Сергей позвонил Кате и даже не сразу узнал ее. Хриплый голос, неуверенные интонации, длинные паузы.

– Можно к тебе заехать? – не выдержал он.

– Да… Как хочешь, – безучастно ответила она.

Она открыла дверь до его звонка. Услышала, видимо, как лифт остановился. В прихожей, что ли, ждала… Он молча вошел и уставился на нее.

– Только не надо, – поморщилась Катя.

– Чего не надо?

– Спрашивать, почему я так выгляжу, слова говорить…

– А. Так я и не собирался. Нормально выглядишь. Помнится в 45-м, если не ошибаюсь, мы таких из Освенцима освобождали.

– Уже смешно. Раздевайся, проходи. Еды нет.

Сергей повесил куртку, подумал и направился в кухню.

– Но вода-то в кране есть? – повернулся он к Кате. – Чай вскипятить мы можем?

– Да. Только найди сам заварку. Я посижу. Голова кружится.

Сергей заварил чай, нашел в холодильнике батон хлеба, кусок сливочного масла, поджарил гренки. Поставил на стол две большие чашки. В Катину положил сахара побольше. Она сделала несколько больших, торопливых глотков, прерывисто вздохнула.

– А ты сама почему… Слушай, ты, случайно, таблеток не наглоталась?

– Да. Все, что было в аптечке. Аспирин, анальгин, валерьянка, арбидол, который от гриппа…. Ну, в общем, все, что было.

– Понятно. И, главное, полезно. Помогло?

– Да. Тошнит, муть в голове.

– От чего должно было помочь?

– Такое впечатление, что все в жизни к чертям полетело. Игорь ушел… После страшной сцены. Не могу рассказывать. Но мы чуть не поубивали друг друга.

– Из-за чего?

– Олег позвонил, а Игорь трубку взял.

– Да, это повод для убийства. Значит, Игорь ушел. Куда?

– Откуда я знаю? Ключи бросил.

– А что Олег?

– Тоже не знаю. Я целый день не могу до него дозвониться. Он недоступен.

– Знаешь, я, собственно, отчасти потому и пришел. Не дозвонился ему, в офисе его не было, домашний телефон тоже не отвечает.

– А зачем он тебе понадобился?

– Ну, привет! У нас два уголовных дела, в которых он свидетель. Мы работаем, круг людей вокруг этой семьи продолжаем изучать. Шприцы он нам принес. Вроде новая улика. Ну, мы какие-то варианты прорабатываем. Без него – никак. Он вообще-то находится под подпиской о невыезде. Сотрудничал охотно, и вдруг исчезает без предупреждения. И ты, оказывается, его потеряла. Колобок.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Да не дергайся ты. Ничего такого, чего не сказал. Просто надо бы его найти. Не случилось ли чего? Не похож он на человека, который вдруг возьмет да и скроется.

– Что случилось? – Катины глаза занимали пол-лица. Сергей вздохнул.

– Ну, мало ли. На объекте каком-то застрял. Пробка. ДТП.

– ДТП?

– Нет, с тобой невозможно. Я пришел, чтобы узнать у тебя о нем, а заражаюсь твоей головной болью.

– Но ты понимаешь, Сережа, если он мне не звонит, если ты его не можешь найти, значит, что-то действительно случилось! Давай кому-нибудь позвоним. Послушай, позвони Ирине, его заму. Я не могу с ней говорить. Она… В общем, с ней поговори. Если он на объекте или что-то в этом роде, она должна знать.

Сергей молча достал телефон, нашел номер Ирины Васильевой.

– Слушаю, – ответил усталый, тоже почему-то хриплый, как у Кати, голос.

– Это Сергей Кольцов беспокоит.

– Я узнала.

– Извините, что так поздно. Просто не смог найти Олега Калинина. Ни один телефон не отвечает. Не знаете случайно, где он?

– Нет.

– На работе он сегодня был?

– Заехал рано утром, потом уехал куда-то.

– Не сказал, куда?

– Нет.

– И вы не можете предположить? Ну, допустим проблема на объекте или с сыном… Что-то же он сказал?

– Нет. Мы практически разминулись. Я приехала, он уезжал. Если бы что-то важное, он сказал бы, видимо.

– Чувствую, вам не до меня. Извините еще раз за беспокойство.

– Ну, что она говорит? – Катя от волнения сжала руки.

– Не слышала, что ли. Понятия не имеет. Сложная дамочка. Я по малости лет как-то загремел в детскую комнату милиции… На всю жизнь запомнил впечатление. Сейчас было дежавю… Сыну его позвонить можешь?

– Лучше опять ты. Стас таким дураком бывает, начнет хамить на ровном месте.

– То есть ты для роли мачехи готова. Шутка. Звоню… Добрый вечер, Станислав. Сергей Кольцов вас беспокоит, следователь.

– Здрасте. А чего…

– Не знаете, где сейчас может быть ваш отец? У меня разговор к нему.

– Я не знаю. Его дома, что ли, нет?

– Так вы не дома, значит?

– Я у Аньки. А батя… я не знаю…

– Домашний телефон не отвечает. Потому вам и звоню. Он ничего не говорил?

– Не-а. Ну, чтоб я у Аньки побыл. Я думал, он там с этой… С Катей своей. А мне – типа, чтоб отсюда не выходил. Вроде так безопасно.

– А в чем опасность, не сказал?

– Не-а. Я думал, он…

– Я понял вашу мысль. Нет, он не с Катей. Наверное, где-то по делам. Вы не беспокойтесь. Оставайтесь, где он вам посоветовал. Я его поищу. Могу вам потом позвонить.

– Ага.

Сергей закурил, стараясь не смотреть на совсем уже заведенную Катю.

– Ну, ладно, – сказал он после паузы. – Кому еще можем позвонить?

– Надежде, – прошептала Катя.

Сергей набрал номер, задал тот же вопрос, выслушал ответ, помолчал, затем произнес.

– А нельзя мне к вам сейчас подъехать? Я ненадолго. Просто по телефону как-то не все понятно. Можно? Хорошо. Спасибо.

– Что она сказала? – Катя сжала его руку.

– Примерно то же, что и два предыдущих абонента… Только как-то не так. Надо взглянуть на нее. Не беспокойся. Буду звонить. Если завтра не выйдешь за едой, что-нибудь привезу. Пока. Да, ты всю аптечку опустошила, надеюсь? А то, не дай бог, там слабительное окажется. Тоже помогает. Только ты воздержись, пожалуйста. Все будет хорошо.

Николай хмуро прошел в раздевалку, бросил сумку на пол. Кто-то хлопнул его сзади по плечу, он повернулся.

– Здравствуйте, Василий Иванович. Я тут приболел, не появлялся, да еще с телефоном что-то…

– Да ничего страшного. Не переживай. И не мучайся – не раздевайся. Поздоровались, давай попрощаемся.

– Не понял?

– Да ты вообще непонятливый. Это я не понял, чего ты приперся, если честно. С телефоном не в порядке, зайди к соседу, на улице попроси. Позвонил бы: так и так. «Я то приболел, то от нечего делать на ринг хочу выйти. Надо, мол?» Я б сказал: болей, сколько влезет. Все. Беги, свободен!

– Вы про что?

– Про то самое. Ты отстранен от тренировок, боев, дисквалификация, вылет из сборной – вопрос дней – так понятно?

– Вы серьезно? – Николай побледнел.

– Ну, не шутки же шучу. Коля, всем надоело. Ты вспоминаешь про бокс, когда тебе делать больше нечего. Не знаю, чем ты там еще занимаешься… Да мне и без разницы. Я за тебя боролся, как мог, ты знаешь. Но теперь точно все.

Тренер повернулся и быстро пошел к выходу. Николай несколько секунд стоял в оцепенении, потом сделал рывок и догнал его у двери.

– Подождите, Василий Иванович, прошу вас.

– Ну, чего тебе?

– Беда у меня на самом деле, потому и пропал… В общем, долго рассказывать…

– Да чего теперь рассказывать? Раз беда, значит, иди бедой занимайся. Не можешь ты к боям готовиться. Ты ехать-то вообще на чемпионат можешь?

– Нет.

– Так о чем речь? Все, пока. Некогда мне.

– Одну минуту. Вы не выручите… Может, знаете кого-то. Деньги нужны. Готов взять под процент.

– Ты здоров, Коля? Ты меня с кем путаешь? Я кто – Абрамович, Батурина, Дед Мороз? Какие деньги?

– Большие деньги мне нужны. И быстро. Ребенок у меня в опасности.

– Заболела?

– Нет. Бандиты требуют. Там такая история…

– Не, Коля, про бандитов ты кому-нибудь другому рассказывай.

Тренер вышел, хлопнув дверью, Николай до боли сжал кулаки. К машине он шел ссутулившись, сел за руль… Знать бы, куда ехать.

Минут через двадцать он остановил машину у банка, где работала Юля. Охранник узнал его, пропустил. Он посмотрел на часы. Вроде должна с обеда уже прийти. А вдруг получится прямо здесь, в ее банке, договориться о залоге под ее квартиру… Сотрудники сидели на местах. Юли не было.

– Извините, – обратился он к секретарше. – Юля Волкова еще на обеде?

– Нет, – улыбнулась девушка. – Юля отпросилась на несколько часов. К стоматологу поехала. Вы ее муж, я узнала. Если хотите, подождите, она должна скоро быть.

– А вы знаете, в какую клинику она поехала?

– Да, скорее всего, пошла. Здесь недалеко. Все наши туда ходят.

По указанному секретаршей адресу Николай приехал через пять минут. Закрыл машину, собирался войти, как вдруг дверь «Стоматологии» открылась и вышла Юля… в сопровождении высокого, светловолосого парня. Они о чем-то говорили, Юля смеялась… У Николая сначала потемнело в глазах настолько, что он шагу ступить не мог. Когда очнулся, парень открывал дверь черного «Ситроена», Юля устроилась на переднем сиденье. Они поехали, Николай медленно двинулся за ними. Он довез ее до банка! Три минуты. Вышел первым, открыл ей дверь, подал руку, проводил до входа. Они перебросились парой фраз, как близкие люди… Она повернулась, чтобы уйти, он удержал ее за руку и поцеловал в щеку… Если бы Николаю кто-то сказал, что он будет наблюдать такую сцену неподвижно, как истукан, он бы плюнул тому в лицо. Но сейчас он знал только одно: надо досмотреть. Не спугнуть.

Юля упорхнула в банк, махнув парню на прощание рукой, тот сел в машину, развернулся, поехал… Он въехал во двор с охраняемым шлагбаумом, Николай притормозил у забора со стороны подъездов. Он увидел парня, когда тот уже поставил машину и подходил к первому от забора подъезду. У Николая была плохая память на лица. Но это лицо – под волной светлых волос, с высоким надменным лбом – он вспомнил. Это прилипала из парка! Лицо у него какое-то слишком белое. Нос и скулы как будто застыли. Николай узнал свою работу… Можно поговорить еще раз. Но нет. Сейчас спешить нельзя. Нужно досмотреть все до конца.