Ольга давно проснулась, но всякий раз, когда глаза хотели открыться, она зарывалась лицом в подушку, с силой зажмуриваясь. По утрам она хорошо понимала фразу: «Глаза бы мои ничего не видели». Ни-че-го! Депрессия… А у какой актрисы не бывает депрессии? Только у никакой актрисы не бывает депрессии. Это понятно любому профессионалу. Если девка — никто, звать ее никак, приехала черт знает откуда, пролезла в «актрисы», потому что точно знает, под кого упасть, причем не в театре, не в гостинице во время съемок, а на крутом корпоративе, в особняке бугра, значит, у нее вместо нервов — цель. Это совсем другое дело. Если на эту цель напялить юбку выше стрингов, можно не сомневаться, что все получится. Она рано или поздно явится встречаться с коллективом в роли руководителя какого-нибудь департамента или депутата Госдумы. И худрук будет сдувать пыль со стула, прежде чем она на него сядет, и все актеры — заслуженные и не очень — тоскливо вытянутся в струнку.

Ольга — профессионал. Насколько талантливый, это вопрос. Актер не может на него ответить сам. Потому что он страшно зависим. От режиссера, от выигрышной роли, от поддержки партнеров, от удачи… В жизни Ольги была большая удача, вот она и рыдает, как только посмотрит на свою огромную фотографию в той роли. Рыдает, но не снимает ее со стены, потому что это сладкие слезы.

Ольга решительно села на постели и уставилась на увеличенный кадр известного фильма. Тоненькая девушка с аккуратной русой головкой стоит среди берез, повернув к камере лицо. Оно прекрасно! Огромные чистые глаза смотрят доверчиво и тревожно. Нежный рот приоткрыт, словно для поцелуя. Кожа светится, как у богини… Невеста, сказка, волшебство. Кино… Сейчас Ольга подойдет к зеркалу и увидит бледное простенькое личико с мелкими чертами. Небольшие и не очень выразительные глаза, маленький нос, тонкие губы, кожа не очень ровная, местами раздраженная от грима. Она и тогда была не красавицей. Просто миленькая, обаятельная, юная. И вдруг ее пригласили на пробы, а потом утвердили на главную роль. Все тогда было как в тумане. Как снималась, как тряслась по ночам из-за того, что ничего не получается, как ждала постоянно, что ее заменят… На премьере испытала шок! Это я??? Не может быть! Я такая??? Это было чудом кинематографа, мастерством оператора, четким рисунком режиссера и торжеством и драмой актрисы. Она проснулась известной и красавицей. Продюсер организовал хвалебные рецензии, оператор, с которым она провела на съемках пару ночей, запустил в газеты отличные снимки.

Ольга вспомнила, как пришла однажды к этому оператору с журналом, где на развороте были ее прекрасные портреты. Она хотела его поблагодарить, остаться… Они поцеловались, выпили немного вина. Она спросила: «Ты читал? Они пишут, что я самая красивая актриса сегодня». Он рассмеялся: «А ты не читала о других? Так теперь пишут обо всех». В дверь позвонили, он впустил незнакомую девушку, явно дебютантку, быстро попрощался с Ольгой. Так началась ее обида. На все, что оказалось за пределами того чудесного успеха.

Она встала, прошла в ванную и вообще отказалась смотреть на себя в зеркало. Кажется, она себе надоела. То ли одиночество, то ли что… То ли то самое! Постоянное унижение, которого не было бы без того триумфа. Ее взяли в хороший театр, но за пять лет ни одной приличной роли. Массовки, выходы каждый день и репетиции… Она устала! Она смотрит на исполнительниц главных ролей и уверена, что она сыграла бы в тысячу раз лучше. Потому что хуже сыграть невозможно. Но ролей ей не дают. Дают тем, у кого есть покровители. Ольга это точно знает. В их театре среди ведущих актрис только у Нины Назаровой нет покровителей, потому что она — символ, бренд, и ей восемьдесят пять лет. Причем в труппе поговаривают, что возраст себе она уменьшила. Ольга отчетливо вспомнила Нину Глебовну и слабо улыбнулась. Это ж надо быть такой классической великой старухой! На нее публика валом валит. Как на Яблочкину, Гоголеву, Раневскую. И она с таким удовольствием, вкусом и юмором несет эту свою роль. Всем говорит «ты», всех уму-разуму учит, худрука ни в грош не ставит.

— Ветрова, — сказала она недавно Ольге, подсев к ней за столик в буфете. — Мне кажется, у тебя нет даже любовника. Чего ты ждешь? Попрыгаешь еще десять лет в массовке, потом тебя вместо коврика будут на сцене расстилать. Ты же ничего. А в том фильме вообще красотка. В чем дело?

— Да так, — пожала плечами Ольга и решила похулиганить. — Вот у вас тоже нет любовника, но вас не расстилают вместо коврика.

— Так это мой формат, — спокойно заявила Нина Глебовна. — Я сама за себя. Считается, что у меня никогда и не было любовника, хотя это не совсем так. Я всегда была слишком оригинальной и немного гениальной. Ну и скромной, конечно.

— Ну не всем же… — рассмеялась Ольга.

— Не всем. Тебе нужно замуж, мне кажется. Раз ты не умеешь зарабатывать тем местом, которым сейчас в основном зарабатывают. А ты не умеешь однозначно. Приоденься, походи по этим… тусовкам, найди кого-нибудь. Только не актера. Они все козлы и альфонсы. С режиссерами тоже не вариант. Надо найти нормального и желательно тупого.

— Почему?

— Потому что умные мужья — это большой геморрой. Они разговаривают. Кстати, сегодня, когда я встала с трона в последнем действии, мне показалось, что у меня геморрой…

Назарова встала и ушла, не прощаясь. Ольга сидела, растерянно улыбаясь: ей было смешно, а глаза… Ну, опять горячие и мокрые. Не хватало сидеть тут, как печальный клоун, — смеяться и плакать.

Ольга вспомнила этот разговор, вытираясь после душа, и почувствовала, что слезы снова на подходе. Она стала совсем истеричкой! Нет, только не думать о том, что Виктор не звонит больше недели. Значит, в ее жизни Виктор кончился, вот и все. И тут раздался звонок.

— Да, Витя… Да, все нормально. А ты? Что? Хочу ли я, чтобы мы были вместе? Ты еще спрашиваешь? Я не могу ответить, реветь начну… Ты купил нам квартиру? Я не могу в это поверить…

Ольга пошла в свою комнату в коммуналке, где сейчас, кроме нее, никто не жил, потеряла по дороге полотенце. Она стояла, голая, дрожащая, и смотрела на свою фотографию на стене — единственное яркое пятно на фоне беспросветно убогой обстановки. К нам вернулась удача? Она обращалась к той, сияющей красавице. Потом повернулась к зеркалу и увидела чудо. Ее глаза стали вновь глубокими и чистыми, кожа нежной и прозрачной, рот приоткрылся, словно для поцелуя. Вот так. Назарова не просто гениальна, она экстрасенс какой-то. Нужно ей обязательно сказать, что Виктор не тупой и в то же время не так уж много разговаривает. Он как раз молчаливый скорее. И вот… сказал.