Судьба трудится без выходных. У нее есть черная работа и белая. Черная – это проложить тропы, на которых вам обязательно встретятся враги. Все продумать, чтобы не было шанса с ними разминуться. Судьбе интересно: кто победит? Белая работа – ювелирная, неспешная. Люди сначала пройдут не раз мимо друг друга, потом обернутся, поняв: мы – друзья. А в какой цвет окрашены усилия судьбы, которая не тех мужчин посылает не тем женщинам, потом их разводит, тасует свои крапленые карты… Может, она смеется в это время, может, сентиментально утирает слезы: «что же я натворила». Эта работа – пестрая, в крапинку.

Андреас в это утро задумчиво просматривал свои контакты в телефоне и думал, кому из друзей позвонить, рассказать о том, в какую передрягу он попал. Со стороны ведь виднее, за что хвататься в первую очередь, а чего вообще делать не стоит. Вот он смотрит на номера телефонов и представляет себе лицо каждого друга. И совершенно отчетливо представляет, что услышит от них. Большинство ответов будут такими: «Ты дурью-то не майся. Нужно дело делать. Страховку спасать, участок за собой закрепить, у тебя точно все документы в порядке? А покойница – это вообще не твое дело. Ты просто со своими оболтусами заигрался в сыщиков-разбойников». Да, так скажут все или практически все. Он и сам уже стал так думать. Но ребята его не поймут! И для него это серьезная проблема. Они сейчас или получат опыт безразличия – думай о себе, переступи через чужую жизнь, – или поймут, что эгоистичный, зацикленный на себе человек никому не интересен. Они послушаются его, если он даст отбой, будут делать то, что он скажет: восстанавливать школу. Сделают вид, что забыли о сгоревшей женщине. Но что-то уйдет из их общения. Они решат, что он такой, как все… Он и есть такой, как все. Он взялся им доказать, что не все – такие… В общем, жуткое уравнение со всеми неизвестными. Андреас был в растерянности.

И тут телефон зазвонил. Сам бы Андреас вряд ли стал звонить Петру Григорьевичу Силину, одному из самых уважаемых командиров в их части. Да нет, он самый уважаемый. И никому из высшего начальства не угодный. Его отправили в отставку. Сейчас он живет в Москве, виделись они пару раз в последние годы, иногда созванивались.

– Привет, – сказал Силин. – Я тут прочитал, что твоя школа сгорела. Это так или, как водится, наврали?

– Это так, Петр Григорьевич. Школа сгорела, а в ней какая-то неизвестная женщина. В общем, полная ерунда.

– То есть – далеко не ерунда. Хочешь, я подъеду, расскажешь? Я сейчас по делу на твоем шоссе.

Андреас, конечно, совсем себя истерзал. Услышав предложение Силина, почувствовал, что глазам стало горячо. Этот полковник и в армии пару раз приходил ему на помощь сам, поскольку Андреас ни к кому за помощью не обращался. Высокий, с вечно озабоченным, хмурым лицом, седыми висками, Силин умел слушать, старался найти выход… Вот и сейчас…

– Петр Григорьевич, я сижу и думаю: где тот человек, которому весь этот бред можно рассказать. Я, если честно, вообще не знаю, что делать. Со стороны следствия – полный пофигизм…

– Будем считать, что специалист по части бреда у тебя есть, – по-деловому сказал Петр Григорьевич. – На большее, как говорится, не рассчитывай. Связями я так и не обзавелся. Но мозги не все растерял. Посидим, подумаем.

Слушал Силин внимательно. Потом долго курил и думал. Вдруг посмотрел в тревожные глаза Андреаса и улыбнулся:

– Вот ты вроде у нас самым умным считался. Наверное, отличник со школы. Откуда же у тебя уравнение со всеми неизвестными образовалось? Нам известно, что ты школу не поджигал, бабу не убивал и не подкладывал в огонь. Известно, что у тебя было все в порядке с проводкой и замками входной двери. Значит, полиции надо искать следы посторонних лиц. Идти по этим следам.

– Они не хотят. Они придумывают, как дело закрыть и при этом доставить мне побольше неприятностей.

– Ты знал этого следователя раньше?

– Нет, конечно. Просто не понравились друг другу. Кроме того, мне кажется, что это его стиль работы: все повесить на того, кто ближе к делу, получить удовольствие, а остальное похоронить.

– Знакомый стиль.

– Знакомый. И потом: все, что вы считаете известными в уравнении, – это мои слова, которые вы взяли на веру. А следователь Иванов имеет право никому не верить.

– Ну, убийство он тебе не шьет, надеюсь?

– Да это вообще вопрос погодных условий: как у него башку переклинит.

– Знакомые адвокаты есть?

– Нет. И денег на них нет. Это пустая трата, считаю. Что-то я не слышал, чтобы адвокат изменил ход следствия или решение суда. Я думал о частном детективе… Ерунда, наверное.

– Все тебе ерунда. Хотя я частных сыщиков только в сериалах видел. Ну, про Шерлока Холмса знаю. Давай вот о чем договоримся: не нагнетай. Будем решать проблемы по мере их поступления.

– Ну, вот такая задача: мы с ребятами сначала решили искать, не пропала ли какая-то женщина поблизости. Потом я понял, что ее могли привезти откуда угодно – живой или уже мертвой. Не могу решить: выбросить все это из головы или пытаться что-то узнать?

– Пытаться, – уверенно сказал Силин. – Против фактов никакой Иванов не попрет.

– Он попрет, конечно, – сказал Андреас. – Но это не важно. Важно то, что вы мне сейчас сказали. Любой другой взрослый человек заявил бы, что я такой же дуралей, как мои подростки. Кстати, я не был отличником в школе, мягко говоря. Мне еле натягивали тройки, чтобы переходил из класса в класс. Дело в том, что я так страшно заикался, что мне легче всего было сказать «не знаю», чем потешать своим мычанием весь класс.

– А в чем дело?

– Так получилось. Маленьким я в костре горел, потом овчарка бросилась на спину с рыком…

– Значит, ты везунчик? Я так и думал. Сказать по правде, все сильно удивились, что ты выжил в том ДТП. Мне сказали, что тебе чуть ли не голову снесло. Из чего вытекает, что ты в конечном итоге – везунчик. Только сейчас заметил, что временами ты немного заикаешься. А говоришь вообще, будто профессор какой… Короче, справишься и сейчас. Я с тобой, понял?

Андреас растерянно улыбался, стоя на крыльце, когда Силин уехал. Повезло, что он приехал. Все стало яснее. Можно рассматривать каждую беду в отдельности и всякий раз переживать ее заново. Можно считать количество побед над бедами. «Все сильно удивились, что ты жив». Но ведь жив! И голову не снесло, и сила есть в руках, и друг встал рядом. Судьба делает белую работу.