальни она остановилась. Та сидела к ней спиной и взахлеб рассказывала по телефону:

– Ты не представляешь… Вся в крови, в разорванной одежде… Вещи такие хорошие… Были. Злая, орет. Говорит, я подралась, а все красивые бабы – распущенные. Маша, это ужас. Я в шоке!

Вера подошла, вырвала из Ленкиной руки трубку и нажала отбой.

– И многим ты успела сообщить радостную весть?

– Ну, почему радостную, – заныла виновато Ленка. – Почему сообщить… Они ж за тебя переживают, девочки.

– Какие, к черту, девочки?

– Маша, Аля, я хотела еще Наде позвонить, но ты набросилась… Слушай, не смотри на меня так. Я тебя боюсь. Ты точно никого не убила?

– У тебя есть какая-нибудь растягивающаяся кофта? – пропустила Ленкин вопрос Вера. – Найди. Тут миллион всяких тряпок. Мою блузку можешь выкинуть. Или возложить ее на кучу другого дерьма. Остальное я надену, сойдет.

Ленка довольно быстро отыскала тонкий серый джемпер свободного покроя с рукавами «кимоно», он оказался совершенно чистым и даже с запахом хороших духов. Вера оделась.

– Ты меня извини за вторжение, за резкость. Тяжелый день выдался. Спасибо за то, что выручила. Не хватало еще брату с невесткой меня увидеть в окровавленных лохмотьях. И так, сама понимаешь, непросто уживаемся.

– Ну да, – неуверенно кивнула Ленка.

– А насчет – «не убила»… Убила. Можешь опять звонить своей подружке и рассказывать, что я ее мужа грохнула. Сволочь ее муж. Был…

Вера быстро вышла из квартиры, не сомневаясь, что Ленке не до того, чтобы, к примеру, дверь за ней закрыть. Она уже трезвонит. Так оно и было.

– Маша, – взволнованно говорила Ленка. – Она уже ушла. Она сказала, что твоего мужа грохнула. То есть я так поняла, что твоего, Алин же далеко… Она пошутила?

– Когда она к тебе приехала? – устало спросила Маша.

– В половине первого.

– От Миши до нашего дома – сорок минут. Я говорила с ним полчаса назад. Она не пошутила. Она просто желаемое выдала за действительность. Извини, Леночка, мне нужно поспать.

– Да, конечно, спокойной ночи, – взволнованно прошептала Ленка и набрала другой номер.

– Аля, она ушла. Она утверждала, что грохнула Машиного мужа. То есть сказала «мужа твоей подружки». Но он был жив полчаса назад. Маша с ним разговаривала. Маша говорит, что Вера выдает желаемое за действительное.

– Интересное у нее желаемое, – невозмутимо произнесла Аля.

– Слушай, а где твой Андрей? Я, может, чего-то не поняла…

– Ну, и дурища ты, – рассмеялась Алевтина. – Андрей еще на работе. Но я тоже с ним только что разговаривала по телефону. Так что она и его не грохнула.