Глава 9
«Кофейный рай»
Так как вместо запланированного на прогулку часа на все про все у нас ушло больше трех, мы с мамой почти бегом вернулись домой, прихватили все необходимые вещи и вновь спустились во двор, усевшись в мамин джип, чтобы ехать на кофейную ферму ее доброго приятеля Томми.
– Уверена, вы с Томми быстро подружитесь, – выруливая со двора, заметила мама. – Он у меня веселый и славный. Кроме всего прочего, расскажет тебе о кофе кучу любопытнейших вещей – так сказать, просветит.
Я заверил маму, что со своей стороны сделаю все от меня зависящее, чтобы стать с Томми не разлей вода друзьями. Она лишь рассмеялась. Мы пересекли с востока на запад всю Арушу, попетляв по ее пестрым улицам, после чего вылетели на свободную и достаточно широкую загородную трассу.
Вот где я в буквальном смысле понял значение классической фразы: «Страна чудес!» Представьте себе картину: дорога, по обе стороны которой – изумрудная зелень полей с причудливыми баобабами, под которыми задумчиво жуют травку полосатые зебры, бойко скачут обезьянки, а то вдруг выглянет из зеленой кроны любопытная мордочка жирафа.
Я глубоко вздохнул.
– Невероятно. – Я усмехнулся и сделал жест, словно хочу протереть глаза. – Прости меня, мама, но я, похоже, еще не окончательно адаптировался. Это что – настоящие зебры и жирафы?
– Абсолютно реальные, – энергично ответила мама. – Если хочешь, я приторможу, и ты сможешь выйти и приблизиться к ним. Что касается макак, то они сами к тебе кинутся – эти божьи создания привыкли если не получать подарки в виде яблок и бананов, то отбирать их.
Что ни говори, а я хорошо знал свою маму: не запротестуешь – она тут же действительно притормозит и устроит тебе экскурсию в дикий мир Африки, позабыв о Рождестве, всех родных и близких. Поэтому я решительно поднял обе руки вверх:
– Нет-нет-нет! Спасибо за предложение, но я отказываюсь! Ты же меня знаешь, мама: я предпочитаю наблюдать живую природу на экране телевизора.
Естественно, мама в очередной раз весело и жизнерадостно расхохоталась.
– Тогда любуйся объемным видеоизображением, ведь это сейчас модно? В формате 3D! Жаль, ты не взял с собой камеры!
Так, беспечно болтая и любуясь пейзажами, мы докатили до фермы за считаные минуты. Пришло время мне познакомиться с маминым хахалем.
Томас Шнайлер действительно оказался на редкость милым человеком – из тех, что покоряют с первой же встречи своим добродушием и гостеприимством. Едва мы подъехали к сказочно-белоснежному двухэтажному домику в окружении буйной зелени кустарников и целой плантации банановых пальм в перспективе, как на пороге появился волшебный «гном»: невысокий крепкий мужичок, загорелый и улыбчивый, как истинный масаи, но с почти ослепительно– голубыми глазами и аккуратной щеточкой абсолютно седых волос.
– Приветствую тебя, дорогой Ален, на нашей ферме! – Шагнув мне навстречу, он улыбнулся еще шире, распахнув руки для объятий. – Чертовски рад наконец-то с тобою познакомиться!
Что ж, я тоже был рад нашему знакомству; мы трижды обнялись и душевно похлопали друг друга по плечам, после чего Томас чмокнул в щечку маму, и мы дружно направились вслед за хозяином в дом.
Итак, на часах время шло к семи, до торжества в католической церкви оставалось еще два часа с лишком, а потому мы расселись за широким деревянным столом в уютной кухне, и Томас принялся потчевать нас классическими немецкими сосисками, тушенными с капустой, а мама, уминая свою порцию, в красках поведала ему о жутковатом убийстве в студии Джимми, свидетелями которого мы с ней стали.
На протяжении всего рассказа Томас то и дело потрясенно охал и поправлял свои очки с плюсовыми стеклами, за которыми его голубые глаза казались невероятно огромными и изумленными.
Между тем по ходу своего рассказа мама и меня информировала по части отдельных моментов.
– Дорогой Ален, ты ведь не в курсе, – бойко цепляя на вилку сочную сосиску, заметила она, – у меня просто не было времени тебе сообщить, но этот самый бедняга Нгала, которого столь зверски убили, – один из худших работников фермы Томми, прости меня, Господи.
– Да, это уж точно, пусть и нехорошо так говорить о мертвых, – согласно кивнул Томми. – Нгала действительно был редкий лентяй. Остальные ребята у меня просто замечательные – умеют и работать, и отдыхать, ты и сам сегодня все это увидишь, а вот Нгала…
Он безутешно вздохнул, покачав головой.
– Нгала почище любой старой сплетницы слонялся там и тут, всюду подслушивал, выспрашивал и передавал другим сплетни, чужие разговоры. Ему очень нравились всевозможные дрязги и скандалы!
– Сколько раз я тебе говорила: не принимай его на работу! Все равно от парня не было толку! – встряла мама. – Но ты меня не слушал…
Тут и я задал вопрос:
– И как долго он у вас работал – год, два?
Мама торжествующе хохотнула.
– Ха-ха! В течение последних пяти лет, мой дорогой Ален: с началом нового сезона на кофейной плантации Томми каждый раз принимал его на работу. И все пять лет я уговаривала его не делать этого – напротив, послать лентяя куда подальше.
Я ободряюще улыбнулся порозовевшему Томми.
– Зачем же вы брали на работу лентяя? Раз уж все и вы сами стопроцентно были уверены, что парень работать не будет…
Славный Томми вновь покачал головой.
– В том-то и дело, что поначалу его здесь никто толком не знал! Нгала приехал из городка Табор на севере страны, где работал на крупнейшей кофейной ферме, что и сообщил мне первым делом в качестве рекомендации. Я, каюсь, по глупости поверил ему на слово…
Мама многозначительно усмехнулась, а бедняга Томми тут же попытался грозно нахмуриться.
– Первый сезон он работал, хоть и с ленцой. На второй сезон я уже подумывал было не принимать его, но Нгала принялся так плакать, жаловаться на свое одиночество и ненужность, что в конце концов я его пожалел и принял… И все это повторялось каждый сезон: он плакал, клялся, я пытался ему верить, оставлял среди моих работников… И все начиналось сначала!
Тут мама с самым зловещим видом ткнула в направлении своего сердечного друга вилкой:
– Томми, а ведь ты сам только что признал, что Нгала доставлял тебе море проблем. И вот твой проблемный Нгала – труп. Смотри, полиция наверняка заподозрит тебя в убийстве! Где, кстати, ты находился сегодня после обеда, как только я отправилась в Арушу встречать сына?..
Бедняга Томми испуганно замахал на нее руками:
– Дорогая, как ты могла подумать! Я – добрый католик и никогда не совершу грех убийства!
– Скажи это полиции! Вряд ли они сочтут твои католические убеждения за надежное алиби.
– О господи!
Я решил немного отвлечь маму от жестоких шуток.
– Мама, тебе должно быть стыдно – шутить, когда произошла трагедия, да еще накануне святого Рождества. – Я укоризненно покачал головой. – Послушай, как по-твоему, старый колдун, о котором все кричал тот тщедушный ученик Джимми, – он действительно мог убить вашего бездельника?
Мама слегка нахмурилась, обменялась быстрым взглядом с Томасом и неопределенно пожала плечами.
– Как знать! Тут ведь уже почти на протяжении месяца накручивается клубок интриг из-за подарка Джимми церкви. Сам видел – даже полицейский читал статьи о «Дарах волхвов». Ты знаешь, я очень люблю Джимми, он всегда приглашает меня на свои выставки и пару раз выступал волонтером у нас в Серенгети, помогая выхаживать слоников-сирот. Но из своего дара храму он сделал почти рекламный ход: всюду кричал об акции под Рождество, давал бесконечное количество интервью. Разумеется, в итоге число покупателей творений Джимми заметно увеличилось, ведь приятно не просто прийти поглазеть на знаменитую Черную Мари, но заодно и прикупить сувенир себе на память.
Мама выразительно покачала головой.
– Так вот, о своем решении преподнести Черную Мари в дар церкви он объявил в первый день презентации – в тот день в его студии было местное телевидение, и Джимми все изложил, улыбаясь в камеру. Так вот, едва это стало широко известно, как Акида принялся орать на всех углах, что древние боги Африки не допустят этого святотатства. Дескать, Черная Мари – никакая не христианская Мария, а древняя богиня народа масаи, богиня Луны Олапа, супруга бога Энгая, и, стало быть, если кому ее и дарить, так ему, чтобы он в своем домашнем храме приносил ей жертвы…
Томас не удержался и громко хмыкнул, усмехнувшись.
– Вот вам и лучший подозреваемый: так как боги масаи не поспешили препятствовать дару, он сам решил принести первую жертву нехристианской богине… Ну, или что-то в том же роде.
– Неплохая версия, – кивнула головой мама. – Конечно, не совсем понятно, при чем тут убийство Нгала… Хотя убить именно Нгала у Акиды была причина, о которой упоминали Моша и сам Акида: бездельник Нгала после тех страстных заявлений Акиды принялся везде и всюду насмехаться над ним. Дескать, какой простой дядька этот отсталый лебон – подарите ему драгоценную статуэтку, чтобы он молился ей в своей халупе и хранил в картонной коробке под диваном! Именно потому Акида и произнес фразу: «Отныне я смеюсь над тобой!»
Что ж, все это действительно выглядело вполне достоверно: сопляк-бездельник насмехался над бедным, но гордым колдуном, и тот, оказавшись с ним тет-а-тет в пустом зале салона, воспользовавшись моментом, мстит решительно, жестоко и бесповоротно.
Между тем моя дорогая мама, войдя, что называется, во вкус, принялась развивать версии с подозреваемыми.
– И кстати, имеется еще один прекрасный подозреваемый…
Она произнесла эту реплику столь сладко-ядовитым голоском, и при этом ее обычно добрые серые глаза вдруг столь зловеще сузились, что я мог бы поклясться: этот подозреваемый не кто иной, как черная красавица Аида! Недаром сегодня в студии Джимми я всеми фибрами души ощутил их скрытую вражду.
По всей видимости, добрый славный Томас также был в курсе этой женской войны: он тяжко вздохнул и скромно потупил глаза.
– Аида, – только и произнес он.
Его тут же воинственно перебила мама:
– Да, Аида! И ничего смешного, между прочим!
– Дорогая, никто и не думает смеяться…
– Знаю-знаю, у тебя тоже, как и у девяноста девяти процентов мужиков, при встрече с этой черной кошкой состояние, близкое к обмороку.
– Дорогая, что ты такое говоришь…
– Говорю то, что видела собственными глазами!
Пора было завершать эту милую домашнюю свару – слава тебе господи, ничего подобного мне ни разу не приходилось наблюдать в годы нашей совместной с мамой жизни под крышей московского дома с петушком на флюгере, благо тогда мама была в гордом одиночестве, а на нас с сестрой Ольгой едва ли не молилась.
– Мама, прошу тебя: не сбивайся с курса. Итак, ты сказала, что Аида – отличный подозреваемый. Причины?
Лучшая мама на свете тут же взяла себя в руки. Благодарно мне улыбнувшись, она поднялась и начала хлопотать, заправляя кофеварку. В одно мгновение вся кухня наполнилась волшебным ароматом, и я, вдыхая его, в очередной раз ощутил невыразимое блаженство.
– Все очень просто. Не знаю, насколько истинным католиком является Джимми, но парень изо всех сил желает стать стопроцентным европейцем – католиком-художником, обеспеченным и респектабельным. Поэтому он – один из преданных меценатов католического храма Аруши – отзывается практически на все просьбы кюре Дино. Почему-то мне кажется, Джимми с самого начала работы над Черной Мари задумывал ее как роскошный подарок храму – в красках представлял себе праздничную службу, во время которой под восторженные аплодисменты всей паствы торжественно преподнесет свой дар… Разумеется, он так же заранее предвкушал восторженные репортажи об этом событии по телевидению и во всех газетах Аруши.
Мама зарядила кофеварку и вновь уселась за стол напротив меня, скрестив руки на груди.
– Но, увы, наш милый Джимми не умеет держать язык за зубами – это его маленькая слабость. Туманные намеки он бросал, еще когда статуэтка не была полностью готова, ну а когда выставил ее в своем центральном зале, тут уж публично объявил о планах щедрого подарка. Я тебе уже говорила, какова была реакция лебона, то бишь колдуна Акиды. Но самой первой и резко отрицательной была реакция супруги Джимми – Аиды. Эта барышня не верит ни в бога, ни в черта, всему предпочитая наличные денежки. Поэтому она первой и завопила на мужа, ничуть не смущаясь присутствием прессы: «Джимми, ты что, рехнулся? Даром отдать кому-то там статуэтку, в которую вбухал столько денег?!»
Мама хмыкнула, точно вновь став свидетелем той скандальной сценки.
– Первые пять минут бедняга Джимми не знал, что сказать – повторюсь, все это проходило под прицелом камер и микрофонов в зале студии перед Черной Мари под стеклом, в присутствии множества народа. Все с любопытством глазели на знаменитого Джимми Нгума, так что в конце концов, дабы выглядеть достойно, он постарался произнести более-менее твердым голосом: «Дорогая Аида, я все уже решил. Я подарю Черную Мари католическому храму города. Вопрос закрыт!» После этих слов Аида выскочила вон, как ошпаренная кошка.
Пару минут я осмысливал информацию, с улыбкой наблюдая, как энергично мама собрала наши пустые тарелки, с грохотом загрузив всю грязную посуду в посудомоечную машину.
– Ну и зачем Аиде было убивать Нгала?
Вопрос был настолько очевиден, что мама, первым делом гневно фыркнув, тут же была вынуждена пожать плечами.
– Понятия не имею! Но на подобное кровавое убийство она вполне способна. И потом, прошу обратить внимание: Аида появилась почти сразу после того, как Нгала рухнул перед нами на пол. Такое впечатление, что красавица успела подняться наверх, по-быстрому смыть с себя кровь, переодеться и спуститься к нам, усиленно зевая, словно только что проснулась…
Между тем Томас достал из буфета кофейные чашки, блюдца, нарезал щедрые порции превосходного штруделя, скромно похвалившись мне, что выпечка – его слабость. Все мы принялись пить кофе.
– У тебя больше нет подозреваемых? – напоследок спросил я маму, подмигнув ей.
Она подмигнула мне в ответ:
– Пока нет. Если появятся, ты узнаешь об этом первым.
На этом наши детективные диалоги завершились.