Марина Евгеньевна приготовила легкий ужин. Сергей купил вино. Самые сумасшедшие дни арестов и следствия прошли. И она, и Настя старались его не спрашивать ни о чем. У них дел тоже хватало. Помогали Алле с Олечкой, возили Сеню с женой к ней в больницу, затем к младшим детям в интернат. Валя, жена Сени, сразу сказала: «Хочу их забрать». Сеня пошел к заведующей «перетирать» вопрос. Результата пока нет, собирают документы, но, похоже, все получится.

Марина Евгеньевна с Настей пытались поддержать Назаровых. Это было труднее всего, потому что Татьяна все время спрашивала: «Кто убил Гену?» Как ей объяснить, что ее сын натворил столько бед, что убить его могли очень многие… Даже следствие еще не разобралось.

– Таня, – сказала как-то Марина Евгеньевна. – Я знаю только, что женщину, чье тело мы с Верой нашли у магазина, убил не он. Настоящие убийцы задержаны. Олю похитил тоже не он. Наоборот, Гена думал, что помогает ей. Остальные мысли… Отгоняй их. Ничего ведь не изменишь, не исправишь. Когда-нибудь придет понимание и примирение. Это твой сын.

Сережа пропадал, возвращался поздно, его так называемый отпуск давно закончился, но он работал вместе с Земцовым и Масленниковым в эти дни. И вот сегодня он сказал, что завтра возвращается к себе. Ждут дела, клиенты, происшествия, которые нужно расследовать по горячим следам. К ужину придет Настя… И, возможно, их роман на этом закончится. Так думала Марина Евгеньевна. Они оба – по складу характера одиночки. Каждый сам в себе. Для них слишком большое значение в жизни имеет дело. На время оно стало для них общим. Но сейчас Настя уже ездит на занятия в институт, Сережа провалится в свои расследования, времени для того, чтобы встречаться, просто не будет. Марине Евгеньевне казалось, что они отдалились друг от друга после истории с поисками Оли. Настя переживала потрясение, она ведь, по сути, и нашла преступников. Сергей страшно устал от такого «отпуска».

Марина Евгеньевна открыла дверь. Пришла Настя в своем любимом черном брючном костюме, с гладко причесанными волосами, заплетенными сзади в короткую толстую косичку.

– Как ты прелестно выглядишь, – залюбовалась ею Марина Евгеньевна. – Хоть и нет на тебе шляпы с пером, все равно ты – «Неизвестная» Крамского и моя отличница. А Сережа еще не пришел. Но он звонил, так что пошли накрывать на стол.

Они делали все с удовольствием, им было приятно говорить друг с другом о новостях, о книгах, о том, что происходит у знакомых: кто женился, кто развелся, у кого ребенок родился. С Настей трудно было говорить только о ней самой, ее нельзя было спросить: «Ты любишь моего сына? Что у вас будет дальше?» Вот поэтому Марина Евгеньевна и считала ее сложным человеком. И от души желала, чтобы роман с Сергеем не стал очередной Настиной проблемой.

Сергей пришел, когда они уже загрустили, глядя на накрытый стол. Хорошо, что не было горячего, только салаты, пирожки, икра и фрукты.

– Прошу прощения, – сказал он измученно. – Надо было все добить. Сидели со Славой. Мама, не смотри на меня так. Я только сполоснусь и все съем, не говоря о том, что выпью. Так что побыстрее растаскивайте свои порции.

После ужина он какое-то время терпел испытание их взглядами, потом вздохнул.

– Я не хотел портить вам аппетит. Но, конечно, все доложу. Все точки над «i» расставил Александр Васильевич. Против его экспертиз не попрешь. Следственный эксперимент все подтвердил. Игорь и Виктор, два гаденыша, давно прилипли к Никите. Большая квартира, открытый доступ, идиотская идея – приводить одну девицу на всех. Иногда Никита, будучи полной свиньей, предоставлял всем свою постоянную девушку. В ту ночь он ко всему еще с ней поругался: она хотела, чтобы он на ней женился. Ксения тоже от обиды не отказывала никому. Решающую роль в групповом развлечении сыграл, наверное, любитель жестких игр с женщинами Генка Назаров. Ксению споили, все ее имели – по очереди и вместе. Потом Никита валялся пьяный, а Генка, видимо, понял, что можно доиграться до чего-то плохого, и велел Игорю и Виктору отвезти ее домой. Дал ключи от своего гаража и машины. Они, жлобы, сказали ему, будто у них бензина нет. И ушел домой спать. Игорь и Виктор вместо того, чтобы взять машину и отвезти Ксению, в гараже принялись за нее по очередному кругу. Александр Васильевич пришел к выводу, что Ксения умерла от остановки сердца гораздо раньше, чем они это заметили. Когда заметили, вытащили ее за гараж на пустырь. Один из них сбегал на съемную квартиру за топором и ножом… Дальше собирались, наслушавшись по телику, разбросать части тела по помойкам. Лень стало! Перетрудились! Принесли покрывало, которое уже опознала хозяйка, сдающая им квартиру, упаковали части трупа и отдали гастарбайтерам. Велели выбросить на самую дальнюю свалку. Дали им две тысячи. Те деньги взяли, отнесли сверток за квартал. Где ты, мама, и нашла труп на следующий день. Гастарбайтеры дали показания.

– А торговец детьми! – требовательно произнесла Настя. – Как с ним?

– Барыкин – торговец не только детьми. Вывернули наизнанку, как и обещал Слава, фирму, где трудился Назаров, еще несколько подобных. Есть связи с «Комитетом» Барыкина. Выскочили его счета, с которых он расплачивался. Нашли их клиентов. Нашли мертвую Полину Марчук. Ее как раз собирались куда-то увезти. Сказали, что ее муж убил, а сам сбежал. Паспорта их нашли у директора магазина. На самом деле она умерла от инфаркта, согласно вскрытию. Муж пытался ей помочь, делал массаж сердца, прикладывал мокрое полотенце. Когда она умерла, пошел убивать своего врага. Твоего врага, Настя. Марчук открыл дверь квартиры отверткой… и обнаружил Назарова уже мертвым. Положение у него было действительно ужасное. Его могли обвинить и в убийстве жены, и в убийстве Назарова, у Марчука не было документов, отобрали детей, запугали так, что он столько времени терпел… Он сделал то, что сделал. Александр Васильевич, который умудряется покойникам ставить психиатрические диагнозы, говорит о факторе отчаяния. Молодому мужику уничтожили жизнь. У него сердце – в хлам, сосуды, как у древнего старика, рак почки по ходу. Так что, скорее всего, веревку он принес с собой.

– Ужасно, – сказала Настя.

– Но кто же убил Гену? – спросила Марина Евгеньевна.

– Перед смертью у него был половой контакт с женщиной. Возможно, она. Или ее приятель. Мы не знаем. И, честно говоря, это не мой вопрос. Что вы на меня так смотрите обе? Ну, да, это не очень честно. Но… Сейчас проверю, можно ли с вами идти в разведку. Мой Костик занимался девушкой по вызову, которая была у Генки с его менеджером, потом я ее видел с ним, выходившую от Кичина… Костик ее нашел еще до его убийства, вызывал, общался. Она ему понравилась. Он ее разговорил. Приехала из какой-то деревни с парнем, сняли квартиру, устроиться никуда не смогла, кроме… Стала зарабатывать на квартиру. Она была беременной, когда ее вызвали Генка и этот Эдик. Сохранить ребенка не удалось. Парень ее бросил. Детей у нее больше быть не может. В общем, тем утром Генка ее опять вызвал. И Костику известно, что она приходила… Дальше преступление будет расследовать отдел убийств. Мы помогаем только по желанию. У Костика сейчас другие желания.

– Но… – произнесла Марина Евгеньевна и задумалась.

– Но она же, наверное, уехала в свою деревню, – уверенно сказала Настя. – И потом, это могла сделать не она. Мне кажется, Костик прав.

– Да зачем подставлять несчастную девушку?.. Она же может быть не виновата, а ее жизнь и так покалечена, – заключила Марина Евгеньевна. – А что с бабушкой Оли?

– Мария Николаевна сядет однозначно. Ее валят все: и Барыкин, и любовник Зимин, и сожитель Коровин. Последний даже настаивает на том, будто она заплатила Назарову за то, что тот продал в рабство ее дочь и зятя. Говорит, она страшно возмущалась тем, что дочь часто рожает от нищего и всех прописывает в ее квартире. Но это мы не докажем, разве что она сама признается. Коровин даже заявил, что сделает все как юрист, чтобы квартира досталась Оле и другим детям. Правда, Сеня, в рекордные сроки оформивший усыновление младших детей, на очной ставке изящно послал Коровина в ж… с этой квартирой. Извините за мой французский. Так что жилье будет Олиным. Алла оформляет опекунство. А теперь держитесь за стулья. Александр Васильевич сделал ей предложение, чтобы они могли удочерить Олю. Предпочтение по закону отдается полным семьям.

– Какие молодцы! – восхитилась Марина Евгеньевна.

– Они просто очень застенчивые оба, – сказала Настя. – Я уже давно поняла, что им до смерти не хочется расставаться, страшно хочется пожениться. Но он думает, что он ей не пара, что она не подходит ему. В общем, Оля им помогла.

– Ну, слава богу. Есть, значит, у нас и хорошие новости, – улыбнулась Марина Евгеньевна.

– И все же – что Барыкин? Неужели выкрутится? – Настя смотрела гневно.

– Совсем – нет, конечно. Роют сейчас под этот его «Комитет» со всех сторон, его подельница Елена, которая держала детей, тоже дает показания… Супруга Ирэн пока говорит: «клевета, оговор», но на эту домохозяйку столько всего записано, что она поменяет показания в любой момент и станет королевой сама по себе. Но Барыкин может и соскочить. Если судья сочтет обвинения недоказанными. Оле не причинили вреда. Других детей, прошедших через «Комитет», найти трудно. Тут вся надежда на подельницу Барыкина Елену. Вот она его может угробить своими показаниями. Ну и, конечно… Если ты произнесешь свое: «Врагу пожелаю». Кстати, очень бы тебя попросил – завязать с этим. Реально страшно. Тем более что я собираюсь тебя завтра прихватить с собой. В институт буду возить по утрам. И забирать, чтобы ты не садилась ко всяким отморозкам.

– Господи боже мой, – всплеснула руками Марина Евгеньевна. – Что творится! Настя, что ты ему скажешь? Я боялась у вас спрашивать. Вы же такие странные оба.

– Я сама боялась спрашивать, – растерянно ответила Настя. – Я думала, он меня бросит.