* * *

– Отпустите его, пожалуйста, – горячо говорила Мария Павлу Ивановичу. – Вы уже, конечно, знаете, что Вадим был братом Олега по отцу. А я сестра Олежки по матери. С Олежкой так страшно обошлась судьба. Мы все перед ним виноваты. Короче, это я заставила Вадима написать завещание на мое имя и переоформить фирму на меня. Я должна была что-то предпринять, чтобы обеспечить будущее Олега. Мы с Вадимом намного старше его. Вадим не самый трудолюбивый человек на свете. Я думала, через какое-то время он согласится уйти от дел, а я отдам фирму Олегу. Ведь фактически это он создал настоящий прибыльный бизнес. До его прихода в фирму это была небольшая строительная контора с парой ремонтных бригад.

– А зачем понадобилось завещание переписывать?

– Кроме меня, у Олега нет никого. Я, разумеется, собиралась все переписать на него. Он ведь когда-то останется без меня. Он нуждается в нормальном быте, питании, дорогом лечении.

– Почему же сразу не написать все на него?

– Чтобы не было никаких подозрений по поводу Олега. Все-таки вместе работали. Вадим ведь скрыл их родство и на фирме, и от жены.

– Почему?

– Слишком тяжелая история. Признаюсь вам: это я нашла Вадима для того, чтобы он искупил преступление своего отца. По его вине погибла моя мать, был страшно искалечен грудной ребенок. Олежек. Ему пришлось много лет мыкаться по больницам, интернатам для инвалидов, детским домам. Я думала, что он умер, как и моя мама. Я расскажу вам, как было.

– Да, конечно. Только сначала объясните мне, каким образом вам удалось заставить Коркина сделать то, что он для вас сделал?

– Я угрожала. Говорила, что потребую возбуждения уголовного дела против его отца и против него самого, расскажу его жене, что он вместе с отцом пришел к нам домой, и они довели мою маму до такого состояния, что она выбросилась из окна вместе с ребенком. Пугала, что отдам материал в газеты.

– Это уже все недоказуемо. Чего же он так испугался?

– Мне кажется, его самого очень мучила эта история. Я видела, как он был потрясен, когда увидел Олега. Знаете, он оказался неплохим, нежадным и незлым человеком.

– По отношению к вам. А по отношению к собственной жене?

– На самом деле она сейчас настолько богата, что фирма, дом, деньги, оставленные мне, для нее это ерунда. Она просто не знает об этом, потому что Вадим не успел ей сообщить о своих счетах в зарубежных банках. А кроме Вадима, это известно только Олегу. Олег не решился ей сказать из-за убийства. Он понимал, что может оказаться подозреваемым.

– Что-то я совсем перестал улавливать вашу логику. Почему вы не потребовали, чтобы Коркин открыл на вас и брата счет в каком-нибудь зарубежном банке? Зачем нужно было светиться с этой фирмой, завещанием, со всем, что на виду, что не может остаться незамеченным?

– Кто же знал, что Вадима убьют и все вдруг откроется… Я никогда особенно не интересовалась, откуда берутся очень большие деньги, которые нужно увозить подальше от своей страны. Но мне понятно, что чистыми они не бывают. А Олежке нужно лишь то, что совершенно легально, стабильно, естественно. Я мечтала, чтоб у него был свой дом, работа, которая ему нравится и приносит хороший доход, и состояние, которое позволило бы ему хорошо лечиться и отдыхать. Он ведь необыкновенный человек.

…Она нашла его в подмосковном детском доме для детей-инвалидов. Директор рассказала, что привез его один хирург из Москвы, который его оперировал. Этот врач был единственным человеком, который навещал мальчика. Мария встретилась с Григорием Петровичем, и он рассказал, что работал в брянской больнице, когда туда поступил Олег. Сделал ребенку четыре операции, но надежд на то, что мальчик выживет, практически не было. В это время Григория Петровича пригласили на работу в московскую клинику, и он забрал с собой Олега. Так родился слух, что мальчик умер. В Москве Григорий Петрович просто выхаживал ребенка, как сиделка. Через несколько месяцев Олега перевезли в Дом ребенка, затем в дошкольный детский дом. Там состояние его опять настолько ухудшилось, что Григорий Петрович сделал еще несколько операций. После одной из них поднялась температура, Олег долго не приходил в себя, бредил. Григорий Петрович сидел ночами у его кроватки и сам с собою играл в шахматы.

– У меня, между прочим, разряд, – рассказывал он Марии. – И вдруг среди ночи Олег открывает глаза и говорит мне: «Покажите, как в это играть». Я показал кое-что, совершенно уверенный, что он ничего не поймет и не запомнит. Но через несколько ночей он меня обыграл. И это было не случайностью. Я ни разу больше не сумел у него выиграть. Когда он пришел в себя после операций, я устроил его в детский дом недалеко от Москвы, чтобы навещать. Я думал, у него нет никого.

Мария тоже переехала в Москву, устроилась на работу в ЖЭКе, получила квартиру. А когда Олег окончил школу, добилась, чтобы ему дали положенную детдомовцам однокомнатную квартиру. К этому времени она уже нашла Вадима и потребовала, чтобы тот взял Олежку на работу. Тот подчинился из-за слабости, жалости, разбуженного чувства вины, к чему очень быстро добавились благодарность и зависимость. Вадим понял, что его несчастный, искалеченный брат – финансовый гений.