Игорь, конечно, сказал правду. Получилось не особенно профессионально и красиво, даже вовсе некрасиво: неправильно торчали гвозди и замок был как-то перекошен, – но дверь закрылась, и замок захлопнулся. Игорь постоял с видом мастера, создавшего нетленное произведение, затем, взглянув на Карину, быстро сказал:

– Хозяйка, принимай работу, это все. Ты ведь не ждала от меня большего?

– Хорошо, – кивнула Карина. – Ты молодец. И появился вовремя, и телефон привез, и дело сделал. Ты на чем приехал?

– На метро. Я правильно понял вопрос: есть выпивка?

– Не то чтобы есть… Полбутылки шампанского. Половину я выпила до того, как все это началось. Еще и шарлотка с малиной осталась.

– Надо же! Ты случайно не с ним хотела допраздновать свой день рождения, так бестактно сорванный моей мамой?

– Вот с кем точно не хотела, так это с ним! Он машину поставил так, что я ее не увидела, когда на такси приехала. Потом, когда дверь не смог вышибить, принес монтировку…

– То есть поздравить пришел, – подытожил Игорь. – У тебя губа распухла и под глазом завтра точно будет фингал.

– Не будет. Ты уйдешь – я намажу бодягой. Держу со времен совместной жизни со Стасом.

– Не привыкать, значит. А по мне, мужику, который бьет женщину, нужно оторвать башку, поскольку ее нет все равно.

– Зачем же отрывать, если нет?

– Чтоб никто не заблуждался. Но вообще я в шоке. Как ты…

– Не нужно.

– Извини. Пошли допьем по-быстрому эту бутылку и доедим эту, как ты ее назвала?

– Шарлотку.

Карина прошла на кухню, Игорь отправился в ванную – помыть руки.

Карина поставила на стол чистый бокал, положила на тарелку практически целую шарлотку – для Игоря, ей как-то совсем расхотелось. И подумала, что вот кто-то свыше просто задумал использовать все варианты для того, чтобы сорвать ее план, такой чистый, спокойный и ясный. Побыть наедине с собой. Приблизиться к пониманию себя. Радоваться только себе, любить в идеале только себя… Она повернула голову и увидела, что Игорь уже вошел и смотрит на нее молча и очень внимательно.

– Ты чего? Садись.

Игорь сел напротив нее и серьезно спросил:

– Ты думала о том, что у тебя сегодня ничего не получается? И маман моя выступила, и осел твой притащился, и я опять в твою жизнь влез. Нет, хуже – в твой тихий праздник. Вот какую лепешку с ягодами ты себе купила, а мне отдаешь…

– Какие предложения? – поинтересовалась Карина.

– Может, мне уйти сейчас? И оставить тебя наедине с твоим праздником, с твоим фингалом… Извини, как-то так…

– Мило у тебя все получается. Но ты верно понял мои мысли. Я действительно думала о том, что все сегодня против того, чтобы я побыла одна, как собиралась. Даже я сама поступила против, когда поехала к тебе. Но сейчас мне с моим фингалом было бы очень тоскливо без тебя. Уж так получилось. И еще: никогда не называй человека ослом, собакой, свиньей и так далее.

– Ты обиделась за своего кренделя?

– Я в таких случаях обижаюсь только за животных. Они слишком чисты и прекрасны, чтобы сравнивать их с человеком. Давай выпьем, и я тебе прочитаю одно стихотворение. Интересно, ты знаешь его? Ты же на сценарном учишься.

– Давай хлопнем. Только не читай мне «Буря мглою небо кроет…». Мне не нравится ни буря, ни слово «кроет».

– Критик у Пушкина появился, – рассмеялась Карина и выпила шампанское. – А не замахнуться ли тебе на Шекспира? Нет, я хотела другое… – Она вдруг протянула через стол обе руки и положила их на его руки.

Игорь помолчал, потом освободил свои руки из-под ее ладоней и положил их сверху. Медленно, нежно сжал ее руки.

– Я не знаю, что это. Но мне понравилось.

– Это из «Саги о Форсайтах». Надеюсь, читал?

– Обидеть все норовишь? Не только читал. Сценарий собираюсь писать. Просто этого не помню.

– Это стихотворение Дезерта, поэта, влюбленного во Флер, который бежал от любви на Восток, разбив ей сердце.

– Серьезно? Как я мог пропустить! Поэзию не очень воспринимаю, но этого парня я хотел бы сыграть сам. Ты, конечно, скажешь, что я не подхожу? Что я валенок против него?

– Не скажу. Внешне я представляла его себе иначе. По сути вы вроде тоже непохожи. Но я не знаю, какой ты актер.

– А каким ты себе представляешь Дезерта?

– Как у Голсуорси. Сухощавым, типичным англичанином, страдающим поэтом, для которого стихи важнее любви. Жестким, ярким, глубоким, в общем… Из тех, кто разбивает сердца.

– Я, конечно, нет. Не разбиваю. – Игорь вдруг встал, поднял Карину, посмотрел на нее горячим и каким-то растерянным взглядом. – Я не знаю, как это сказать. Мы вроде совсем не подходим друг другу… Послушай, он же порвал тебе сарафан. – Игорь развязал пояс халата, раздвинул две части разорванного сарафана, встал перед Кариной на колени и, даже не прикасаясь к ее обнаженному телу, умоляюще посмотрел снизу вверх. – Не прогоняй меня! Я не смогу уйти.

– А как же родители, дедушка?

– Я успею. Они подождут…

…Когда он собирался утром, Карина смотрела на него сквозь опущенные ресницы, делая вид, что спит. «Боже! Какой же ты мне сделал подарок! Прекрасный, страстный, влюбленный мужчина, близость такая, как будто вместе пройден не один год, и нежность невыразимая… Такая, будто я его родила. Мне не нужно продолжения. Мне этой ночи достаточно на всю оставшуюся жизнь». Так она думала, когда он, склонившись над ней, легко коснулся губами ее щеки, обнаженного плеча и быстро пошел к выходу. Возможно, простившись навсегда. Это лучший из вариантов для того, чтобы не испортить то, что произошло. А чтобы не было больно, она просто выстроит в уме то, что им всегда будет мешать и о чем они забыли только один раз. Разница в возрасте (ее возраст!), ее склонность к одиночеству, ее опыт, который она тащит, как верблюд свои горбы… Он что? Он подойдет любой, даже семнадцатилетней королеве красоты из Латинской Америки. Почему оттуда? Потому что он и ей подойдет.