Глава 9
Встреча на дорожку
Пока ехал в Шереметьево, едва не поседел. Каждый светофор, перед самым носом такси коварно меняющий цвет с зеленого на красный, доводил меня почти до инфаркта, а общий поток автомобилей, казалось, двигался чересчур уж медленно и неторопливо, в то время как я готов был взлететь, оттолкнувшись от капота ножкой и взмахнув руками. Боже мой, ну почему люди не летают, как птицы?!!
Как бы то ни было, а благодаря мастерству таксиста мы прибыли на место почти вовремя, и на прощание я едва не разрыдался у него на груди. Чуть позже, вспоминая свое поведение в последние часы перед отлетом, я сделал суровый вывод, что несчастная любовь не только подрезала мне крылышки, но едва ли не сделала из меня психопата, готового рыдать и палить вокруг себя из пулемета.
Заняв место в очереди, состоящей на сто процентов из, казалось, абсолютно счастливого народа, отправляющегося загорать и радоваться жизни на жарком солнышке, я внезапно ощутил себя самым несчастным индивидуумом, единственным из всех отправляющимся в Софию непонятно для чего. Или как раз понятно, для какой такой глупости – чтобы самолично наблюдать церемонию бракосочетания любимой девушки. Надо смотреть правде в глаза: вряд ли я смогу помешать двум влюбленным узаконить их отношения.
С другой стороны, майор Лучников, нарушая все должностные инструкции, лично посоветовал мне драть когти подальше от Москвы из-за дурацкой истории с анонимкой. Только я задумался обо всех «за» и «против» моего отлета, как кто-то дружески хлопнул меня по плечу, и раздался до жути знакомый фальцет:
– Ален! Вот это да!
Я обернулся. Передо мной стоял шоколадный парень с выгоревшими до белизны клочками волос цвета школьного мела и ослепительно-голубыми глазами, радостно сверкающими от встречи со мной, бестолковым.
Можете представить, что я ощутил в те самые мгновения! Передо мной стоял мой садовник и друг Василий Щекин, только что вернувшийся из отпуска и заранее сообщивший мне дату своего прилета, а я в своем священном солипсизме и думать о том забыл! Уж слишком я был погружен в свои мысли о том, как сорвать свадьбу.
Между тем у нас с Васьком за годы совместного общежития в моем домике сложились простые человеческие традиции, и одна из них – готовить к возвращению друг друга какие-нибудь обалденные блюда. К примеру, когда я возвращался из поездки в Швейцарию, Васек приготовил для меня фондю, заочно переплюнув всех швейцарских коллег, а когда однажды он приехал из родной Саратовской губернии, я порадовал его наваристым борщом. И вот теперь Васек прилетел из Варны, счастливый и загорелый, надеясь по приезде отведать чего-нибудь вкусненького и поделиться рецептами болгарской кухни, а вместо того…
– …Ты меня, что ли, приехал встречать?! Не ожидал, вот это сюрприз! Кажется, ты меня еще ни разу не встречал в аэропорту…
Он широко улыбался и возбужденно тряс мою руку в приветственном пожатии, а у меня словно язык присох к небу.
Наконец я откашлялся и произнес не совсем внятно:
– Извини… Васек, я улетаю.
Васек радостно расхохотался, ловко подхватывая свой объемистый чемодан и вскидывая на плечо не менее распухший рюкзак.
– Улетаешь? А меня за компанию не возьмешь?
Мне было невыносимо стыдно – как мог я, эгоист и зазнайка, напрочь забыть о возвращении Васька из отпуска! Потому, не глядя в его чистые васильковые глаза, я только похлопал славного парня по плечу и тут же рванул к окошку регистрации, бросив на прощание:
– Прости, Васек! Сейчас я вынужден бежать от полиции. Неприятная история, потом все расскажу!
И я смылся, дабы не видеть изумления и обиды на лице доброго товарища. Какие-то минуты – и я был уже в зоне free shop, бесцельно бродя мимо пестрых витрин, слушая возбужденную речь летнего жаркого народа со всего света. Вот тут, словно специально, чтобы отвлечь меня от переживаний по части моего поведения в глазах Васька, раздался очередной звонок майора Лучникова, вновь вернув меня к суровой прозе бытия с кражей века и чьими-то грубыми интригами по моей части.
– Приветствую тебя, Ален Жюльевич!
Одного этого обращения было достаточно, чтобы более-менее спокойно усмехнуться: приставка «гражданин» отсутствовала, и это было уже неплохо. Следует заметить, что Петр Иванович с первых же часов нашего знакомства просто обожал называть меня по имени-отчеству, несмотря на все мои попытки убедить его не делать этого. На взгляд майора, Ален Жюльевич звучит ничуть не хуже Степана Игнатьевича или любого другого имени.
– Вы не называете меня гражданином, стало быть, и арестовывать не торопитесь. Значит ли это, что случилось что-то еще?
Добрый человек беззаботно рассмеялся.
– Нет новостей – хорошая новость. Нет, ничего не случилось: ни новых анонимок, ни следов «Слезы небес», а звоню я тебе, мил-человек, чтобы успокоить твою душу. Во-первых, я только что от нашего шефа, который однозначно отреагировал на анонимку по твою честь. Он прочитал ее и крякнул: «Пудрят нам мозги». Так-то – можешь вздохнуть посвободнее. Ну а во-вторых… Помнишь, во время допросов ты очень настойчиво советовал мне проверить некоего переводчика, что совершенно неожиданно заменил вашего штатного сотрудника именно в день кражи?
– Ах, да, – я даже почесал затылок, припоминая – все это, казалось, было сто лет назад, в другой жизни. – И что – вы что-нибудь выяснили?
Петр Иванович крякнул.
– Мы выяснили, что Иннокентий Васильевич Зазнобин, который в тот день работал за переводчика, скорей всего, не имеет к нашей краже ровно никакого отношения. Мы не слишком нежно потрясли его за грудки, и парень сознался – буквально расплакался у нас на глазах. Оказывается, он учился во французском лицее в одном классе с одной девушкой, которая присутствовала и на вашей вечеринке, – Соней Дижон. Он был безответно в нее влюблен. В какой-то мере Кеша даже преследовал ее: по окончании школы и университета посещал все ее выставки, был там, где появлялась она. А тут прослышал о планируемой вечеринке в «Садах». Ваш переводчик – его однокурсник по МГУ, вот он и уговорил его на эту аферу – вроде как заболеть, а на подмену предложить его, Кешу. Уж больно он хотел полюбоваться на Соню. Вот только, боюсь, она его даже не заметила. Как ты думаешь – ведь ты с ней, кажется, знаком?
Я усмехнулся. Ну, конечно, очкарик-переводчик, как и я, заглядывался совсем на другой бриллиант – на Соню.
– Думаю, вы абсолютно правы – на той вечеринке Соня если кого и заметила, то уж точно не Кешу.
Майор радостно хихикнул.
– Наслышан, наслышан: у нее скоро свадьба, кажется, в Софии, с арабским миллиардером. Надеюсь, тебя это никак не задевает? В эту красавицу, похоже, все влюблены…
– Ничего, ничего, – хмыкнул я. – Я, представьте, как раз сейчас нахожусь в Шереметьеве – тоже отправляюсь в Софию.
– И тебя пригласили на свадьбу?
– Можно сказать и так.
Петр Иванович только усмехнулся:
– Стало быть, держать тебя под наблюдением – на всякий пожарный, как посоветовал нам шеф, – не удастся. Что ж, мил-человек, от всей души желаю тебе, как говорится, удачи и счастья в личной жизни.
Что ж, удачи и счастья я и сам себе желал. Оставалось совсем немного времени, каких-то несколько часов – и я шагну на священную землю Софии. Держись тогда, тезка болгарской столицы, красавица Соня!
