Сергей долго не мог уснуть и очень не хотел просыпаться. Мозг уже бодрствовал, сигналил: у тебя куча дел и срочных звонков. И в том же мозгу разливались теплые реки невиданных снов: было печально и невозможно сделать шаг, дотянуться рукой до девушки, закрывающей лицо… Он разбудил себя жестоко. Девушки не снились ему с… Да никогда они ему не снились. Они просто присутствовали временами в его жизни. Но он знал, как беречь свободу, работу, себя. Нужно открыть возлюбленной двери своего жилища, сказать ей: «Будь как дома, ни в чем себе не отказывай», – ключевое слово «как», – и при этом ни на шаг не сбиваться с собственного ритма, не менять своих планов и ненавязчиво поддерживать в очередном союзе чемоданное настроение. Это можно сделать очень даже красиво: «Помни: ты свободна!» И, как правило, все происходило синхронно. Он открывает дверь своей квартиры с великой надеждой, что там уже пусто, а навстречу ему вылетает, к сожалению, часто в ярости, – та, что входила недавно как «возлюбленная».

– Да пошел ты со своей работой, ночевкой неизвестно где, клиентками… Мне только что звонила одна, спрашивала: «А вы домработница?»

Сергей прощался мило, грустно, томно. И как же ему было хорошо, когда он понимал, что вернулся к себе. Что никто не покушается больше ни на его ночи, ни на его дни. То, что с ним происходит сейчас, похоже на болезнь. Наверное, если человек долго не отдыхает, то не стоит и начинать. Организм в растерянности. Хотя назвать отдыхом то, что все они ему тут устроили, можно с большой натяжкой. Разве что гонорары не платят. Вот от них отдых. Шуточки с самим собой не спасали. Сон выветрился из головы и трепетал в груди. Он хочет видеть Настю! Они расстались вчера поздно вечером, но прошло сто лет – Эйнштейн знал свое дело. Все было относительно.

– Сережа, – заглянула мама. – Ты не спишь?

– Сплю, – посмотрел он на нее широко открытыми глазами. Это был их обычный утренний диалог, вроде зарядки.

– Понятно, – улыбнулась мама. – Может, встанешь, умоешься? К нам Настенька пришла. Она что-то хочет тебе сказать.

– Какие сюрпризы с утра, – Сергей зевнул и потянулся, чувствуя силу, легкость, прикаянность… Томительный сон закончился. Разлука тоже.

– Да. Я хотела ее покормить завтраком, но она сказала, что подождет тебя.

– Отлично. Я очень хочу есть.

– Мне кажется, Настя очень хорошо к тебе относится.

– Мне тоже так кажется, – кротко посмотрел на мать Сергей, как будто она ему поставила пятерку.

– Я серьезно. Я знаю Настю лучше, чем ты. Я, в отличие от Лиды, которая сразу всех бросается лечить, считаю, что ее дочь совершенно адекватна. Но она – сложный и замкнутый человек. И невероятно ранимый… Ты не обижайся, но…

– Мама, – Сергей встал и продолжил уже на ходу, – я не собираюсь дергать Настю за несуществующие косички, отбирать у нее цветные карандаши и рисовать на ее спине мелом «дура». Так что – никаких ран.

– Ой, – укоризненно протянула мама. – Ты даже мне сейчас намекнул, что я отстала от тебя в развитии.

– Ма, – Сергей легко приподнял ее над полом, – ты не отстала, ты обогнала, просто ты очень смешная. Мне хорошо от того, что Настя пришла. Она не замкнутый человек, она – прелестная женщина. Я собираюсь ее обесчестить.

– Ты неисправим, – рассмеялась Марина Евгеньевна. – Отпусти меня и поешь, наконец. В сытом виде ты как-то солиднее.

Когда Сергей вошел в кухню, они с Настей небрежно поприветствовали друг друга: «привет-привет». И просияли на мгновение, как маяк и корабль, связанные лучом. Марина Евгеньевна отвела взгляд и задумчиво включила кофеварку. «Все может быть». Завтрак был вкусным, сытным, хозяйка осталась довольна: на тарелках – ни крошки.

– Поел? – уточнила Настя. – Я же по делу. Нашла кое-что. Пришла показать.

Они удалились в комнату Сергея. Он закрыл дверь, и они долго целовались, сами не понимая, почему не могут прекратить. Потом Настя, смеясь, освободилась:

– Включи компьютер. Я ночью не могла уснуть, решила посмотреть. Тебе будет интересно. Вот. Страничка Никиты Кичина Вконтакте. Альбом. Вот Ксения. А это они вдвоем с Ксенией, значит, кто-то их снимал. А вот какое-то застолье. Возможно, в квартире Никиты. Видишь, не все за столом. Кто-то стоит спиной, вот какая-то парочка обнимается. А это… Ты видишь, кто это? Генка Назаров! Получается, он с Ксенией тоже знаком?

– Интересно. А Никита с Геной дружат, что ли?

– Нет, конечно. Никита младше на два класса, и у Генки друзья всегда были не из школы. Взрослые, как нам казалось, и похожие на него.

– То есть?

– Знаешь, собачники говорят: «брак породы». Вот такие.

– Понятно. Значит, подружились они уже после школы? Какой-то общий интерес?

– Может быть. Понятия не имею, чем занимается Гена, но Никита что-то продает, я говорила. В семье водятся деньги, у Никиты есть девушки, большая квартира. Гена к таким людям всегда старался прилипнуть.

– Какая ж ты молодец. Ты меня опередила. Я собирался именно этим заняться. А ты уже…

– Это не все. Я нашла страничку девочки, которую ищет Алла. Точнее, вы с Аллой. Вот, смотри. Оля Марчук. В альбоме – ее сестричка и братики. Вот, кстати, Алла. Вот фото пары, наверное, это родители, не знаешь?

– Да, это Полина и Анатолий Марчук.

– Вот еще одна. Причем в каком-то красивом дворе. Розы, пальмы.

– Это бабушка Оли! Которая утверждает, что ее внуки никогда в их дворе не были… Ого! Вот так снимок. Оля обнимает большую собаку, рядом явно стоит ее хозяин. И я его совершенно точно видел. Это Сеня, сосед Коровина… Настя, я в этом деле просто схалтурил. Из-за того, что Алла так нервничала, мы не решились вынести из квартиры Олин ноутбук. А там есть все эти снимки. Не хотелось бы повторяться, но ты сделала очень много.

– Что это тебе дает?

– Пока понятия не имею. Но нужно узнать, почему врет Мария Николаевна, бабушка Оли, заново встречаться с ее соседом Сеней, поскольку расстались мы прохладно. Да и Коровин, бабушкин муж… Он тоже сказал, что никогда не видел внуков своей сожительницы…

– Как ты думаешь, Оля жива?

– Надо ее искать, – пробормотал Сергей. – А так… Скажу тебе, как старый циник. Хотелось бы искать только тебя. Ну, между нами, ладно?

– Сережа, – заглянула в дверь, предварительно постучав, Марина Евгеньевна. – Я еду на рынок. Настенька, не прощаюсь, надеюсь, еще застану тебя. Оставайся до обеда. Я арбуз привезу. Сережа, не делай озабоченное лицо. Я на такси.

Какой там арбуз… Когда за ней захлопнулась дверь, воздух в комнате стал слаще арбузного сока. Сергей все время смотрел ей в глаза и с ума сходил от того, что видел в них страсть, подчинившую его воле гордую, очень одинокую женщину, от того, что даже страсть не может растопить в этих глазах непонятную ему боль.