Глава 31
Убийство в Серенгети

Итак, я подкинул идею и работку местной полиции, мой добрый старый приятель Леня Куятэ вкушал блаженную свободу, а я, постояв пару минут, блаженно щурясь на солнышке, неторопливо поплелся к своей машине. Честно говоря, я понятия не имел, куда направиться и чем себя занять, и тут, как всегда, на помощь мне пришла мама: ее звонок был как спасательный круг.

– Дорогой, ты где?

С первых же слов в ее голосе прозвучало такое напряжение, что я немного испугался: когда мама говорит таким голосом, это значит, что-то случилось.

– Я в Аруше…

– Ясно, что не в Рязани, – резко перебила меня она. – Я интересуюсь, где конкретно в Аруше ты находишься?

– У полицейского управления, где мы с тобой давали показания.

– Хорошо. Стой на месте, сейчас я подъеду.

Тут же в трубке зазвучали короткие гудки. Как хотите, но подобные звонки всегда выбивают меня из колеи: в голову приходят самые жуткие идеи по поводу того, что могло случиться, одна ужаснее другой, и я едва ли не начинаю молиться, чтобы как можно скорее все разъяснилось.

Мама не заставила себя ждать. Пара минут – и ее джип лихо притормозил рядом со мной, а она скомандовала:

– Садись!

– Но у меня здесь автомобиль Томми…

– Заберешь его чуть позже. Садись!

Пришлось подчиниться. Мама рулила, сосредоточенно глядя на дорогу перед собой.

– У нас в Серенгети проблема: убиты еще две слонихи. Знать бы, кто это делает, прибила бы собственными руками! Двоих слонят сегодня утром обнаружили рядом с трупами мам. Нужна твоя помощь: большинство волонтеров разъехались на рождественские каникулы, этим и воспользовались убийцы. Ты поможешь нам отбуксировать трупы к могильнику.

В этом – вся мама. Добрая, внимательная, деликатная, она резко меняется в ситуации ЧП. Полагаю, именно из-за этого у них не сложился альянс с отцом, который сам предпочитает диктовать собственные условия и правила.

Я откашлялся.

– Мама, ты же знаешь, как я отношусь к «Гринпис» и прочим вопросам дикой природы: не могу видеть фотографии убитых животных, никогда не участвую в акциях. Ведь этим я не спасу всех…

– От тебя не требуется никого спасать, я прошу просто помочь отбуксировать трупы убитых животных к могильнику. Ведь это не так трудно. После этого мы с тобой пообедаем где-нибудь в городе.

Под конец фразы ее голос чуть потеплел, и мама даже попыталась мне улыбнуться. Остаток пути мы проделали в молчании.

Я уже говорил, что не люблю дикую природу, никогда не был поклонником сафари, всех этих восторгов по поводу табунов каких-нибудь дивных буйволов, антилоп гну, мигрирующих с востока на запад, или лохматых львов, запросто разгуливающих у вас под носом по зеленой травке. Но когда мы с мамой въехали на территорию Серенгети, передо мной вдруг открылся огромный чудесный мир, и я перевел дух, едва не задохнувшись от волнения.

Представьте себе саванну с причудливыми кронами баобабов, с высокой изумрудной травой, с пестрыми стаями птиц, вдруг шумно взмывающих в небо, со стадами зебр, лениво жующих траву, помахивая хвостами. Все пространство этого мира было наполнено множеством звуков: птичий гвалт, шелест множества крыльев и травы, чье-то отдаленное улюлюканье и рычание. Кажется, здесь дышала сама земля, благословляя всех своих обитателей.

Мы неторопливо ехали по этому царству первозданного духа – духа простоты чувств без интриг и лживости, искусственных ценностей и показной бравады, духа силы, природы, самой истины. В какой-то момент я почувствовал, что понимаю маму, что и сам очарован дикой Африкой… И тут же все изменилось.

Мы проехали Серенгети по диагонали и, вывернув из-за густых зарослей кустарника, оказались вдруг на просторной поляне, почти в самом центре которой темнела неподвижная туша слона. Возле нее что-то сосредоточенно обсуждали несколько человек в синей униформе, которые при виде мамы оживились. Один из них – седой негр под два метра ростом – подскочил к нам.

– Рита, одну слониху мы уже отбуксировали на могильник. Сейчас вернется машина, и надо будет погрузить вторую слониху. Сама видишь – бивни грубо спилены. Неужели опять начинается новая бойня?

Мама нахмурилась.

– Надеюсь, что нет. А слонята?

– Их уже отвезли в нашу миссию, с ними девочки – Палма и Руна. Тут все в порядке, главное, убрать эту тушу.

Мама повернулась ко мне:

– Ален, это мой коллега Питер Свамби. Питер – этой мой сын Ален. Он нам поможет. Правильно я говорю, Ален?..

Сами понимаете, я помог. Не буду описывать грустные подробности: это тяжкое во всех смыслах дело растянулось едва ли не до самого вечера, вымотав меня на все сто. Когда мы с мамой возвращались в Арушу, мне хотелось выть от отчаяния: нет, ну откуда берутся особи, способные убить живое существо и при этом называющие себя словом «человек»?

И вновь почти весь путь до города мы проделали в молчании. Я любовался падающим за горизонт шаром солнца, стараясь выкинуть из головы печальные кадры транспортировки трупа слонихи на могильник, припоминая свое трогательное знакомство с двумя слониками-сиротами, которых мы под финиш навестили. Мама – думаю, она размышляла в том же плане, что и я, – то хмурилась, то вдруг печально улыбалась.

Когда мы въехали в Арушу, весь город был заполнен разноцветными огнями, отовсюду доносилась самая разнообразная музыка, автомобильные гудки и сирены – это был совсем другой мир, и я усмехнулся: с возвращением! «Ужасный век, ужасные сердца!»

Мама по собственному почину припарковалась перед сияющим рекламой ресторанчиком «Танзания» и развернулась ко мне.

– Довожу до твоего сведения, что этот ресторан – часть истории моей жизни: здесь я познакомилась с Томми. Это был розовощекий, постоянно смущающийся мужчина в пестрой рубашке, который, спотыкаясь, подошел к моему столику и без точек и запятых сообщил, что я – самая прекрасная женщина на свете, он смиренно просит разрешения угостить меня обедом. В тот вечер я точно так же, как и сегодня, приехала сюда после обнаружения трупа слонихи – мой первый печальный опыт в Серенгети. Я и решила посидеть в приличном ресторане, выпить чего-нибудь, чтобы из памяти ушли кошмарные картинки. А тут на тебе – гарный мужичок набивается в компанию. Я разрешила ему ко мне присесть и тут же рассказала все, чему только что стала свидетелем. Вот с тех пор мы с Томми вместе. Ну что, идем?

Разумеется, я был обеими руками за, потому как давно умирал от голода.