Глава 16
Прогулки по Дупнику
После совместного завтрака, добив остатки кролика, мы все расползлись по своим углам: Соня отправилась готовиться к торжественному выезду в столицу, Пенка начала наводить порядок в доме, а я устроился у окна в своей комнате, наблюдая за сонной пустой улицей.
Через несколько минут звук пылесоса в доме смолк; через какое-то время в мою дверь заглянула хозяйка.
– Приглашаю тебя на экскурсию по Дупнику, – улыбнулась она. – Зайдем в магазин, заодно познакомлю тебя с мамкой Иванкой, а потом – на почту, где у тебя будет шанс собственными глазами оценить Митко. Ты готов, идем?
Разумеется, я был готов. Пенка повесила на плечо плетеную сумку в стиле хиппи, сделала приглашающий жест на выход, и мы отправились по солнечным зеленым улочками мирного городка.
Все было в моем любимейшем стиле: мягкое, не палящее солнце, шелест деревьев, пение птиц, симпатичные дома там и тут и мы, неторопливо прогуливающиеся, беседуя по душам.
Пенка шла улыбаясь, чуть прищурившись на солнышке, время от времени кивая встречающимся на пути жителям.
– Итак, мой дорогой Ален, это и есть лучшее место на земле для Пенки Петковой: городок Дупник. Я совершенно счастлива, находясь в прямом смысле слова в ж… географии! Сам видишь: городок совсем крошечный, за пятнадцать минут можно обойти его весь. И тем не менее это городок! У нас своя школа, больничка, есть несколько магазинчиков, среди которых самый любимый – у мамки Иванки, который одновременно – любимейшее всеми кафе. В Дупнике жила моя бабушка, а до нее – прабабушка, так что тут корни бог знает с каких времен. И у меня такое впечатление, что все население нашего славного городка веками не меняется: сколько себя помню, все так и живут в тех же самых домиках, на тех же самых улицах, как было в годы моего детства. Раньше здесь был большой колхоз по выращиванию яблок и груш – такой огромный сад! Сейчас он заброшен и начинается прямо за оградой моего сада, но это – грустное зрелище. Одичавшие деревья лучших сортов.
Мы повернули налево и попали на центральную улицу Дупника, которая вела к площади с мэрией, школой и магазинчиком-кафе мамки Иванки.
При виде роскошного бокала пива на вывеске оного магазинчика-кафе Пенка ностальгически улыбнулась и вздохнула.
– Да, на первом месте в моих воспоминаниях детства и сейчас – вот этот уютный магазинчик и кафе под общим названием «У мамки Иванки». Центр Дупника. Прошу любить и жаловать!
Живой иллюстрацией к этим словам был ярко-розовый домик в два этажа с тремя симпатичными столиками на мощеной террасе и с хозяйкой, о которой я уже не раз слышал, – мамкой Иванкой. Славная женщина с широкой улыбкой стояла в проеме распахнутых дверей в самой что ни на есть классической позе: руки – в боки, живот – вперед.
– Доброе утро, дорогие мои, молодые да красивые! – приветствовала она нас зычным голосом на прекрасном русском языке. – Я уже слышала, что к тебе, Пенка, прибыл еще один гость из России. Спасибо вам, что не даете мамке Иванке забыть русский язык! Ведь когда-то мы с моим Иво познакомились в Москве. Поэтому вот уже скоро сорок лет, как главный тост в годовщину нашей свадьбы не меняется: «Спасибо русским за то, что познакомили двух болгар!»
И она жизнерадостно расхохоталась.
Пенка представила меня, и мы с мамкой Иванкой приветственно пожали друг другу руки, после чего я, безмятежно прищурившись на солнышке, как бы между прочим сказал:
– А вы, как я понимаю, стали знаменитой после того, как у вас поселился вор из Софии. Кстати, он у вас ничего не украл?
Славная женщина в очередной раз расхохоталась – вот уж где впору было поучиться жизнерадостности!
– Ничего не покрал, все на месте. Как только комиссар мне сообщил, кем был мой квартирант, я первым делом все свои тайники проверила. Боже слава! Все на месте. Ничего удивительного, ведь он мне в первый же день сказал: «Я приехал отдохнуть». И – все! Отдыхал парень от своей работы. Нечего сказать, он был редкий молчун. Назвал только свое имя: Живко. И все! Зато в первый же день в вашу русскую красавицу влюбился, и понеслось: просыпался ближе к ужину, покупал у меня бутылку вина и коробку конфет, отправлялся к русской.
Интересный момент: просыпался ближе к ужину. Чем же парень занимался в течение ночи, раз так поздно просыпался?
На мой вопрос мамка только фыркнула.
– Вы в точности, как комиссар, вопросы задаете, он тоже очень интересовался, чем мой жилец ночами был занят. А я откуда знаю? Я за ним не следила. Я ночью крепко сплю! Знаю, что возвращался Живко после трех, когда понемногу светлеть начинало. Может, о том вам лучше вашу русскую красавицу спросить?
Тут уж мне впору было фыркнуть: слышала бы Соня этот намек мамки Иванки, которая наверняка лишь озвучила общие сплетни городка! Да сунься к ней Упырь – и был бы трупом в первую же ночь… Эта мысль меня в очередной раз заставила поморщиться: нет, моя славная Соня во всем этом маскараде с душком ни при чем!
Мы с Пенкой зашли в магазинчик, купили у мамки Иванки фарш, свинину, кофе и сахар, после чего все тем же неторопливым шагом направились дальше, лениво болтая о погоде, урожае томатов и курсе евро, пока перед нами не нарисовался домик с ярко-зеленой крышей и со столь же зеленой надписью «Поща», что, как между делом пояснила мне Пенка, переводится – почта.
– Ну а сейчас, мой дорогой, готовься: ты увидишь моего «задушен заек» номер два – красавца Митко! Кстати, ты не захотел меня дослушать, но его моя героиня задушила со слезами на глазах, гораздо дольше и приятнее покувыркавшись с ним в изумрудной траве. Во всем этом было столько волнующего! И все-таки Марго была вынуждена и его придушить, оставив под тем же самым деревом грецкого ореха, бросив алую розу на его обнаженный торс.
Ох уж мне эти девушки! Все бы им сантименты. Я первым решительно подошел к двери и распахнул ее, пропуская даму вперед.
– Насколько я успел рассмотреть, кусты роз у тебя знатные. И не жалко тебе было жертвовать розу на очередного «зайца»?
Пенка только негромко рассмеялась.
– Для Митко ничего не жалко! И потом, согласись, картинка была бы такой красивой: обнаженный по пояс Митко с розой на груди…
– Что же ты его не придушила нынче ночью?
– Проспала, прости!
Смеясь, мы вошли на почту, тут же нос к носу столкнувшись с симпатичным плечистым парнем, который при виде нас также широко улыбнулся. Спешу сообщить, что именно этот красавец стоял сегодня на рассвете перед домом Пенки.
– Салют!
Мы с Пенкой улыбнулись в ответ, и Пенка поспешила представить меня:
– Салют, Митко! Ты говоришь по-русски, поэтому я представляю тебе моего русского друга Алена. Прошу любить и жаловать.
Мы, еще раз улыбнувшись друг другу, сдержанно поклонились, и Митко произнес на вполне приличном русском:
– Очень приятно. Но ты ведь знаешь, Пенка: я больше люблю и жалую красоток, чем парней. Тем более с такими шишаками на лбу. Ха-ха!
Разумеется, я тут же чисто инстинктивным движением коснулся своей шишки, о которой успел позабыть, а Митко, абсолютно довольный собственным юмором, протянул мне руку для пожатия, мимолетно прищурившись.
– Кажется, сегодня утром я вас уже видел?
Я кивнул: быстро соображает парень! Действительно, раз тебя заметили в позе наблюдателя в столь неурочный час, уж лучше сразу в том сознаться, сочинив версию, все более-менее благообразно объясняющую.
– Сегодня в пять утра перед домом Пенки. Интересно, чем это вы любовались в столь ранний час?
Митко с довольным видом усмехнулся:
– Я любовался домом – мне б такой! Я-то сам живу с полоумной бабкой. А еще я размышлял: пишет ли в этот момент Пенка какой-нибудь свой роман? Она, как и все писатели, занимается творчеством по ночам, пишет до самого утра. – Он тут же развернулся к Пенке: – Кстати, а ты сегодня писала что-нибудь?
Пенка вздернула голову.
– Писала. Роман-ужастик, где я лично, своими руками придушила тебя на зеленой лужайке! Будь осторожен со мной, Митко!
Митко со смехом сунул ей целую охапку газет и журналов.
– Я очень осторожный парень, Пенка! Лучше осторожнее быть тебе.
Мы вежливо поулыбались друг другу и вышли вон.
Как только мы очутились на улице, Пенка решительно подхватила меня под руку, торопливым шагом увлекая вперед, подальше от почты.
– Ну, что ты скажешь о Митко?
Я пожал плечами.
– Что тут скажешь? Настоящий красавчик, очень обаятельный. Мне кажется, до сих пор не теряет надежду тебя охмурить.
Пенка только отмахнулась.
– Да это понятно! Я о другом. Ты ведь слышал, как он спросил про роман? С такой интонацией и улыбочкой… Как ты думаешь, а вдруг это он ночью проник в дом и нашел мой роман?
Я хмыкнул.
– Ага! Тут же, не откладывая на завтра, прочел его, столкнулся нос к носу с Упырем по имени Живко, который пробирался к Соне, да придушил его, оформив все по твоему описанию.
– А почему бы и нет? – задиристо выкрикнула Пенка. – У тебя есть какие-нибудь другие варианты? Как под моим орехом мог оказаться труп со вставленными вампирскими зубами? И, кстати, это вполне в духе Митко: он ужасно любит развлекаться даже таким вот жутковатым образом.
Короткая пауза, в течение которой раскрасневшаяся Пенка переводила дух, прежде чем вновь кинуться в атаку.
– Кроме всего прочего, спешу довести до твоего сведения, что Митко мог знать о моем романе и раньше – в ту самую ночь, когда я его писала! Дело в том, что у меня всю жизнь такая привычка: когда я пишу что-то новое, то, прежде чем записать, пару раз произношу вслух, проговариваю текст. А наш Митко запросто заходил по ночам в мой дом, когда пытался меня совратить. Вполне возможно, что и в ту самую ночь он шастал по дому, а значит, мог слышать, как я проговариваю эпизоды со смертью вампира! Ну, что ты на это скажешь?
Я, уже сто раз пожалев, что так распалил подругу, миролюбиво улыбнулся, успокаивающе похлопал ее по плечу и покаянно кивнул.
– Скажу, что, возможно, ты абсолютно права. Вот только зачем Митко душить этого парня из Софии?
Некоторое время мы шли молча, свернули в переулок, и перед нами вновь открылся Пенкин дом, перед самыми воротами которого стоял полицейский автомобиль. Только бросив на него взгляд, моя бедная подруга закатила глаза.
– Ну вот, приключения продолжаются: явился комиссар, чтобы допросить меня по-настоящему. Теперь уж он расплатится со мной за все свои обиды в школьные годы, только держись.
Я дружески сжал ее локоток, ободряюще улыбнулся.
– Держись! Мы – с тобой.
Когда мы уже входили в дом, я не удержался и, нагнувшись к самому уху Пенки, прошептал:
– И все-таки послушай моего совета: будь умницей, без страха расскажи комиссару все о своем романе!
Пенка только фыркнула в ответ.
