Глава 11
Обстоятельства дела
Домик, что достался Пенке в наследство от бабушки, был похож на домик фей, каким лично я его себе представлял в глубоком детстве: ослепительно-белого цвета, с черепичной крышей цвета шоколада и пышно цветущими маргаритками-ромашками на подоконниках всех окон. К двери дома вели три ступеньки, на которых стоял, хмурясь изо всех сил с видом великого труженика, крепкий рыжеволосый парень в полицейском мундире – судя по тому, как вытянулся перед ним Иван, это и был комиссар Стефан Петров.
Сразу оговорюсь, что, несмотря на то что у меня с самого начала возникло четкое ощущение, что оный Стефан вполне понимает русскую речь, мы с ним по первости общались исключительно по-английски, что лично для меня не было особой проблемой.
После того как Иван представил нас и мы сдержанно пожали друг другу руки, Стефан окинул меня все тем же нарочито-суровым взглядом и покачал головой:
– Сочувствую вам, Ален. Наверное, вы летели в Болгарию, чтобы отдохнуть, а вместо того с первого же дня вас встречает преступление. Мы не должны были допускать вас в дом Петковой, но…
– Я все понимаю и очень благодарен за то, что вы позволили мне остановиться у Пенки, а особенно за то, что вы организовали мне встречу в аэропорту, – вежливо прервал я Петрова. – Я вам очень обязан, комиссар.
Могу поспорить на что угодно, что последняя моя фраза парню пришлась по душе: он слегка порозовел, но тут же сурово свел брови к переносице и чересчур уж деловито бросил взгляд на часы.
– Нет проблем. Но единственное, о чем прошу вас, – не вмешиваться в следствие.
Тут он торопливо кивнул, сказал несколько фраз вспыхнувшему Ивану, после чего уселся в свою машину и укатил. Несмотря на то что я никогда не изучал болгарский язык, смысл его реплики был мне ясен и без переводчика: он посоветовал подчиненному при мне держать язык за зубами. Поздно спохватился! Я усмехнулся и наконец-то зашел в дом.
Едва сделав первые шаги в прихожей, я наткнулся на любовь всей моей жизни, из-за которой и прилетел в Болгарию, – Соню Дижон. Она стояла, скрестив на груди руки, – сама мрачность, хмуро глядя на меня прищуренными синими глазами.
– А мы уж тут вас заждались, – проскрипела она и развернулась, жестом предлагая следовать за ней.
Первым делом в гробовом молчании мы поднялись на второй этаж, где Соня распахнула передо мной дверь в небольшую уютную комнату, кратко сообщив:
– Твои апартаменты. Брось здесь свои шмотки.
Я послушно бросил, и мы вновь спустились вниз, свернули на кухню, где стеклянная дверь, точно как у меня дома, выходила на светлую мощенную камнем террасу с беспорядочно расставленными там и тут деревянными шезлонгами.
Соня, зевая, зарядила кофемашину и уселась за длинный деревянный стол посреди кухни, мрачно уставившись на меня. Я сел напротив и, не сдержав сарказма, усмехнулся.
– Итак, я лечу отдохнуть в Болгарию к старой подруге и первым делом натыкаюсь здесь на тебя – официальную невесту великого Миши. Что случилось – разругались, разлетелись? Как говорится, любовь накрылась медным тазом?
Мою тираду с ноткой яда Соня выслушала совершенно спокойно и даже вполне миролюбиво усмехнулась.
– Успокойся. Уж кто-кто, а ты-то должен знать, что я вряд ли когда-нибудь выйду замуж. Я по натуре одиночка, не могу вытерпеть рядом с собой никого больше двух суток.
– Положим, я в курсе, – я кивнул, стараясь улыбаться не слишком криво. – А как к этому отнесется твой Миша?
– Не твое дело, – вяло огрызнулась Соня. – Ты занимайся своим любимым хобби из серии «Следствие ведут знатоки». Видишь, даже в благословенной Болгарии к твоему приезду готов свеженький труп. Ты же не хочешь, чтобы у Пенки были неприятности?
Разумеется, я не хотел. Соня поднялась, принявшись за разлив подошедшего кофе.
– Вот и хорошо. Потому, как мне кажется, этот комиссар Стефан к ней несколько предвзято относится. Сама Пенка и без того едва живая после обнаружения трупа, а как увидела, кто к ней из полиции явился, так и вовсе чуть в обморок не упала. Слабым голоском мне прошептала: «Соня, этот Стефан – мой одноклассник, мы с ним все годы учебы постоянно дрались. Он хотел у меня списывать, а я его по лбу тетрадкой дубасила». Сам понимаешь, теперь у бывшего двоечника Стефана Петрова прекрасный повод отомстить отличнице Пенке Петковой.
Что ж, все это было мне вполне знакомо и понятно: и я в святые школьные годы отнимал у одноклассниц их тетрадки и безжалостно дергал за косички. Слава тебе господи, никого из них не угораздило трудоустроиться в уголовный розыск.
А Соня между тем неторопливо продолжала рассказ, судя по всему, получая от того своего рода удовольствие:
– Мне интересно: распутаешь ли ты эту шараду с трупом? Согласись, все так необычно: труп в саду, в совершенно невероятном оформлении, а в доме – две дамы и господин, которого просто невозможно заподозрить, – сердечный друг Пенки, ее издатель – директор издательского дома «Сфинкс», который, ко всему прочему, вовсю храпел к приезду полиции, несмотря на вопли подруги. Так что мы с Пенкой на сегодня – две главные подозреваемые. Спасай!
Она придвинула мне чашку кофе и рухнула на свой стул, задумчиво подперев щеку кулаком.
Разумеется, мольбу о помощи любимой девушки мне было слышать особенно приятно, учитывая, что летел я в Софию, ожидая услышать брачные фанфары. Выходит, не зря мне снился диалог с мамой по поводу силы желания. Как говорится, сон в руку!
– Тогда давай рассказывай, моя дорогая, все, что тут у вас было, – я сделал первый обжигающий глоток. – По дороге из аэропорта этот инспектор ввел меня в курс дела, но лишь в общем и целом. Требую подробностей! Итак, наш труп – крупный вор-домушник из Софии. Он действительно выглядел столь ужасно? И насколько серьезно он за тобой ухаживал?
Соня только фыркнула.
– Что ни говори, выглядел он ужасно еще при жизни, мы его Упырем прозвали. Появился в Дупнике…
Тут Соня на мгновение несказанно оживилась, в ее глазах появился блеск, а губы сами собой расплылись в интересную улыбочку.
– Кстати, дорогой мой, а ты случайно не в курсе, как переводится название этого дивного городка?
Я только отмахнулся.
– В курсе. Инспектор Млнчев первым делом любезно проинформировал меня на этот счет, так что давай ближе к делу или – к телу нашего трупа номер один. Итак, что ты знаешь про Упыря?
Соня вновь вернулась в полусонное состояние.
– Ну… Появился этот Упырь в Дупнике почти следом за мной, поселился у мамки Иванки – ты еще с ней познакомишься, милейшая дама – хозяйка магазинчика-кафе, куда стекаются все сплетни и склоки городка. Поселился, вечерком спустился из своей комнаты, чтобы прогуляться, встретил меня – я как раз покупала у мамки Иванки булочки к кофе, – ну и, сам понимаешь…
Еще бы не понимать! Обычно, когда дама произносит подобные монологи, как бы хороша она при том ни была, а хочется съязвить в ответ. Но Соня произнесла свою реплику таким усталым голосом и выглядела при том настолько ослепительно красивой, что я промолчал. Она же продолжала – все так же монотонно, без малейшей тени бравады:
– Он как замер в дверях, так и стоял – с отвисшей челюстью. Я купила булочки и вышла. Через пару минут он меня догнал, остановил этак за плечо и сунул цветок шиповника – сорвал с куста у магазина. Принялся бормотать что-то на болгарском. Терпеть не могу, когда меня вот так цапают за плечо разные незнакомцы! Поэтому я сунула ему цветок обратно в руки, развернулась и ушла.
Я, как наяву, увидел всю сценку и усмехнулся.
– А он?
Соня вздохнула, отпивая свой кофе.
– А он явился к нам вечерком – с букетом роз, бутылкой красненького и коробкой конфет. Что-то долго говорил Пенке, а она только руками на него махала – так и выпроводила вместе с подарками. Сказала, он хотел посидеть с нами, выпить вина и познакомиться с «красавицей русской» – то бишь со мной. Спасибо Пенке, она все разрулила. Но этот тип явился к нам с тем же джентльменским набором и на следующий вечер. В конце концов все кончилось тем, что Пенка в сердцах подарки отобрала, а самого Упыря спровадила, – тут Соня неожиданно рассмеялась. – Надо сказать, у меня здесь есть еще один ухажер, который также является каждый вечер – поболтать, пофлиртовать…
От неожиданного поворота я нахмурился, на что Соня только нервно тряхнула головой, взмахнув руками.
– Только давай без сцен ревности: я поняла и оценила, насколько безумно ты в меня влюблен!
Я тоже несколько нервно усмехнулся.
– Положим, не безумно, но влюблен… И что это за ухажер номер два?
Соня, задумчиво подперев щеку, смотрела куда-то в сторону террасы, где воздух неуловимо темнел.
– Ухажер номер два – это местный почтарь по имени Митко. Красавец хоть куда, любовник всего Дупника и окрестностей. Говорят, от него перманентно беременны все дамы от четырнадцати до сорока пяти.
– Интересно.
– И не представляешь, как интересно! – хмыкнула Соня. – Парень действительно очень симпатичный и, главное, веселый. Этим и берет – каждая дама даже не замечает, как после веселых посиделок в компании с милым Митко вдруг оказывается с ним же, но уже в постели.
Я деловито нахмурился.
– Надеюсь, ты не имеешь в виду себя!
Соня устало отмахнулась от меня.
– Разумеется! Соня Дижон все-таки не из Дупника и не из какой другой дупы географии, я – столичная штучка, не лыком шитая. А потому и ограничивалась чисто шуточками-смехом, вовремя останавливая всякое его телодвижение в мою сторону. Кстати сказать, наша Пенка в этом отношении молодец: до меня Митко столь же усиленно пытался соблазнить и ее. Она тоже выстояла.
– Браво!
– Попрошу без иронии. Была бы у Митко нетрадиционная сексуальная ориентация, тебя бы он запросто охмурил.
Я едва не поперхнулся, а Соня, усмехнувшись, продолжила свой рассказ:
– Так вот, значит, вчера вечером, только шуганула Пенка Упыря, как пришел этот Митко, принес нам прессу, посидел-позубоскалил, понял, что ничего ему не обломится и на этот раз, смылся. Очень кстати! Потому что примерно в такое же, как сейчас, время, на ночь глядя, явился любовничек нашей Пенки…
Я иронически вздернул бровь.
– Стоп-стоп-стоп! Это тот самый издатель, о котором ты уже упомянула? Попрошу о нем поподробнее.
Соня только хмыкнула.
– Не ты первый – сегодня я сто раз все это рассказала софийской полиции – сначала Ивану, потом – комиссару Стефану, ответила на миллион самых дурацких полицейских вопросов…
– Ничего страшного, дорогая, ответь в сто первый раз – поподробнее о любовничке: ФИО, характер, о чем его спрашивали и как он отвечал, а заодно – куда и по какой причине столь быстро скрылся.
Соня в очередной раз устало вздохнула, поднялась и без особого энтузиазма разлила по новой порции кофе.
– Надеюсь, на этом мои интервью на сегодня завершатся. Итак, да будет вам известно: наша Пенка, как и во время оно, перманентно влюблена. На этот раз она любит всем сердцем и ниже Ангела Стоянова – своего издателя, генерального директора издательского дома «Сфинкс», который и оплачивает ей серию романов-боевиков под псевдонимом Люба Смелая. Этот самый Ангел и приехал, как по заказу, вчера к вечерку обсудить с Пенкой следующую серию ее романов, ну и… Отдохнуть. А тут как раз «подарочное» вино этого уродца стояло… Господи, какой это все-таки был мерзкий тип, пусть о мертвых плохо не говорят…
Соня зевнула совсем отчаянно.
– Давай побыстрее рассказывай, – я взглянул на часы. – Итак, приехал Ангел, вы вместе выдули винцо и…
– Кстати, вино мы так и не выдули, сделали по глотку да разбежались, – Соня снова зевнула. – Ангел – настоящий бес-искуситель. Красавец с внешностью чуток располневшего Марлона Брандо. И поэтому практически после первого бокальца Пенка хапнула его под локоток и утащила к себе. Потому как, между нами говоря, этот самый Ангел попытался было приударить за мной.
Ну, разумеется! Я криво усмехнулся – перед нашей Соней и Брандо не устоит.
– Итак, Пенка со своим Ангелом поднялась к себе. А ты? Надеюсь, ты, в свою очередь, не отправилась за ухажером номер один по кличке Упырь?
Моя ехидная реплика получила в ответ лишь очередной смачный зевок.
– Не отправилась. Скажу честно и откровенно: от единственного глотка вина я вдруг так окосела, что только и мечтала побыстрее добраться до собственной подушки. Тут же уснула…
– …и проснулась от воплей Пенки поутру. Так?
Она кивнула.
– Так.
– Полагаю, ты сразу бросилась в сад, посмотреть, что так взволновало твою подругу, заставив вопить?
– Примерно так. Разумеется, никуда я не бросилась сломя голову, а, отчаянно зевая, спустилась.
– А теперь прошу тебя: собери последние силы и опиши мне более-менее подробно, что ты увидела в саду.
Бедная Соня вздохнула и опять зевнула.
– Я увидела труп Упыря. Он и при жизни не был красавцем, а тут стал попросту ужасен – как будто над ним поработала целая бригада гримеров для фильма ужасов. Он выглядел настоящим вампиром: зеленоватого цвета, с вывалившимся до пупка синюшным языком и вставленными клыками – Пенка мне первым делом прошептала, что эти самые зубки валялись у нее на кухне с прошлогоднего Хеллоуина.
– А что на нем было надето?
Соня задумалась.
– Кажется, он был во всем темном, на плечах накидка вампира – как потом выяснилось, Пенкина черная широченная юбка, снятая с чучела, которое без надобности валялось у забора.
Что ж, все было ясно и вполне осязаемо. Я кивнул.
– Итак, значит, вы рассматривали странный труп, а в это самое время Ангел храпел в комнате Пенки?
Она кивнула.
– Храпел на весь дом. Мы с Пенкой еле его растолкали, когда уже полиция прибыла и допросила нас. Ясное дело, столь солидного издателя допросили без особого пристрастия, потому как ему нужно было срочно возвращаться в Софию, где они с комиссаром и договорились встретиться для более обстоятельной беседы. Как только Ангел свалил, Пенка тут же закатила глаза и заявила, что у нее ужасно болит голова и она хочет одного – спать. Комиссар покачал головой, но попросил судмедэксперта сделать ей укол успокоительного… Да! Чуть было не забыла: перед тем как ей сделали укол, она попросила Стефана организовать твою встречу в аэропорту. Сказала, что пыталась тебя отговорить, но ты быстренько вышел с сайта. Тут уж я рассказала комиссару о твоих способностях по части раскрытия криминальных тайн. Он сразу нахмурился и решительно заявил, что твоя помощь не понадобится.
Я усмехнулся и, когда Соня уже встала, намереваясь отправиться спать, задал последний интересующий меня вопрос:
– Кстати, а на каком языке вы беседовали с комиссаром Стефаном?
Она бросила на меня слегка недоуменный взгляд.
– На русском. По-болгарски я, пардон, не шпрехаю.
После этого Соня чмокнула меня в лоб и отправилась почивать.
