В кабинете Земцова стояла полная тишина. Присутствующие старались не двигаться, не кашлять, даже не дышать. Помощник Сергея — компьютерный гений, настраивал аппаратуру.

— Сейчас выведу, — не поворачиваясь, сказал он присутствующим. — Погрешности по звуку будут минимальными.

Посреди кабинета стоял бледный Виктор Осипов, вокруг стола сидели Земцов, Кольцов и эксперт Масленников. Помощник кивнул всем и включил.

— Это Люда Семенова? — раздался женский низковатый, приятный голос.

— Да, — ответил другой, почти детский.

— Люда, ты была у нас на приеме позавчера…

— Да, я все взяла. Анализ, мазок, выписку. Все нормально. Спасибо.

— Не за что. Дело в том, девочка, что мы в таких случаях всем пациентам выдаем на руки нормальные анализы. А сами при подозрениях направляем всё… ну, в высшую инстанцию здравоохранения.

— Не поняла, каких подозрениях? Это кто звонит?

— Моя фамилия Курочкина, зовут Эльвира Эдуардовна. Я — заведующая терапевтическим отделением.

— И что?

— Неприятность у тебя, Людочка. Мы только что получили подтверждение. У тебя сифилис. Ты знаешь, что это такое?

— Я… — голос девочки сорвался, она явно с трудом сдерживала крик, плач. — Я знаю, что это. Этого не может быть!

— Как ты думаешь, я при своей занятости стала бы звонить тебе, чтобы шутки шутить? — голос звучал уже резко. — Значит, не просто может, но так оно и есть. Рано ты начала половую жизнь, Люда.

— Что же мне делать?

— Лечение долгое, тяжелое и очень дорогое. У вас есть деньги? Я имею в виду, большие деньги?

— Нет… Я могу спросить у папы, только он сейчас живет в другом месте, — девочка плакала. — Но это точно можно вылечить?

— Абсолютно без гарантий. Могут быть любые последствия. Ты про проваленный нос читала что-нибудь?

— Я читала, — девочка говорила замирающим голосом, как будто теряла сознание. — Что мне делать?

— Жди. Я узнаю, может, тебя возьмет сразу какой-то стационар. Тогда бери у отца все деньги, которые он сможет дать. Позвоню через час. Не позвоню, значит, не получилось. Между нами, сейчас это почти эпидемия, всем не поможешь…

Короткие гудки. Помощник Сергея убрал звук.

Все повернулись к Виктору Осипову. Тот казался постаревшим лет на десять.

— Дело в том, — он заикался, когда начал говорить, — дело в том, что это голос Валерии. Его трудно перепутать, он у нее был своеобразный. Но я бы хотел, чтобы вы это технически перепроверили. У нас есть домашнее видео, она там говорит, поет… Я не понял, что это было? Девочка действительно больна, и Лера так плохо с ней говорила, при этом представилась чужим именем?

— Все хуже, Виктор Павлович, — сказал Земцов. — Девочка была абсолютно здорова. Но проверку действительно проходила там, где работала ваша дочь. Она не дождалась повторного звонка, ничего не сказала родителям, которые могли хотя бы проверить этот звонок. Люда Семенова повесилась.

— Боже мой! Какой ужас! Как это понять?

— Люда Семенова, — продолжил объяснять Земцов, — дочь второго мужа Лили Семеновой, которую вы обвинили в том, что она столкнула Валерию из окна. Этот второй муж является родным братом Андрея Семенова, любовника вашей дочери. У нас такой вопрос. Как вы думаете, Валерия могла таким способом мстить этой семье?

— За что?

— Ну хотя бы за то, что Андрей Семенов не ушел к ней от жены. Он ее когда-то ради Лили бросил. Потом загадочно погиб, тело не найдено. То есть у нее был многолетний стресс по поводу неудавшейся личной жизни. В том, что Андрей исчез, она тоже могла обвинять его жену и ее второго мужа Илью. Так же, как жена обвинила ее, чем разбередила раны. И вдруг к ним в поликлинику приходит дочь Ильи, племянница Андрея. Не знаю, логично ли я выстраиваю сейчас возможную цепочку, здесь есть профессиональный эксперт, он же психолог… Что вы скажете, Александр Васильевич?

— Все логично, Слава. Виктор Павлович, мне очень жаль, что это обстоятельство возникло в столь трагичной для вас ситуации. Но с ним придется разбираться. Дело по статье «Доведение до самоубийства» заведено. Мы возьмем ваше домашнее видео, технически все будет выверено. Но скажите, пожалуйста, вам не казалось, что у вашей дочери возник психоз на почве неразделенной любви, потери любимого? Это может быть самым простым объяснением случивщегося.

— Психоз… Лера была эмоционально очень устойчивым человеком. В противном случае она от этой любви давно уже сама бы… не хочу продолжать. Вы поняли. Ее связь с Андреем Семеновым, который бросил ее ради невесты брата, с самого начала была истязанием. Потом он опять стал ей голову крутить. Конечно, она была неспокойна. Мягко говоря. Но такое… На столь бессмысленное преступ-ление она могла пойти только в состоянии буйного помешательства. А его не было!

— Вы согласны помогать следствию в расследовании смерти Люды Семеновой?

— Разумеется. Я же сказал. А этот звонок… Когда это произошло?

— За три дня до гибели Валерии.

— То есть Валерию убили, потому она и не могла перезвонить этой девочке, даже если узнала, что ошиблась? Почему вы считаете, что девочка не рассказала отцу? Может, это он убил Валерию?

— Дело заведено по заявлению ее отца, Ильи Семенова. Он ничего не знал. Вы же слышали, что Валерия обещала в случае положительного решения перезвонить через час. Предупредила, что всем не поможешь. Она не перезвонила. Девочка не решилась с кем-нибудь поделиться. Пыталась что-то узнать у парня, с которым встречалась. Мы работаем с ним. Он был единственным подозреваемым, — сказал Земцов. — Но самое главное заключается все-таки в том, что Валерия не ошиблась, поскольку никто никуда ничего для перепроверки не отправляет. Она — профессионал, и не имела права говорить такое несовершеннолетней девочке, даже если бы ошиблась. Вы прекрасно понимаете, что диагноз ни в каком случае не сообщают по телефону. О том, что Валерия не заблуждалась, говорит тот факт, что она представилась выдуманным именем. В этом диагностическом центре нет такого человека.

— Тогда как вы это сами объясняете?

— Кое-что есть, — скромно вставил Сергей. — Мы пока работаем с телефоном, с которого был сделан звонок. Это не единственный подобный звонок. И звонила не только Валерия. Почему именно она позвонила Люде Семеновой, боюсь, этот вопрос останется без ответа. Некому отвечать. Но факт мести я бы не исключал. А вообще речь идет о криминальной практике. Пока больше ничего не могу сказать. Мотивы тоже неясны. Нужно опросить большое количество людей.

— Там шла речь о сумме за лечение… Вы допускаете, что это вымогательство?

— Допустили бы, — задумчиво сказал Сергей. — Если бы в подобной ситуации кто-то хоть раз приехал за деньгами. Есть люди, которые их сразу предлагали. Диагнозы по этому телефону раздавались щедро: там были и «острый лейкоз», и «гангрена», и «остеосаркома», и «рак кости», и «угрожающий инсульт». То есть термины и диагнозы были рассчитаны на конкретных людей, которых звонившие знали. Кому-то понятно, что такое «лейкоз», кому-то надо сказать «рак кости». В этих случаях деньги не брали и не перезванивали. Так сказать, нет корыстного мотива. Но есть и совсем другие эпизоды. Мошенничество.

— Лера в этом участвовала?

— Да.

— Боюсь, это все меняет, Сережа, — заметил Александр Васильевич. — И сильно увеличивает число тех, у кого был мотив сбросить Валерию Осипову из окна. Мне очень жаль, Виктор Павлович.