Ирина проснулась среди ночи, как будто ее толкнули. Зажгла настольную лампу, посмотрела на спящего рядом Алексея. Что-то ей мешало, сдавливало грудь, что-то хотелось сделать… Она думала недолго. Ее сомнения перед звонком Олегу всегда были короткими. Она набрала номер, и Олег сразу ответил.

– Привет, Ирка, ты чего не спишь?

– Разбудила?

– Как раз нет. Брожу по квартире, думаю, может, позвонит кто-нибудь.

– Что-то случилось? – озабоченно спросила Ирина и в тот же момент поняла, что голос у Олега не взволнованный, не встревоженный, он у него… счастливый! Все у него ужасно, а он скрыть не может своей радости. Позорной радости.

– Не случилось ничего, не беспокойся. То есть ничего страшного. Немного со Стасом поругался, он к Ане, наверное, ушел ночевать.

– Что-то тебя разбирает… Вроде бы ты не пьешь, в смысле – когда пьешь, не пьянеешь. Может, температура?

– Может, и температура. И башка кружится, и жалко, что не пьянею. Хорошо мне, Ирка, сейчас. Ну, на одну минутку мне можно просто так ни от чего побалдеть…

– Значит, теперь это называется «ни от чего». Побалдей, Олежек. На работу-то придешь? Или опять за тебя пахать в две руки и две ноги?

– Приду! Как штык, приду! Слушай, а ты чего позвонила?

– Да тоже… Хорошо мне. Кому, думаю, об этом рассказать. Ты все-таки поспи немного. Скоро на работу. Пока.

Она сидела с окаменевшим лицом, впившись руками в подлокотники кресла, и не видела ничего. Она не видела Алексея, который уже довольно давно стоял и смотрел на нее. Он, решившись, подошел к ней, опустился на колени, попытался заглянуть ей в глаза. Она скользнула по нему отсутствующим взглядом, он вдруг подумал, что у нее глаза цвета бетона… Такой закрытый, глухой, серый цвет. Ему стало неуютно и одиноко, как ребенку, который подумал о том, что мама его не любит.

– Ира, может, ты хочешь чего-нибудь? Поесть, выпить? Я тоже иногда ночью просыпаюсь, начинаю искать… Можно найти кино хорошее, если не спится. По ночам показывают…

– Ты-то чего вскочил? Ну, проснулась я. Ушла, чтоб тебе не мешать. Я ничего не хочу, успокойся. Иди спи.

– Я тебя раздражаю…

Алексей встал, какое-то время надеялся на ответ, но Ирина молчала. Он вышел из комнаты, в ванной умылся холодной водой, с тоской посмотрел на свое отражение. Вот именно так по ночам выглядят постылые, не нужные женщинам мужчины. Он тихо прошел в спальню, лег, закутался с головой одеялом, призывая если не сон, то хотя бы какие-то неважные, отвлекающие мысли. Когда она прижалась к нему, он даже не сразу повернулся к ней лицом, так был потрясен. Сейчас все изменится. Просто он все делает не так. Нужно проявить инициативу, сделать первое движение, найти главные слова. Он пока не понимает ее желаний, чувств.

– Я хочу тебе сказать… Ты знаешь, мне почему-то неудобно говорить это… Не привык. Ты мне очень нужна. Мне кажется… Нет, не кажется. Я не могу без тебя.

– Милый, – она погладила его по лицу. – Давай не будем об этом. Ну, просто не тот момент.

– Почему? Когда будет тот? Я никогда не спрашиваю, что у тебя было до меня, из-за чего ты переживаешь, кому звонишь, к примеру, среди ночи… Понятно, что у тебя до меня была какая-то жизнь. Это не могло сразу закончиться, правда? Мне только необходимо, чтобы ты сказала… Чтобы хоть раз сказала… Ира, я нужен тебе хоть капельку?

– Да, – ответила она резко. – Я не люблю эти разговоры. Ни к чему они. Я с тобой, и что тут обсуждать. Иди сюда, обними меня… Ох, нет, подожди.

Он почти в панике смотрел, как она наливает воду в стакан, достает ненавистные капсулы, на этот раз четыре… Протягивает ему.

– Ира, я хочу по-другому. Я хочу тебя видеть, чувствовать, помнить потом все… Понимаешь, это же так важно.

– Ты что-то перепутал. Ты не лекции сюда ездишь читать. Знаешь, мне уже столько лет, что я давно сама поняла, что – важно, что – нет. Отказываешься, давай спать. Не хочу я ничего помнить. Забыть все хочу. Вот так у нас получается.

Он молча протянул руку и все глотнул, как послушный ребенок микстуру.

…Утром Алексей проснулся от какого-то звона. Не сразу понял, что этот звон – в его голове. Он выполз из-под одеяла, встал, подошел к стойке, чтобы налить себе воды… Вдруг все поплыло перед глазами, он как будто со стороны наблюдал, как его тело медленно падает на пол, улетает из руки стакан… склоненное над ним лицо Ирины… Потом ничего нет.

Надежда открыла дверь на звонок и удивленно попятилась.

– Вы? Ко мне? Вы родственник Олега… Извините, я забыла, как вас зовут.

– Николай. Да, вроде родственник. Племянник двоюродный со стороны жены. Войти-то можно?

– Конечно, проходите, раздевайтесь. Не убрано у меня, извините.

– Я ненадолго. – Николай вошел в комнату, сел на стул. – Может, и вы присядете? Так говорить удобнее.

– Да. – Голос у Нади был испуганный. – О чем?

– Не знаю, с чего начать. В общем, мне известно, что вы близкая приятельница Олега, в доме у них бываете, короче, свой человек. У нас отношения давно не сложились. Мать иногда звонила тетке, пока та говорить могла, потом приезжала несколько раз. Нас там не особо привечали. Меня Олег, если честно, вообще не переваривает. Даже не помню уже из-за чего.

– Ну, я-то здесь при чем?

– Помощь мне нужна. Понимаете, у меня есть дочь – девочка маленькая, в четвертом классе учится, у нее, естественно, мать. Эта мать крупно попала. ДТП с убийством ребенка. Ну, чужого ребенка. В машине был.

– Господи ты боже мой! Как же это случилось?

– По неосторожности. Как же еще? Но дело, конечно, завели, отец погибшего ребенка требует и срок, и компенсацию. Крутой мужик, опасный.

– Но я-то что…

– Я не знаю, как к Олегу подойти с этим. Боюсь, он сразу не захочет говорить. Может, вы как-то мягко, по-женски, по-дружески сумеете…

– Я не понимаю, Николай, а что Олег может сделать в вашей ситуации?

– Деньги нужны. Крупная сумма. В долг, разумеется.

– Ну, это сколько?

– Пока не знаю. Но, думаю, не меньше четырех-пяти миллионов…

– Миллионов чего?

– Надеюсь, рублей, но не уверен.

– Но откуда у Олега такие деньги?

– Вы хотите сказать, что у него нет сбережений?

– Нет. Таких нет. Я точно знаю. Мила – моя самая близкая подруга. Она мне все рассказывала. Они не откладывали никогда на черный день. А когда она заболела, Олегу было очень сложно, лечение дорогое…

– Допустим, я поверил. Но у него фирма. Строительная. Там крутятся немалые деньги. Ну, в таких обстоятельствах – жизнь моего ребенка в руках этого… человека – что-то можно придумать, наверное… Если захотеть.

– Знаете, Николай, я не смогу об этом поговорить с Олегом. Я все-таки – не родственница. К деньгам семьи отношения не имею. Может, вы сами попробуете? Или мама ваша?

– Мама моя хочет, чтоб Светку посадили. Маме моей все по фигу, если так будет яснее. Я не хочу начинать этот разговор сам, чтобы сразу на отказ не напороться. В общем, сейчас Олег – мой единственный шанс, а мне одному с ним этот вопрос не решить. Вот почему я к вам за помощью пришел.

– Ну, я ж сказала, я никак не могу. Он меня просто не поймет. Может, вам Стасика попросить?

– Этого дебила? Вы что, издеваетесь?

– Странно вы разговариваете. Я вообще-то никому не обязана… Я тут никто…

– Извините, это я от отчаяния. Надежда, вы же женщина. Добрая женщина. За Милой ухаживали, помогаете им, убираете, я видел, как вы на похоронах плакали, потом все для поминок готовили, обслуживали… Не откажет он вам. Ну, прошу вас. Могу на колени встать.

– Не надо на колени. Вы что! Кошмар какой. Я просто не знаю. Хорошо. Я попробую. Но если сразу не получится, извините, уговаривать его не буду. Я просто попрошу, чтобы он с вами встретился и решение свое сказал.

– Спасибо, – Николай порывисто встал и поцеловал Надину шершавую от мытья руку.

Она едва кивнула ему на прощание, тяжело вздохнула, когда дверь за ним захлопнулась, и всплеснула руками.

– Ну, что это такое! Когда же это кончится? То одно, то другое.

Она подошла к столу, взяла в руки телефон, потом положила его на место. В конце концов, это повод встретиться с Олегом. Надо бы голову вымыть, кофточку светлую постирать. Она потом ему позвонит.