ГЛАВА 20

Было совсем темно, когда Даша приехала в Дмитров. Она быстро шла по пустым улицам. Редкие прохожие не обращали на нее внимания. Она дошла до окраины города, где стояли маленькие небогатые частные дома, и тихонько открыла одну калитку. Дошла по узкой дорожке к освещенному окну, занавешенному тюлевой шторой, и встала под деревом. Ее сердце билось так громко, что Даше казалось, она слышит эхо. Знакомая комната как-то странно опустела. Даша узнала круглый стол с кружевной скатертью, несколько стульев, старое кресло. Не было большого телевизора, который отец купил за месяц до того, как все случилось. Не было серванта, набитого красивой посудой – слабостью Клары. Даже книжного шкафа не было, ковров на стене и полу. Клару Даша увидела сразу, она стояла спиной к окну, склонившись над креслом. Потом в комнату вошел отец, и Клара, выпрямившись, повернулась к нему. Батюшки, да она ж совсем седая! Даша впилась глазами в ее строгое лицо, все еще молодое, но с резкими линиями морщин на лбу и у рта, бескровного и плотно, по-монашески сжатого рта. Клара что-то сказала, и отец провел рукой по ее щеке, как будто успокаивая. Даша пристально смотрела на него, ей казалось, что она чувствует его запах, исходящее от него тепло. Он страшно постарел, потемнел, стал сутулиться. Клара прошла на кухню, а отец склонился над креслом. И только тогда Даша увидела девочку, свернувшуюся в кресле. Полинка! Она не очень выросла за эти годы. Маленькая и очень худенькая, почти прозрачная. Личико тонкое, красивое и слишком бледное. Большие темные глаза, коротко остриженные волосы, нежный ротик. Что не так в этом личике? Даша вспомнила, каким живым и постоянно меняющимся было лицо сестренки раньше. Отец встал на колени перед креслом и стал что-то говорить Полинке. Он держал в ладонях маленькие ручки, как будто согревая, а потом поцеловал по очереди острые коленки под длинным фланелевым халатом. Даша почувствовала знакомый прилив гнева, ревности, раздражения. Она ревновала обоих. Вошла Клара. Накрыла на стол, поставила три чашки и тарелку с кусками серого хлеба. Они сели за стол, отец и Клара положили перед своими чашками по куску хлеба без ничего. Клара взяла с тарелки единственную белую булочку, аккуратно намазала ее сливочным маслом из маленькой масленки. Отец открыл маленькую жестяную баночку, взял из рук жены булку с маслом и густо положил на нее слой красной икры. Клара протянула бутерброд Полинке, и та стала послушно жевать. Видно было, что ей не очень хочется, но она понимает, что надо. В конце ужина Полинка зевнула, отец и Клара сразу засуетились. Они встали из-за стола, Клара пошла вперед, видимо, готовить дочери постель, а отец поднял Полинку на руки. Не ходит она, что ли? – удивилась Даша. Но отец поставил девочку на пол, и та пошла в другую комнату сама. Правда, казалось, что она может в любой момент упасть – такой худой была ее фигурка, такими тонкими ноги.

Даша перешла к окну детской. Полинка села на кровать с пышными подушками, теплым одеялом в розовом постельном белье. Клара сняла с нее халат и стала надевать теплую пижаму. Даша ахнула. Тело девочки, ее руки и ноги – все было в ужасных рубцах, пятнах и шрамах. Полинка переоделась, родители укутали ее одеялом, поцеловали по очереди, и она повернулась на правый бочок, как делала всегда. А Клара достала из-под ее кровати небольшой чемоданчик. Поставила на тумбочку, достала из него шкатулку, открыла. Отец вынул из кармана небольшую пачку денег и положил в шкатулку. Они собирают деньги на пластические операции! – поняла Даша. Они все продали, вот в чем дело. Она представила себе хрупкое тельце сестры под скальпелем хирурга и впервые в жизни вздрогнула не от своей боли. Ей захотелось громко заплакать. И так сильно захотелось дотронуться до Полинки, прижать ее к себе, что она прокусила себе до крови губу. Даше не с кем было поделиться, но даже если бы ее кто-то выслушал, то все равно не поверил бы. В то, что она любит Полинку. В то, что она не переставала ее любить ни тогда, когда брала в сарае канистру, ни тогда, когда зажигала спичку. Девочке просто не нужно было ее так злить. Она бы посвятила жизнь сестренке. Она бы ее лечила и кормила не так, как эти недотепы. У Полинки все было бы самое лучшее. Даша бы на все пошла. Если бы не было совсем ни отца, ни Клары. В Дашином мозгу заработала адская машина. Она просчитывала задачи, находила самые, на ее взгляд, простые решения, которые привели бы в смертельный ужас любого нормального человека, если бы он заглянул в опасную Дашину голову.