Глава 22

Ричард Штайн прилетел в Москву на своем самолете. Его встретил Филипп Нуаре. «Говорим по-русски», — сказал Ричард. Они побеседовали о делах в новом офисе Филиппа, посмотрели построенное за два месяца рабочими из Италии здание ювелирного салона «Черный бриллиант» у Никитских Ворот. Затем Ричард взял пакет с подарками, и Филипп повез его на Юго-Запад, к маленькому, утонувшему в зелени пятиэтажному дому. «Поднимайся, — сказал он у подъезда. — Пятый этаж. Пешком».

— Почему бы нет? — улыбнулся Ричард. — Завтра к восьми пришли машину.

Сначала залаяла собака, затем он позвонил. Дверь открыла девушка в вишневом платье, совсем без косметики, с заплетенными в толстую косу волосами и воспаленными, словно от бессонницы, глазами. Она внимательно, будто узнавая, окинула взглядом гостя.

Взглядом, в котором не было ни тени растерянности, смущения — только интерес. Видимо, ей понравилось увиденное — безупречно правильное лицо Ричарда, удивительно пропорциональная фигура в элегантном костюме. Девушка улыбнулась и обняла его.

— Я просто не могу поверить. У меня такой чудесный родственник.

— Это я не могу поверить, — слишком правильно сказал Ричард. — У меня потрясающая красавица-племянница.

— Не обращай внимания на пса, — сказала Дина, когда Ричард вошел в маленькую кухню, где она собирала на стол. — Он будет лаять ровно столько, сколько сможет тебя видеть.

— Ничего, — храбро ответил Ричард. — Я думаю, это умный пес и ему есть что сказать.

Он сел на стул у окна, а Топик вдруг подошел и уютно свернулся у его ног, миролюбиво поглядывая темными глазами в длинных ресницах.

— Чудеса, — выдохнула Дина. — Признал. Ты первый человек, которому он разрешает быть в нашей квартире.

— Очень признателен, — серьезно сказал Ричард. Они выпили вина, говоря о какой-то чепухе, как люди, которые встречаются поболтать регулярно. Он хвалил ее блюда. Затем предложил:

— Я бы хотел, чтоб ты примерила подарки.

— Ох, — всплеснула руками Дина. — Я же забыла привести себя в порядок. Подожди, пожалуйста, не вынимай пока ничего.

Она ушла на десять минут в ванную, вышла подкрашенная, с распущенными волосами. Ричард вошел с ней в комнату с большим зеркалом и, вынув из пакета, встряхнул перед ее глазами ослепительное чудо из белой норки, подбитое баклажанного цвета шелком.

— От «Роберто Кавалли», — сказал он, набрасывая шубу ей на плечи.

Они подошли к зеркалу, и оба зажмурились. Такой прекрасной была Дина в сверкающем белом мехе.

— Снежная королева, — констатировал Ричард. Он достал из кармана маленькую коробочку, открыл, и в ней засверкал огненными лучами черный, переливающийся камень в оправе из белого золота.

— Что это за чудо?

— Черный опал. Редкий, счастливый камень. Дина застегнула цепочку с опалом на шее и поцеловала Ричарда.

— Скажи, — она положила ему руки на плечи. — Ты действительно мой дядя? И ты на самом деле давно хотел со мной встретиться?

— Я не храню фотографий, — ответил он. — И впервые жалею об этом. Я показал бы тебе своих родителей. Я до сих пор был уверен, что они самые красивые люди на свете. Нет похожих на них. А ты похожа, только еще красивее. Намного красивее.

Они выпили еще вина, и Дина принесла альбом с фотографиями. Сначала оба смотрели с интересом, потом вдруг увидели себя со стороны. Два человека с разных концов света нашли друг друга, а вместо большой семьи за их столом — только пожелтевшие карточки, отзвучавшие имена, общая боль, острая и неподъемная для двоих. Дина вдруг громко, по-детски разрыдалась. Первый раз за два года. Обильными, снимающими тяжесть слезами.

— Ты мой дядя? Ты приехал ко мне? О Рич! Мне так нужен счастливый камень! Я всем приношу несчастье.

Она рассказала ему все. Ему казалось, он слышит ее не ушами, а своим заштопанным сердцем. В нем ожил маленький, преданный близким людям мальчик с редкой душой. Дитя любви. Плод инцеста. Ему было тепло и уютно в маленькой комнате с фотографиями на стенах. Он уснул легко и спокойно, а когда проснулся, рядом с диваном сидел и пристально смотрел ему в лицо шикарный пес, оранжевый, как солнце.

Филипп Нуаре позвонил вдове профессора Николаева, представился попечителем клиники и попросил разрешения привезти деньги. Ему открыла высокая женщина с гладко причесанными темными волосами, бледным суровым лицом и каким-то странным, неуверенным взглядом.

— Марианна? Я — Филипп Нуаре. Я вам звонил.

— Заходите. Вы в курсе? Мы были в разводе.

— Какая разница, мой бог! Я не из российского соц-обеспечивания.

— Обеспечения, — машинально поправила она. Взяла из его рук толстый конверт, заглянула и покраснела.

— Ох, это все мне? Нам? Но на что?

— На жизнь. Похороны фирма возьмет на себя. Для начала на жизнь. Мы будем помогать вам и в дальнейшем.

— Серьезно? — Она смотрела на него недоверчиво и удивленно. — Слушайте, давайте выпьем. У меня есть виски.

Филипп присел к столу. Марианна поставила большую бутылку на стол, принесла рюмку и стакан. Рюмку

придвинула к нему. Он отпил пару глотков и стал задумчиво наблюдать за ней. Первый стакан она хлопнула одним глотком. На половине второго сделала паузу.

— Ну, попечитель, — хихикнула она пьяно. — И кого там нашел мой бывший муж? Мой бывший покойный муж?

— У меня нет для вас ответа, к сожалению. Я не настолько был с ним знаком. Только немного знал, ценил как талантливого ученого. По-моему, он был чудесный человек.

— А из-за чего чудесным людям глотку перерезают, ты не знаешь, попечитель? — Марианна говорила уже слишком громко. Она раскраснелась, из гладкой прически выбились пряди, глаза блестели. —А? Ты что молчишь, попечитель?

Но он смотрел не на нее. На пороге комнаты стоял мальчик, от силы трех лет. Красивый, плотненький, в рубашечке и колготках, сползающих с толстеньких ножек. Большие серые глаза в темных ресницах были такими серьезными, такими тревожными, что Филиппу стало не по себе.

— Это сын? — спросил он.

— Сынулькин, — не очень внятно ответила Марианна. — Тоже Андрюша. Как папка. Смотрит своими глазенками, боится, что мамочка будет пьяная. Ты чего уставился? — вдруг рявкнула она. — У матери горе, а ей тебя растить надо.

— Не надо, — решительно заявил Филипп. — Не надо растить ребенка в таком состоянии. Вы же не хотите, чтобы фирма перестала вам платить субсидии и начала процесс об изъятии ребенка по причине алкоголизма матери?

— Я не алкоголичка, — несколько протрезвела Марианна. — Но вы поймите, такое время…

— В такое время есть необходимость думать о сыне. Мы пришлем вам гувернантку. Будем встречаться. Я навещу вас вскоре.

В офис Филипп возвращался крайне расстроенный. Любой человек может запить, потерять контроль над собой. Но только не тот, кто несет ответственность за ребенка. Маленькую, беспомощную кроху. Филипп был не первым иностранцем, которого российское пьянство лишало надежд на светлое будущее этой страны.

Сергей позвонил Тамаре и сказал, что у него не очень хорошие новости.

— Кто-то здорово надавил на суд. Нам стало известно, что в процессе по вашему делу об определении меры ответственности известных лиц не найдут виновных. Создадут казус — преступление есть, а элемента вины не обнаружено. Только Орлову светит срок. Точнее, светил бы. Но у него на иждивении парализованная жена. Кто надавил, понятно. Главврача психушки вытаскивают. Те, кто привык пользоваться удобствами, предоставляемыми ее учреждением. Но ничего. Не огорчайтесь! Зятя вашего ищут по поводу убийства. А дело по психушкам мы все же доведем до рассмотрения. У нас есть масса свежих, абсолютно убойных фактов.

— Сереженька, я не только не расстроилась. Я рада, что все закончилось. Ты ж понимаешь, какой сейчас период у Вики.

— Извините, Тамара. Но трудности вашей Вики меня не удивляют и не огорчают. Желаю вам поменьше об этом думать.

— Спасибо. Я постараюсь.

Тамара положила трубку и набрала номер дочери. Та ответила после первого гудка.

— Я слушаю.

— Ты, наверное, ждала не моего звонка, дочка. Но я беспокоюсь. Ты можешь говорить?

— Думаю, что нет. Я постараюсь тебе откуда-нибудь позвонить. Хотя тебя, наверное, тоже слушают.

— Может, мне приехать? Тебе нужна помощь?

— Не надо приезжать. Я сама. Потом. Мне необходимо побыть дома. Завтра, может, съезжу в обувной магазин на «Октябрьской».

— При чем тут обувной магазин?

— Ни при чем. Но мне же надо сапоги посмотреть. Осенние. Хорошо, что ты позвонила.

Дину разбудил телефонный звонок. Ричарда в квартире уже не было.

— Это Дина? Меня зовут Иван Николаевич. Я водитель вашей машины. Приехал за вами.

— И куда я должна ехать?

— В квартиру на «Соколе». Можно с собакой. Вас там ждут.

Дина с Топиком озирались вокруг. Она прекрасна, их новая квартира. В ней еще не было мебели, но пол, стены — вся отделка была завершена. Ничего кричащего, все очень изысканно. Небо и солнце — совсем рядом, за стеклянной стеной, — просто ослепили Дину.

— Как тебе? — спросил оказавшийся рядом Ричард.

— Сказка. Хрустальный дом. Мир в стеклышке.

— Ты потом посмотришь комнаты, решишь, где что будет. Стилисты, дизайнеры дадут свои варианты. Но ты не спеши. Вещи, ткани для дома подбирай медленно и тщательно. Одно помещение, правда, уже оформлено. Не знаю, понравится ли тебе, оно для работы. Надеюсь, ты мне не откажешь.

Ричард открыл одну из дверей, и они оказались в фотостудии, полностью оборудованной. По ней ходили незнакомые люди, среди которых Дина, к своей радости, увидела Сергея.

— Привет, — подошел он. — Ну что? Попалась? Придется отрабатывать черную икру.

— Какую еще икру? Спятили тут все, что ли?

— Диночка, пожалуйста, не будем терять времени. Несколько пробных снимков, — сказал Ричард. — Мы ищем лицо нашей ювелирной линии «Черный бриллиант».