Сергей Кольцов, частный детектив, который остался в резерве Генпрокуратуры, проработав там немало лет и продолжая выполнять некоторые задания, согласился выполнять обязанности своего давнего друга, еще по Генпрокуратуре, Славы Земцова, начальника отдела по расследованию убийств. Отпуск был внезапным и вынужденным. Славе нужно было срочно поехать в Новочеркасск, где тяжело заболела его бабушка. Его единственная родственница. Мать рано умерла от рака, биологического отца ему как-то не довелось увидеть. Не особенно и хотелось. Ну, и так уж повелось, что отдел доверял он по жизни только Сергею. Они всегда работали вместе, но очень по-разному, постоянно пикировались, но каждый просто знал, что вместе у них рано или поздно все получится. Отпуск Слава не брал как минимум несколько лет. И тут все случилось, ехать надо было срочно, Сергей к такой каторге готов не был. Он работал по ночам, тащиться утром в отдел было пыткой. И мечтал он только об одном: вести только дела, начатые Славой, чтобы не свалилось на него какое-то новое убийство, дело, которое придется открывать самому.

В это утро Сергей понял: чего нельзя делать следователю, так это мечтать. Потому что убийство случилось. А он был не на подхвате, как частный детектив, не прокурор с надзором, не на вольном режиме, а в бюрократической клетке, где особо не развернешься, не пройдешь по грани законности, подставляя сотрудников. Соловей в клетке не поет, с тоской думал Сергей по дороге к месту преступления. Убита девушка. То ли на рассвете, то ли утром, «Скорая» и эксперт уже на месте. Вот они все. Сергей с тремя сотрудниками вышел из машины и, не торопясь, направился к газону сквера, где врачи уже составляли акт, а эксперт отдела Александр Васильевич Масленников шел к ним навстречу.

– Приветствую всех. Сережа, понимаю твои чувства. Все на лице. Одно дело – помогать или мешать Славе, другое – когда всё на тебе.

– Спасибо за сочувствие, надеюсь, не бросите меня. Я уже как-то забыл, что это значит: и отчеты писать, и свидетелей опрашивать. Для меня это давно вещи, мешающие сути. Или писать, или искать убийцу. Как получается. Что там, Александр Васильевич? Изнасилование?

– Да нет. Что странно. Дикое, точнее, дикарское убийство. Девушку догнали и били сзади по голове чем-то вроде металлической трубки, палки. Скорее всего, тяжелая литая палка, такие часто предпочитают слепые люди современной легкой трости. Она дает устойчивость и меньше стоит.

– Но вы же не думаете, что какой-то слепой это сделал?

– Да, Сережа, отсутствие свободы и ранние подъемы на тебе не очень здорово сказываются. Я описываю предмет убийства, а не убийцу.

– Уже сообразил. Плохо без Земцова, который всегда был крайним и глупее меня.

– Ладно, не комплексуй. Я все сделал, врачи тоже готовы увозить. Пойдем, посмотришь.

Сергей с Масленниковым подошли к телу девушки, явно невысокой, полноватой, в красивом пальто терракотового цвета с капюшоном, отделанным такого же цвета искусственным мехом. Элегантные, дорогие сапоги, руки в тонких перчатках. Вместо волос – комок подмерзшей крови, лицо искажено и тоже в застывшей крови. Пальто было расстегнуто врачами. Под ним – строгое по фасону и очень нарядное по цвету платье: какой-то самый удачный и богатый оттенок бордового. Конечно, и в таком платье можно пойти на работу, но оно на рабочем месте уместно смотреться не будет. А девушка одета со вкусом и умением. Да и район спальный, здесь, наверное, только магазины, кафе, химчистки, парикмахерские… Вася, сотрудник, уже сделал фото во всех ракурсах. Только опознать будет нелегко. Разве что по одежде.

– Мы ее перевернули, – сказал Масленников. – Лежала лицом вниз. Звонок был по ноль-два. Отказались представиться. Оператор приняла и сообщила в наш отдел. Районные то ли отказались, то ли у них что-то сильно важное, как обычно. В общем, Сережа, как получилось, так получилось. Обрати внимание: нет сумки. В карманах – ни денег, ни документов, ни мобильного. Значит, все было в сумке. Слушай, могли просто из-за сумки. У меня было недавно дело, когда так же напали на женщину, у нее в сумке было пятьсот рублей. Выжила, трепанация черепа, инвалидность на всю жизнь.

– Озверели, подонки, – выдохнул Сергей. – Поймаем – начнет косить под невменяемого.

– Ну, это с нами не пройдет. Даже если невменяемый. Через этот сквер выход к нескольким домам. Микрорайон очень приличный. Стоянка там, за оградой. Может, она приехала на своей машине, может, на такси. Может, кто-то подвез.

– Мог и подвезти, чтобы потом изобразить «дикарское убийство» ради сумки.

– А неплохая версия. В любом случае, Сережа, погода нам в помощь. Снег с ночи идет. Что-то можно найти. Если твоя версия верна, то и сумка может быть выброшена неподалеку. После такого от нее избавляться надо быстро.

– Да это и не версия пока, а так, разминка мозгов. У такой девушки в сумке могла быть большая сумма, и кто-то об этом, возможно, знал.

– И в этом случае от сумки, документов и прочего надо избавляться.

– Придется нам с ребятами заняться прежде всего ароматной работой: палку по мусорным бакам искать. И сумку. Позвоню Толе, чтобы Дика привез. Он по запаху крови найдет. Вряд ли далеко выбросили. А скоро поедут машины мусор выбирать. Вам большое спасибо. Вам тоже, – повернулся Сергей к врачам «Скорой». – Можете увозить.

Александр Васильевич закрыл свой знаменитый вечный портфель.

– Следов вокруг немного, но они разные. Кто-то прошел раньше, кто-то мимо, кто-то убил. Надо устанавливать ее личность.

– Не факт, что здесь жила. Могла как раз к кому-то приехать. Сколько ей лет, как вам показалось?

– Ты же видел, что с лицом. Если бы хотя бы на спине лежала, так бы не отекло. Все остальное – сейчас это не самый простой вопрос. Может быть и двадцать, и тридцать, и больше. Но разберемся, конечно. Да, забыл сказать: это произошло три часа назад.

– Значит, в семь утра. Могли быть свидетели.

– Ну, тут-то у тебя алгоритм есть. Ищи, как всегда, собачников. Кто еще гуляет в сквере в семь утра.

– Жаворонки, блин. В существование которых я не верю.