Сергей вылез из машины и пошел навстречу Алле. Она появилась из подъезда, в котором жила Оля.

– Привет. Что-нибудь получилось?

– Ой, – прерывисто вздохнула Алла. – Я там тряслась почему-то. Боялась, что кто-то войдет… Ее родители или убийцы… Рылась в чужих бумагах. Не знаю, взяла какие-то документы, альбома с фотографиями у них не нашла. Только в ящике стола завалялась бледная любительская фотка. Мать, отец, Оля и кто-то совсем маленький у матери на руках. Я даже не поняла. Наверное, нам она не поможет, так как все нечетко…

– Пошли в машину, – предложил Сергей. – Успокойся. Разберемся. Я уже пробил их квартиру. Да, она принадлежит Олиной бабушке, мать зарегистрирована давно, в смысле – там родилась, отец – недавно. Он из Молдавии приехал. Он точно родной отец?

– Я не знаю.

– Может, кому-то и родной. Другой недвижимости на бабушку я не нашел, значит, она живет в доме мужа. Пока не выяснил где. Она овдовела давно, второй брак, вероятно, гражданский.

– Ужас. Какая путаница.

– Никакой путаницы. В любой семье свои нюансы. Алла, пить не хочешь? – Они уже сидели в машине, и Сергей достал из бара две бутылочки тоника.

– Не знаю. Дай. А что?

– В каком смысле – что? Чего ты боишься? Сначала выпей, потом я тебе кое-что объясню.

Алла сделала несколько глотков, не отводя от Сергея испуганных, огромных, застывших, как темные озера, глаз.

– Мы едем сейчас к эксперту, – Сергей смотрел на дорогу. – Фото ему дадим на всякий случай. Я потом найду нормальные снимки. Может, ты что-то сумеешь подсказать Александру Васильевичу – так зовут эксперта. Ты видела их близко когда-нибудь, этих родителей?

– Наверное, просто не знала, что это они. Я услышала об этой истории, когда дети одни остались… Сейчас увидела родителей на фото, но я слишком волнуюсь: не могу понять, встречала я их или нет.

– Слушай, перестань сжигать меня взглядом, я все-таки за рулем. Ты – журналистка, должна понимать, что экспертиза – это не слишком легкая для нервов процедура. Поэтому сделай что-нибудь со своими нервами, пожалуйста. Дело в том, что опознание пока вообще невозможно. Мы нашли сверток с расчлененным телом женщины, но там нет головы.

– Ой!

– Так часто бывает. Без головы нет дела. Пришлось просить разных отзывчивых ребят, в общем, поиски ведутся. Скорее всего, она в вашем районе. Мусорки, свалка – все надо обследовать.

– Ой!

– Прекрати! Ты кликушей становишься. Пока это не имеет никакого отношения ни к исчезновению Олиных родителей – все-таки времени много прошло, – ни к тому, что нет дома ее самой. Мы исключаем один из вариантов, понимаешь?

– Да.

– Ты отдашь нам все, что нашла, Масленников рассмотрит фото, вдруг там есть особые приметы: родимое пятно заметное, татуировка. Качество он сможет улучшить. И все. А потом ты вроде к детям собралась?

– Да.

– Какая ты сегодня разговорчивая. Поедем вместе. Купим, что надо, ты к ним пойдешь, а я тебя подожду, потом домой отвезу. Алла, что с тобой? Ты как натянутая струна. У меня такое впечатление, что ты сейчас со звоном лопнешь.

– Правильное впечатление. Я хочу сказать. Сережа, я подозреваю свою мать в том, что она что-то сделала с Олей. Ну, не убила, конечно. Но девочка ей очень мешала. Мать могла кому-то заплатить, чтобы ее увезли. Или куда-то подальше в детский дом, или просто где-то высадили и бросили за Кольцевой, или… Не могу продолжать, ты сам понимаешь, какие варианты возможны. Оля – очень доверчивая, контактная девочка. Если ей кто-то скажет: там тебя ждет, к примеру, мама, папа, бабушка, – она спокойно сядет в машину.

– Ты считаешь, что Нина Ивановна могла на такое пойти?

– Да. Она – сумасшедшая. Скрытная, для всех тихая, правильная, а на самом деле – маньячка. Даже твоя мама сказала, что у нее, возможно, шизофрения. Она, оказывается, пыталась с ней разговаривать по поводу меня, когда мы учились в школе. Без толку.

– Моя мама слишком верит в непогрешимость разных теорий, диагнозов – медицинских и психологических. А человек на самом деле – это каша из того, пятого, десятого, двадцатого. В одних обстоятельствах – шизофреник, при других – трусливый агрессор, иногда – отчаянный придурок, иногда – обыкновенный убийца. Это все, разумеется, не имеет никакого отношения к твоей матери. Я просто вспомнил разные типажи. Значит, ты считаешь, что Нина Ивановна могла так глупо поступить?

– Так подло. Да.

– Как, ты думаешь, ее можно заставить сказать правду?

– Это невозможно. Она – лживый человек в такой степени, что сама верит в свою ложь.

– Не знал, что у вас столь теплые отношения. Мы приехали.

Александр Васильевич встретил их в коридоре, провел в свой кабинет, взял у Аллы фото и документы и сказал ей сочувствующе:

– Я в курсе вашей проблемы. Надеюсь, с девочкой все быстро разрешится, как только Сережа найдет адрес дедушки. Это обычное препятствие – незарегистрированный брак. Просто дело техники. И фото посмотрим для закрытия болезненной для вас версии. Мы узнавали. Уехали родители Оли – Полина и Анатолий Марчук – полгода назад. По заявлению матери Полины объявлялись в розыск. Их не нашли, как вы знаете. Полагаю, не особенно искали. Возможно, они где-то на заработках. Хотели поехать ненадолго, но задержались. Конечно, с ними могло что-то случиться. Вероятность, что убитая женщина может быть матерью Оли, очень мала. Даже не совсем вероятность, так как Полина вряд ли могла находиться столько времени в вашем районе и только сейчас погибнуть. Но на этом этапе мы ничего не исключаем.

– Я понимаю, – кивнула Алла. – Я буду делать все, что вы скажете.

– Хорошо иметь дело с Кольцовым, – улыбнулся Масленников. – Симпатичные девушки становятся нашими коллегами. Очень рад знакомству.

Почему-то из лаборатории Масленникова Алла вышла обнадеженная. Она порозовела, торопила Сергея. Ей вдруг показалось, что сейчас все решится. Оля могла не успеть сообщить ей о своем отъезде, но к братьям и сестричке она обязательно должна заехать. Они пометались по «Ашану», накупили кучу всяких вкусных вещей и игрушек. Поехали к интернату.

– К нему надо идти дворами, – объясняла Алла. – Выйдем у школы, поставим там машину, потом минуем всякие бойлерные, гаражи – и увидим небольшой обшарпанный дом. Но внутри у них ничего, чисто, ремонт сделали…

Они вышли из машины со своими свертками и сумками. У школьных ворот стоял высокий красивый фонарь на столбе, покрашенном в белый цвет. Они взглянули на него и расхохотались. На этом столбе было нарисовано ярко-розовое сердце, а на нем надпись крупными буквами: «Анна Юрьевна сука».

– Лихо, – сказал Сергей. – Любовь наотмашь.

– Да, мне даже стало интересно на нее посмотреть. Соответствует ли характеристика действительности?

– Какие проблемы? Приедем первого сентября, оценим объективность автора.

Они прошли все дворы, Алла позвонила в ворота интерната, ей открыли (у нее был постоянный пропуск, как у волонтера), она забрала сумки у Сергея и легко побежала по двору. Картина маслом на столбе показалась ей хорошим знаком. Сейчас все выяснится.

…Она вышла через час. Сергей ждал, сидя на траве под деревом. Алла остановилась перед ним, и можно было ничего не говорить. Все стало ясно по ее лицу. Он вздохнул и поднялся.

– Оля не приезжала к ним, – произнес он. – Алла, остается масса вариантов и причин, по которым она этого не сделала. Я найду сегодня ночью адрес особняка, где живет бабушка Оли, телефоны, мы позвоним или сразу поедем…

– Да, конечно. Спасибо, – сказала Алла. – Просто это очень плохо.