Сергей сидел за компьютером в кабинете Земцова, когда тот вошел с озабоченным видом.

– Привет. Хотел тебе звонить, а ты уже тут. Ты ничего не нарыл?

– Да так, кое-что, – вяло сказал Сергей. – Все зависит от того, к чему это можно приложить… Парень-то жив?

– Можно сказать, да, но лишь на данный момент. Дело в том, что в больнице нет хороших специалистов. Его транспортируют в Москву, МЧС помогает. Все будет ясно, тут Масленников есть… Никаких документов при нем не оказалось. Девушка была с ним в этом кемпинге.

– Значит, точно они.

– Да и так было понятно, что они. Туда пускают переночевать без регистрации и документов. Она ушла утром одна, никто не знает куда. Наверняка пошла ловить машину. Он вышел из номера к вечеру, расплатился, спросил, где можно поесть. Дальше все, что мы знаем.

– Время приблизительно известно, когда она пошла ловить машину. Значит, есть шанс найти этого водилу…

– Да, шанс, – тяжело вздохнул Земцов. – Пытаемся его использовать, но никаких объявленных поисков. За двое суток эта Аня могла уехать в любое сопредельное государство. Если она не показывала документы в кемпинге, это не значит, что их у нее не было. Да девушке и без документов куда-то просочиться не проблема.

– Тем более эта девушка – не промах, судя по тому, как виртуозно они уходили из Москвы от возможного преследования. И по тому, что она кинула своего приятеля.

– Знаешь, в такой ситуации за ее жизнь тоже поручиться нельзя. Он нарвался, она могла не менее серьезно пострадать. Сужу по тому, скольких девушек не промах везут в морги.

– Да. Не будем о грустном. У нас ведь полно веселого. Значит, вот что я нарыл. Ничего особенного. Решил поплясать от печки. Где есть информация о том, что Кондрашов бросил малолетнего сына когда-то? Где-то она ведь должна быть: Игорь и Аня как-то об этом узнали девятнадцать лет спустя. Перевернул я все на Кондрашова. Скрытые странички в соцсетях, закрытые базы данных, сайты компромата… Нет ничего. Конечно, никогда нельзя поручиться, что нашел все. Есть сайты недавно заблокированные, удаленные страницы, я их не увидел, а они могли успеть посмотреть. Но я подумал о настоящем Игоре Кондрашове, который практически не выходит из дома, у него даже нет мобильного телефона, значит, нет близких друзей… Зато дальних может быть сколь угодно. И нашел! Ты представляешь, он регистрируется под своим настоящим именем – Игорь Кондрашов. Пишет в соцсетях, где живет, чем болен. В одном месте написал свой адрес в Сыктывкаре: они с матерью тогда не могли найти лекарство. Ему его прислали.

– Ну, и…

– Ничего особенного. Он как-то принял участие в обсуждении темы брошенных отцами детей. На маленьком незаметном сайте otomstim. Он написал там, что не разделяет возмущения по поводу мужчин, оставивших когда-то женщин и детей. «У них своя жизнь, – написал он, – у нас своя. Мы друг друга даже не знаем. За что и кому мстить-то?» Такой у парня ход мыслей. Он очень выделяется тем, что умеет выражать свои мысли, и они у него однозначно есть.

– Так. Ты прочитал это без регистрации, значит, может прочитать любой?

– Конечно. Но он не называет ни имени, ни адреса своего отца, вот что интересно. Он наверняка даже не знает его адреса. Хотя по имени найти, конечно, можно. Он же Николаевич. Правда, тезок у Николая Кондрашова – вагон.

– Ты думаешь, – загорелся Слава, – существует банда, ищущая богатых людей, у которых есть брошенные дети?

– Я бы так и думал, если бы Николая хотя бы ограбили. А если действительно рассматривать версию, что Кондрашова убила эта парочка, – ничего, кроме ритуального, маниакального, в голову не приходит. Особенно если учесть сам способ убийства. Лично мне хотелось бы узнать у эксперта, был ли Кондрашов мертв, когда его вспарывали…

– Это существенно не только для тебя, но и для суда. Я думаю о том, как нам устроить опознание парня. Просто дать инфу о том, что он жертва нападения?

– Ну, а как еще?.. Кто-то откликнется. Родственники, знакомые. А вдруг Аня?

– Это вряд ли. Да, ты не сказал самого главного: о чем они толкуют на этом «отомстим»? Строят планы мести кому-то? Делятся опытом? Название угрожающее.

– Да в том-то и дело, что нет. Болтовня, не очень внятная, выхлоп в область того, что для них неосуществимо. «Я б хотела, чтобы на моего бывшего мужа упал метеорит» или «Я беру фотки отца, который меня бросил, и выковыриваю ему глаза».

– А-а. С этими понятно. Сам себе пациент и психиатр. То есть пролет? Ничего серьезного?

– Не знаю. Не уверен. Кручу комменты на посты Игоря Кондрашова. Зарегистрировался. Так легче лички деликатно взламывать.

– Какая гадость. Ты мне этого не говорил, я тебе не поручал.

– Конечно. Тем более ему ничего интересного и не пишут. Некоторые просят адрес электронной почты. Ну не верят люди модераторам. Может, кто-то напрямую помощь хочет предложить… В общем, получается, что надо знакомиться с Игорем и убедить его открыть для следствия свою переписку.

– В принципе мне с самого начала было понятно, что его показания понадобятся. Далеко он… Инвалид. Меня такие варианты напрягают. Последствия бывают серьезными.

– Ты обращаешься ко мне с просьбой или мне это показалось?